Известный фотограф Брассай и всеобъемлющий мэтр Пикассо. Они провели немало времени вместе: и за разговорами, и за работой, в основном совмещая последнее с первым. Говорят, будто бы они оба не нуждаются в представлении. Но если о Пикассо не слышал, разве что, только ленивый, то об авторе этой книги стоит немного рассказать. Итак, сначала о том, кто такой Брассай, а затем – почему стоит прочесть «Разговоры с Пикассо» издательства Ad Marginem.
Брассай не сразу решил стать фотографом. Более того – он не сразу был известен под именем Брассай. Дьюла Халас родился на рубеже веков – в 1899 году – в семье учителя литературы. Он, вобрав в себя немного от века прошлого, с головой ушёл в век грядущий: сперва занимался живописью, потом – фотографией. И всемирную известность ему принесли именно фотографические работы. Но о таланте художника он не забывал (а Пикассо не уставал ему о нём напоминать): выпустил альбом своих рисунков и провёл несколько выставок во Франции в середине ХХ века. Родившись в румынском городе Брассо, он всегда мечтал переехать в Париж – этот город очаровал его ещё в раннем детстве. Обосновавшись во французской столице в 1924 году, он отказался от своего имени, взяв псевдоним Брассай, означающий «из Брассо».
Живя в квартале Монпарнас, он два года занимался только живописью, графикой и скульптурой. Но в 1926 году Брассай знакомится с Андре Кертесом и, под влиянием великого фотохудожника, обращается к фотографии. В работах Кертеса есть простота, продуманная композиция и игра света и тени. Его статичные снимки наполнены динамикой и движением. Ученик многое перенял от своего учителя, но при этом разработал свой собственный стиль. В 1933 году Брассай выпускает альбом «Ночной Париж», в котором запечатлён лишённый светскости мир столичного низшего общества. Его персонажи, герои «городского дна», предстают в туманной дымке, а уличные фонари будто подсвечивают их долгий, иногда бесцельный путь. Люди на снимках похожи на блуждающие огоньки, окутанные пороками парижских улиц. Брассай, как и Кертес, обращается к игре света и тени. Но ему не нужно движение, он приверженец статики. Главное – сохранить сам образ объекта, оставляя его пластичным.
Я уже однажды писала, что Франция ХХ века пестрела настоящими людьми эпохи Возрождения – многие художники были талантливыми писателями, и наоборот. Брассай не был исключением. Его литературный дар проявился спустя годы: сначала в художественной прозе, а после – в, своего рода мемуаристике. Он был окружён такими же деятелями искусства: Сальвадор Дали, Жан Кокто, Ман Рэй, Андре Бретон. И двоим своим современникам он посвятил отдельные книги: одну – парижским годам американского классика и его друга Генри Миллера, вторую – своей дружбе с Пикассо.
«Разговоры с Пикассо» впервые изданы в 1964 году. Но всё началось гораздо раньше: в 1932-м. Брассай был приглашён к Пикассо, чтобы сделать фотографии его скульптур для тридцати страниц нового журнала сюрреалистов «Минотавр», основателем которого был Жорж Батай. Пикассо на тот момент было уже пятьдесят, но он быстро нашёл общий язык с тридцатитрёхлетним фотографом. Брассай очень волновался перед встречей с уже признанным мастером, пугаясь многочисленных рассказов о неприступности Пикассо. Они виделись почти каждый день, особенно во время оккупации Парижа с 1940 по 1944 годы. И этому времени в книге отведено самое значительное место. Но Пикассо, кажется, уже с первого дня разглядел в начинающем фотографе пытливый ум и собственный авторский стиль. Его, например, поразило, что Брассай решил снимать бронзовый «Череп» на чёрном фоне вместо белого, как все это делали до него – фон никак не контрастировал с тёмной поверхностью скульптуры, что давало дополнительную фотографическую глубину. Затем были ещё несколько заказов на снимки скульптур Пикассо. Брассай фотографировал также и его самого, и их совместная работа постепенно переросла в крепкую дружбу.
В книге «Разговоры с Пикассо» разговоров, на самом деле, не так уж и много. Когда слышишь само это слово – «разговор» – представляешь некую постепенную беседу, интервью, если угодно. И, зная, что в издательстве «Ad Marginem» был выпущен сборник избранных интервью с Энди Уорхолом («Я стану твоим зеркалом»), ожидаешь подобного формата и от этого издания. Однако Брассай не ограничивается беседами: со страниц он выступает и в роли рассказчика, и хроникёра, и портретиста. В итоге перед читателем оказывается авторская летопись парижского общества, где главная роль отведена испанцу с умопомрачительно длинным полным именем.
Брассай не берёт на себя роль искусствоведа или арт-критика, поэтому внутри «Разговоров» мало каких-либо подробных объяснений живописной или скульптурной манеры Пикассо. Он ограничивается некими заметками на полях, в которых об этом упоминает. Но в этой книге куда важнее не её искусствоведческая составляющая, а психологический портрет самого художника. Брассай ежедневно наблюдал за ним, улавливая мимолётное изменение настроения, глубокий мыслительный процесс или игривую весёлость. Он фиксирует обстановку, в которой живёт великий художник, его посетителей, близкое окружение. В этот последовательный рассказ врываются и остальные участники художественного круга Парижа, прерывая беседу с Пикассо на довольно интимные темы.
«Разговоры с Пикассо» полны эмоциональности и необычайно подробны. Кажется, от видоискателя и внимательного слуха фотографа не ускользает ничего. Брассай описывает и курьёзные случаи из жизни мэтра, и деловые соглашения, и совместные выходы в общество. Прибавьте сюда рассказы о людях, прямо имеющих отношение к Пабло Пикассо: Брассай посвящает страницы Матиссу, кружку сюрреалистов, Хайме Сабартесу – верному другу и соратнику Пикассо, некоторым членам семьи художника. И вся эта записанная жизнь многих людей сродни хронике, но написана живым и ярким языком. Этот литературный труд, пожалуй, одна из главных книг о Пикассо. О нём, не как о художнике, – для этого есть альбомы и биографии – а, прежде всего, как о человеке. Каким он был, что его волновало, к чему он обращал всё своё внимание, а к чему, напротив, проявлял равнодушие, кому он доверял, над кем шутил – есть всё и немного больше внутри определённо личных и чрезвычайно необходимых для понимания сути гения мэтра «Разговорах с Пикассо».
