Заросли Большеохтинского кладбища буквально выкинули меня к семейному месту купцов и почётных граждан Куницыных. Их надгробия выделяются обилием эпитафий.
Эпитафии Большеохтинского кладбища заслуживают отдельного внимания!
Существует полулегендарная история про библиотекаря Эрмитажа Лужкова Александра Ивановича (1754 – 1803). Он был создателем первых каталогов эрмитажных книг, хранителем коллекции резных камней и драгоценностей и переводчиком. Говорят, что Лужков был яркой личностью с чудаковатым характером. Уйдя в отставку в 1796 г, он поселился недалеко от Большеохтинского кладбища. Вот слова его биографа С. А. Гамалова-Чураева:
"С необыкновенной любовью и рвением относился он ко всяким похоронным делам. Почти ежедневно он присутствовал на отпевании совершенно незнакомых ему покойников. Он бесплатно рыл могилы для бедных. До старости любил писать эпитафии. И проводил на кладбище иной раз целые дни. Лужкову принадлежит нижеследующая эпитафия, высеченная на надгробной плите одного своего родственника: «Паша, где ты? – Здеся. – А Ваня? – Подале немного. – А Катя? – Осталась в суетах.»"
До недавнего времени, на Большеохтинском кладбище было надгробие с эпитафией, которая, скорее всего, принадлежит Лужкову:
Где ты, маменька? Я здесь. —
А папенька? Подалее немного.
Успокойся Аннушка —
Мы в мире суетились,
Пора нам отдохнуть.
А где твой брат теперь?
Остался в хлопотах.
Любопытно, что на могилах Куницыных почерк эпитафий похож на Лужкова. Хотя, он умер в 1803 году и не мог быть автором этих эпитафий. К сожалению, я не смог полностью расшифровать эпитафии на данных надгробиях.
Читая некоторые строки, здесь становится ясно, что живые обращаются к мертвому. Как и у Лужкова, они не просто отдают дань умершему и демонстрируют горе, они в прямом смысле слова призывают мёртвого обратить на них внимание.
"Услышь восстань, о друг душевный мой, восстань, узнай твоих любезных супругу и детей, их горестью тронись, тронись страданием жестоким и сердечным. Восстань, проснись"
Интересно, что попытка заговорить с мёртвым, скорее всего не осуждалась, как нарушение покоя мёртвого. В какой-то момент живые родственники, словно осознают, что уже не могут ничего сделать, что человек покинул этот мир навсегда.
"Ах нет! Ты спишь, ты спишь сном вечным. В недрах гроба жди Архангельской трубы. Придет час благословенный и мы увидимся с тобой"
В эпитафиях Лужкова живой человек вёл диалог с мертвым. Причем мертвые отвечали и успокаивали неутешных родственников. Вот такие разговоры с мёртвыми можно найти в некоторых старых эпитафиях.
Спасибо, что дочитали до конца
Здесь вы можете прочитать о моей прогулке по Большеохтинскому кладбищу: Сквозь кресты Большеохтинского кладбища. Прогулка вдоль реки мёртвых
