Произошла эта забавная и досадная история в конце восьмидесятых годов прошлого века в небольшом городе в Ростовской области. Есть у нас в городке улица, в народе называемая Петровка. Посчастливилось мне учиться в школе №4 на Петровке. Рядом стоял клуб, в который мы сначала ходили на мультики, потом на «Неуловимых мстителей», а потом и на дискотеку. Ниже по улице небольшой гастроном со стандартным набором товаров советского потребительского спроса, то есть, от спичек и папирос, до мяса и спиртных напитков.
Наступила перестройка и гласность. В магазине исчезли спиртные напитки и сахар, а появились раздражение и угрюмость. Домохозяйки заходили в гастроном в поисках костлявых ошметков по 3.50, именуемых «мясом» и уходили с двумя буханками серого хлеба и колесами кооперативной ливерной колбасы. Местные ханурики забегали за дешевыми «чернилами» из отходов винного производства, изготовленные отходами вино-водочной промышленности. И уходили иногда ни с чем, а иногда подвое-по трое за магазин, зажав в руке заветный «огнетушитель».
Тихая улица, по-деревенски поросшая абрикосами и сиренью, не избалованная событиями и городской суетой, вяло встрепенулась, когда к гастроному подъехала белая «Волга» Газ-21 и из нее вылезли цыган с цыганкой, по виду муж и жена. Цыганка тряхнула косами в красных лентах и стала подниматься по ступенькам, шелестя юбками и привлекая внимание громкими восклицаниями: — Это, почем, скажи, масло? Горькое оно? Хлеб есть? Дай восемь буханок! Почему нельзя восемь? Да мне не свиней кормить, ты, что, родная? Свадьба у меня! Сын женится, слышишь?! Дай еще две и сигареты дай! Пять пачек «Шипки» и «Беломор»! Три! Вина нет??
-Есть вино? Дай десять бутылок! Сын у меня женится!— потом она вышла на парапет у магазина и продолжила выступление — Где ты ходишь, жизнь моя грешная? Иди-сумки, хлеб возьми. Руки и спина у меня болят! Ты идешь или нет?
Муж включился в представление: — Куда я тебе это все класть буду? Ты багажник весь заняла, барахлом своим, колесо не вытянешь, запаску… В зад ящики напихали (заднее сиденье), Вот куда? Иди ты! Набирает она как на всю жизнь, как сроду не евши!
Орут они громко, из соседних домов, кое-где выглянули любопытные. События развиваются:
— На кой чёрт ты набрала этой муки мешок? Водки два ящика! Кум привез тридцать бутылок! Ты куда еще два ящика наперла, дура жадная?
— Тебе, никудышному, хуторским твоим нахлебникам. Ой, мама, мало будет?
— Дура! Мои с хутора самогона бидон привезли, куда ты, мать цыганская еще эти два ящика водки набрала??
Словосочетание «Два ящика водки», выкрикнутое два раза на всю округу, оказывает волшебный эффект. К магазину стягивается первый эшелон добровольцев, желающих принять бой. Кто-то подумал, что в магазин завезли партию. Некоторые уже достали мятые купюры. А цыгане (ну не откажешь в мастерстве артистам) развивают финал спектакля:
— Да и к чёрту, твои два ящика! Продам сейчас их в магазин по своей цене, по десятке за пузырь и катись оно! И ты тоже! Заколебала меня эта суета.
Цыган открывает багажник, где стоят два деревянных ящика по 20 бутылок, зазывно сверкая этикетками.
Мгновенно у багажника выстраивается толпа желающих. Со всех сторон тянутся руки с деньгами: — Мне две! Мне давай тоже две! Дайте хоть одну купить!
Содержимое ящиков разлетается в считанные минуты. Цыганка, потеряв всю спесь, споро принимает купюры в бесконечные складки своих одежд, цыган захлопывает багажник, со словами «ну слава богу, всё!» и падает за руль.
Ну, что, вы уже догадались? Конечно в бутылках была вода. Аккуратно запечатанные горлышки жестяными крышечками с тиснением «Новочеркасский ЛВЗ». Ровненькие(настоящие) этикетки. Заводские ящики! Не придерешься. А внутри вода. Чистая донская вода из обычной колонки, каких было великое множество на всех улицах городов и станиц. Вуаля!
