Сентябрь подходил к концу, постепенно унося тепло, начиная устилать дорожки сначала кружевным узором опадавшей листвы, а потом сплошным ковром всю землю в садах и палисадниках. Листья летели постоянно: и в безветрие, и при небольшом дуновении ветерка. Они лежали на плотных темно-зеленых кустах хризантем, выбросивших бутоны и готовящихся зацветать, запутывались в винограднике, отяжеленном налитыми гроздьями. С каштанов и грецкого ореха с сухим стуком падали орехи, оставляя на ветках раскрытые футляры, в которых они все лето созревали. Осень наряжалась, спеша перемерять все наряды, пока их не унес ветер.
Ольга продолжала работать на ферме, правда, это уже было труднее, чем вначале, давала о себе знать беременность, хотя чувствовала себя Ольга хорошо. Становилось прохладнее, особенно в просторном коровнике, где из широких дверей тянуло холодом. Бригадирша ругалась с зоотехником, что за лето не отремонтировали двери, что в двух окнах вместо стекол, выбитых еще по весне, так и остались фанерные «заплатки», что лампочки горят через одну, а то и реже.
-Ты что ж не думаешь про то, как зимой тут будет темно? – возмущалась она. – А от коровы потребуешь молока!
- А при чем тут окна? – слабо защищался тот. – Ты еще скажи, чтоб я им каждой в стойло лампочку провел!
- А и скажу! А то вроде бы перешли на электродойку, а в коровнике все равно как в прошлом веке! Убирать нужно вручную, вода холодная. Я же говорила тебе, чтобы ты с директором насчет этого говорил, - наступала Галина.
- Как же, поговоришь с ним, когда он все время то в полях, то в районе! – пытался оправдаться зоотехник.
- Ты ж первый должен думать про животину, чтоб ей зимой было поуютней! Чтоб не болели они. А то надои спрашивают, а что-то сделать для фермы – надо с боем добывать. Конечно, если б твоя жена тут работала, так небось нашел бы способ, как поговорить с директором. Короче – если до холодов не исправишь все это, сама пойду к директору.
Ольга в это время тащила длинный резиновый шланг, чтобы вымыть пол.
- Вон, посмотри, как девчонке приходится таскать тяжеленный шланг! – присоединилась Ирина, - а ей рожать скоро!
- Еще не скоро, - смущенно подала голос Ольга, - и мне не тяжело.
- А ты больше хвались, какая ты сильная, так здесь ничего делаться и не будет, - проговорила Галина. – А шланг таскать вовсе не обязательно, позови Володьку, скотника! Пусть поливает. А тебе когда в консультацию?
- В пятницу, - ответила Ольга. – Буду отпрашиваться, чтоб съездить.
- Зачем отпрашиваться? Тебе положено, значит, поедешь, - сказала Галина.
После обеда начался дождь. Вначале тихий и мелкий, вскоре он перешел в сильный, с порывами ветра, с внезапными раскатами грома, при которых ветер становился еще сильнее, нес с опустевших полей остатки соломы, перекати-поле, листья. У дверей коровника быстро образовалась лужа, в которой вздувались и лопались пузыри.
- Вот тебе и раз! – воскликнула Ирина. – Осенняя гроза! Лето не хочет уходить...
Ольга встала в проем двери, вдыхая запах дождя. С каким удовольствием она вышла бы сейчас под его струи, подставила бы ему лицо, чтобы совсем нельзя было бы понять, что течет по щекам: слезы или капли... Ветром задувало мелкие брызги разбивавшихся о крышу капель, они оседали на волосах Ольги, будто капли тумана.
- Ольга, ты бы ушла оттуда, - сказала Ирина, - простудишься – ничего хорошего для ребенка не будет.
Ольга нехотя отошла. Действительно, теперь нужно думать о том, кто живет в ней. А вальс под дождем она еще станцует. Может быть, вместе с дочкой.
... Майя отстранилась от Ильи. Поправила прическу, оправила платье. Он был очень настойчив, почти не владел собой, шептал какие-то слова, пытался раздеть ее. Но она не могла позволить себе расслабиться. Она знала, чем это может кончиться. Год назад она влюбилась в такого же солдата, поверила в то, что он женится... Хорошо, что мать заметила рано, у нее подруга – гинеколог, так что все обошлось, отец ни о чем не узнал. Илье служить еще больше чем полгода, а ей пора уезжать в Москву, начинается учебный год. Так что осложнения ни к чему.
Илья тяжело вздохнул. Стойкая штучка! Вот на ней он женился бы сразу, но, видимо, не очень верит она словам, от которых у других голова идет кругом. Он принял другую тактику. Он отвернулся от нее, сделал вид, что вытирает слезы. Майя положила руку ему на плечо:
- Что с тобой?
- Почему ты не веришь мне? – тихо, с обидой в голосе произнес Илья.
- Я верю тебе, - ответила Майя, - но зачем спешить? Тебе еще долго служить, а мне учиться. И заводить детей нам пока ни к чему.
- Но я люблю тебя! – с жаром воскликнул Илья, обнимая девушку за плечи и заглядывая ей в глаза.
- Я тебя тоже, - спокойно ответила Майя, - пойдем в кухню, я сделаю чай. Скоро мама придет.
Они встали с дивана, сели за стол в кухне, Майя заварила чай, достала печенье, конфеты. Настроение Ильи было не лучшим. Он не привык долго добиваться благосклонности девушек, но здесь он оказался бессильным.
Он вспомнил Ольгу, ее восторженные глаза, готовность все отдать ему по первому его желанию. Конечно, все было прекрасно, и если бы не этот ребенок, то он еще попользовался бы этой девочкой, тем более что ее не нужно убеждать в любви – она верит его словам. Вернее, верила. После того, как он написал ей все, что думает о ней, она вряд ли продолжает верить...
