18 лет назад я жила Норидже и работала на 5 канале в качестве со-ведущей. Однажды мне неожиданно позвонил Келли, человек, с которым я познакомилась давным-давно. Он увидел меня по телевизору и решил позвонить в редакцию, чтобы связаться со мной.
Я была на седьмом небе от счастья, когда услышала об этом. Прошло 5 лет с тех пор, как мы виделись в последний раз, и я часто думала о нем. Келли спросил, бываю ли я в Лондоне, я ответила утвердительно, и мы встретились. Мы провели такой прекрасный вечер за коктейлями, что я сразу же поняла, это не просто обычное свидание – это начало отношений.
Всего через 3 недели Келли сказал мне, что собирается на год уехать в Австралию и предложил мне поехать с ним. Разумеется, я согласилась. Помню, как я сидела в аэропорту и буквально подпрыгивала от волнения. Келли же, наоборот, выглядел подавленным. Я спросила, хочет ли он лететь, и он ответил неопределенно: «Наверное, это будет хорошо».
Не скрою, это было странно, учитывая, что до этого он целый год путешествовал с рюкзаком.
Все последующие годы нашей совместной жизни мы часто возвращались к мысли, что, возможно, Келли страдает аутизмом. Он всегда был прямолинейным и не умел обманывать. Если я спрашивала его мнение, то получала на 100% честный ответ, даже если он меня расстраивал. И неважно, о чем шла речь, об обеде, который я приготовила или наших планах на выходные.
В 2008 году мы поженились и на свет появилась наша дочь – Индия. Два года спустя родился сын Хадсон. Он часто болел, постоянно плакал и кричал во время еды. Я консультировалась с разными специалистами по питанию и слово «аутист» всплывало в наших разговорах несколько раз.
Когда я пришла к психологу, она начала мне задавать вопросы о сыне и о том, как он реагирует на определенные ситуации. В тот момент я поняла, что все это также касается и моей дочери. Поскольку девочку могут «маскировать» аутизм, я не заметила изначально ничего необычного. Позже у обоих моих детей был диагностирован аутизм (синдром Аспергера). Они не любят сильные запахи, яркий свет и вещи, которые кажутся им «неправильными».
Чем больше я читала об аутизме, тем больше понимала, что у моего мужа тоже много «типичных» аутичных черт: прямолинеен, любит чрезмерно анализировать ситуации, ему нужна стабильность и чёткий план. Когда я рассказала о чертах аутизма Келли, он пошутил: «Это про меня или детей?». Какое-то время мы с Келли гадали, стоит ли ему ставить диагноз или нет. В конце концов, он 44 года прожил без записи в карточке. На прошлое Рождество у него официально был диагностирован аутизм (синдром Аспергера). То, что этот факт был записан, успокаивало. Теперь и Келли, и я понимали, что есть причина, почему он так себя чувствует и ведет.
Когда мы рассказали обо всем этом друзьям, они были удивлены. Ладно дети, но зачем это нам, когда уже половина жизни за плечами? Однако детям нравится знать, что их папа «такой же, как они», что он тоже аутист. Теперь Келли дает сыну и дочке советы, потому что понимает их чувства. Я же стою в сторонке, так как не знаю, как они видят окружающий мир.
После того, как мужу поставили официальный диагноз, он решил, что хочет больше времени проводить с семьей. Келли оставил успешную карьеру, должность руководителя и ушел из офиса. Он такой внимательный и честный, что я бы не хотела себе другого мужа.
Эстер Грейнджер
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: «Да, я потеряла мужа». Интервью с Катей «сухой лёд» Диденко
Подписывайтесь на нас здесь и вступайте в наш клуб в Instagram. Мы поддержим каждую маму!
