В последнее время в курских СМИ очень часто можно встретить древнерусское слово «детинец». Именно так журналисты обозначают территорию городского акрополя, не всякий раз до конца понимая, о чем идет речь. Попробуем разобраться.
Во всех толковых словарях сказано, что «детинец» – это центральная и наиболее древняя часть древнерусского города в Средневековой Руси, одно из названий внутренней городской крепости, близко по значению к слову «кремль».
Известный ученый XIX века А.Н. Афанасьев в своем труде «Поэтические воззрения славян на природу» приводит старинную легенду, согласно которой при основании Новгорода был соблюден древний обычай: перед строительством крепости принесли человеческую жертву. Для этого старейшины пустили по дорогам гонцов с наказом схватить и привести на место закладки города первое живое существо, которое встретится на пути. Жребий пал на ребенка. Будто бы поэтому новгородский кремль и назывался «детинцем». Вслед за Новгородом это пошло по всей Руси…
Однако археологические данные свидетельствуют, что восточные славяне использовали для строительных жертвоприношений не людей, а животных: коней, петухов, кур, иногда крупный рогатый скот. Во всяком случае, останков людей, принесенных в жертву при строительстве, пока не найдено даже в наиболее древних городах. Но может быть, плохо искали?
Высказывалась и такая версия: крепость (или часть ее) называлась «детинцем», потому что в ней на постоянной основе размещалась младшая княжеская дружина, среди обозначений которой в древнерусском языке – «детские» (а кроме того: гридни, отроки, пасынки). Вспомним у Пушкина:
В толпе могучих сыновей,
С друзьями, в гриднице высокой
Владимир-солнце пировал…
Гридница здесь – это обширное помещение для пиров и приемов. А в остальное время – столовая для «детских» (они же – гридни). Но что первично – «детинец» или «детские»? Вопрос. Зато с определенностью можно сказать, что если в городе не было своей дружины, понятие «детинец» лишалось смысла даже при наличии крепости. И, конечно же, не было своего князя – не было и дружины.
Уточним: в Средневековой Руси слово «дружина» применялось не только в военном смысле – княжеский военный отряд, но и гораздо шире: содружество, товарищество, артель, компания. А вот слова «дружинник» тогда не было вовсе.
Стоит вспомнить и тот факт, что старшим дружинникам разрешалось жить в своих семьях за пределами крепости, а вот младшим – нет. В том числе и потому, что младшие дружинники, кроме обязательного участия в военных походах, исполняли и другие обязанности: княжьи конюхи, ловчие, сокольники, мечники, тиуны и мытники, сборщики пошлин на торгах, мостах и перевозах. К слову, в младшей дружине (в «детских») человек мог прослужить до седых волос.
Впоследствии, в XIII веке, младшая дружина получила другое общее название – «слуги», а с XV века их все чаще стали называть «дворянами».
Справедливости ради отметим, что в современной этимологической науке имеется еще много толкований слова «детинец», иногда очень убедительных и интересных. Вспомним лишь, что в древнепольском языке есть слово «дединец», очень схожее и по звучанию, и по смыслу – особо укрепленный центр крепости, которому покровительствовали предки – «деды». Скажем, по информации академика В. Л. Янина, так назывался центр древней Краковской крепости (Dziedziniec).
Существенная деталь в контексте нашего разговора: в русских летописях слово «детинец» появилось лишь с 1097 года и было распространено до начала XIV века, когда в северо-восточной Руси его вытеснил термином «кремль («кремник»). Как раз к тому времени обозначение младшей дружины «слуги» окончательно заменяет понятия «детский», «гридень» и «пасынок». В западной Руси, находившейся под литовским и польским владычеством (в том числе и в курских землях), вместо детинца вошел в обиход термин «замок». Начиная с рубежа XIII-XIV веков слово «детинец» используется редко и только в источниках новгородско-псковского происхождения.
Стало быть, в XI веке (как минимум с 1032 года – официальной даты основания Курска) сам термин «детинец» в Курске не приемлем – хотя бы потому, что он появится позже. Как (вполне вероятно) в то время не было в нашем городе и крепости, так как первый курский князь появился лишь в самом конце XI века. Им стал сын Владимира Мономаха Изяслав Владимирович. Как раз про него в летописи сказано: «… построил крепость в Курске».
Впрочем, есть гипотезы (но не более), что Курское княжество было основано раньше: в 1077-м, 1093-м (или в 1094-м). Мало того, в комментарии к «Поучению Владимира Мономаха» Д.С. Лихачев отметил, что в результате восстания в Киеве в 1068 году и нападения половцев отец Владимира Мономаха переяславский князь Всеволод Ярославич ушел в Курск на непродолжительное княжение, номинально оставаясь при этом переяславским князем.
В XII веке властители в удельных княжествах менялись часто, и Курск не исключение. Скажем, во второй половине 40-х –
в начале 50-х годов наш город переходил из рук в руки едва ли не каждый год. Крепость времен князя Изяслава давно пришла в негодность, а возвести новую князьям-временщикам наверняка было недосуг. Мало того, примерно в тот же период окрестности города подвергались разорению: в 1138 году «…воевали половцы Курск и пленили землю всю и пожгли…», а в 1149 году «…приходили половцы к Курску и много полона взяли…». Граница между Русью и половцами проходила неподалеку. Опять же, это было время войны между занявшим в 1146-м Киев Изяславом Мстиславичем и ростово-суздальским князем Юрием Долгоруким.
Наш город еще не стал к тому времени центром самостоятельного княжества, лишь начиная с 1160 года курские князья постоянно появляются на страницах летописей. Неоднократно случалось в первой половине XII века, что в городе не было своего князя, а стало быть, и дружины или другого воинского гарнизона. Как следствие, крепость без пригляда быстро ветшала, а с ней и детинец (если таковой существовал ранее) лишался смысла.
Впрочем, если крепость тех времен располагалась на месте нынешнего курского акрополя, то сама природа исполняла роль фортификаций: обилие глубоких оврагов (даже на вершине холма), крутые обрывы, полноводные (в то время) реки. То есть деревянная крепость не очень-то и нуждалась в высоких стенах и мощных башнях. Но проблема была в том, что такое расположение создавало сложности не только нападавшей стороне, но и самим горожанам. Труднодоступность вершины холма снизу и речных побережий сверху, глубина залегания водоносного слоя. То, что вполне терпимо в варианте традиций литовского военного замка XIV-XV веков (на руинах которого в конце века XVI и был построен новый Курск), вряд ли понравилось бы русским горожанам в веке XII.
Тогда немного фантазии: крепость и посад на холме, где сегодня располагается Свято-Троицкий храм, была бы гораздо удобнее. Такой вариант рассматривался курскими историками в XIX веке. В те времена сам этот холм был круче и выше, с севера – глубоченный овраг (засыпан в начале XIX века), с запада – густой, непроходимый лес. Самое подходящее место для крепости. Так может быть, как раз отсюда начинался Курск в X-XI веках?
Как известно, в «Слове о полку Игореве» курская дружина не упоминается. Вместо нее – курские «кмети», о которых историки спорят до сих пор – кто они такие. Дружина тогдашнего курского князя Всеволода Святославича Буй-Тура располагалась в другом его владении – в Трубчевске. Хотя считается, что Курск был больше и удобнее расположен. Есть мнение среди «слововедов» конца XIX века, что причина может заключаться как раз в ветхости курской крепости. Дружина князя Буй-Тура даже не зашла в Курск, а остановилась где-то неподалеку, когда двигалась в сторону Оскола.
В последний раз в домонгольский период курский князь (стало быть, и курская дружина) упоминается под 1223 годом, когда русские князья проиграли битву татаро-монголам на реке Калке. Речь идет об Олеге Курском, о чьей родословной историки спорят до сих пор. Ему выпало не только проявить доблесть у Калки, но и выжить – в том же году он стал князем черниговским.
После того как к Курску в 1237 году пришли татаро-монголы, ни о какой крепости не могло быть и речи. К ней вернулись лишь в 1596 году, когда воевода Полев начал восстанавливать старинный (предположительно, литовский) замок на вершине холма. Но в то время понятие «детинец» (с чего мы начали этот разговор) не применялось уже почти 200 лет, тем более в XVII веке и далее.
Получается, что почти за 1000 лет истории Курска, если суммировать все вышеизложенные нюансы курского бытия, «детинец» был теоретически актуален для нашего города не более 70-80 лет. Тогда почему же это слово так прилипло к нашему историческому лексикону? Не пора ли «профильтровать» курский словарно-исторический запас? И уж тем более слово «детинец» звучит весьма неубедительно по отношению к той значительной части курской истории, когда этот термин не применялся вовсе – после 1597 года. То есть в XVII веке это слово уже никто и не помнил.
Виктор КРЮКОВ
Использованы материалы Алексея РАЗДОРСКОГО
P.S.
И все же самый приемлемый термин для обозначения курского акрополя в его нынешнем состоянии – это «кремль». Ссылки на то, что там нет ни одного по-настоящему старинного здания, кроме монастырской башни, звучат неубедительно. Как намоленность храма не прерывается, если новый по ветхости предшественника строится на том же месте и с тем же названием, так и место старой крепости (детинца, острога) освящено преданностью и кровью его защитников. Само понятие «кремль» стало бы в нашем случае памятником, своеобразной военно-исторической и духовной регалией, вполне заслуженной нашими предками. Половцы, татаро-монголы, поляки, литовцы, ногайцы, немцы приходили и убирались восвояси, а Курск остался одним из столпов России.
К слову, на территории курского кремля, после того как там основательно поработают архитекторы и дизайнеры, где-нибудь в серединной части можно предусмотреть и «детинец» – детский городок с деревянной «крепостицей» в центре.
