На третьем курсе университета жизнь моя протекала по проторенному руслу. Но впереди ожидали еще большие трудности кроме работы, учебы днем и по ночам, помощи матери и братишкам. Вскоре я узнала о своей беременности. Об аборте и думать не могла по двум причинам. Не хотела, я уже сильно полюбила свое дитя, да и аборты в то время были строго запрещены. Вопрос был решен.
Зима 1946-47 годов была суровая, а для меня еще и тяжелая. Я совершенно не переносила запахи немытой посуды, вареного мяса и еще чего-то. Часто падала в обморок. Хорошо, что меня никто не осуждал, особенно ребята. Друзья по общежитию оберегали и помогали чем могли. Бегали для меня на Преображенский базар за квашеной капустой, солеными огурцами, зеленью.
Несколько раз на 2-3 дня приезжал Семен Катаниди. Моим друзьям он понравился, а вот маме не удалось его увидеть. Особенно он нравился студенткам. Помню одну испанку — Аранчу Хауреги, которая даже влюбилась в него и как-то необычно она свою любовь перенесла на меня и нашего с Семеном будущего ребенка. Вязала для него маленькие вещички, и даже для меня связала шерстяной свитер. В те времена у нас никто не умел вязать, трикотажных вещей почти не было, да и пряжу нигде не продавали. А вот испанки хорошо вязали. Пряжу им передавали из Испании. И одеты они были лучше нас, интереснее. Были очень веселые и жизнерадостные.
Когда приезжал Семен, он останавливался у своего друга — Михаила Когана. Об этом уникальном человеке я должна рассказать. Помню, как по городу были расклеены афиши: «Всего один сеанс — математик — счетная машина — Михаил Коган». Это о нем. Миша Коган был одинок, старше нас лет на пятнадцать. Он закончил горный институт еще до войны, потом фронт, потом эстрада. Интересно, что при первом же знакомстве он сказал, что видел уже меня в клубе МГУ и совершенно точно обрисовал, в чем я была одета тогда. Я была удивлена, ведь мы не были знакомы, а Семен даже приревновал.
Однажды у него заболела ассистентка, а надо было выступать в его родном горном институте. Он меня попросил заменить ее. Я согласилась, и это помогло побольше о нем узнать. Его представление складывалось из двух двадцати минутных сеансов. Состояло оно в основном из умножения и деления любых многозначных цифр, состоящих из 6-10 знаков на любые цифры по заданию зрителей. Задание — 2-3 секунды и ответ готов. Всегда точный. В зале на арифмометрах и логарифмических линейках проверяют, но гораздо дольше, чем он считает в голове (современной счетной аппаратуры тогда ведь не было). Во время интервала между сеансами, в страшном измождении Миша идет в комнату отдыха минут на 15-20 и никого к себе не пускает, а потом, как ни в чем не бывало, продолжает второй сеанс. Врачи больше двух представлений в месяц ему не разрешали.
Я его спрашивала, как он достиг всего этого. Он мне ответил, что довольно просто. Тренировкой. Еще в детстве на всем тренировал свой мозг. Все считал, мимо чего проходил. Сколько окон, дверей, людей, и т.д. Потом стал тренировать мозг «фотографировать» окружающие предметы. Удивительный человек! Через некоторое время он уехал на гастроли в Китай на один год. Больше я его не видела и ничего не слышала о нем. В дальнейшей своей жизни я встречала что-то подобное, но таких, как Михаил Коган — счетная машина, не встречала. Это было чудо.
Отмена карточной системы была, конечно, положительным событием, но мне это осложнило жизнь. Вместо гарантированного получения продуктов по карточке и почти без очередей надо было все покупать в свободной торговле и обязательно стоять в очередях. В обиход быстро внедрилось словечко «достать». В очередях мне было стоять некогда, а «доставать» я не умела. На рынке все было очень дорого.
Вот интересно, при полном дефиците, в магазинах всегда были в продаже консервы из крабов, и недорогие. Сложно было обеспечивать себя мясными продуктами, маслом. Хлеб продавался свободно. Дешевый и без очередей. И это, конечно, самое главное.
Помню, как вошел в нашу комнату Коля Чеканский — инвалид войны, и, держа буханку хлеба в единственной руке, сказал: «Надо же, могу выбросить в окно и купить другую». Я его резко оборвала, что хлеб никогда нельзя выбрасывать. Очевидно, он мало голодал.
Я сдала госэкзамены по шести военным предметам, да еще закончились некоторые общеобразовательные дисциплины и учиться со 2-го семестра третьего курса стало легче. Я продолжала работать в доме культуры МГУ. Денег не хватало.
20 век в воспоминаниях моей бабушки. Начало здесь.
© «Следы памяти», Рахманова С.А. Москва, 2020 г., автор: Рахманова Вера Михайловна
