Впервые в Испании Гончарова оказалась в 1916 году. Конечно же, вместе с Михаилом Ларионовым, не удивительно, что по приглашению Дягилева. В паспорте Ларионова стоит отметка о пересечении 14 июля 1916 года испанской границы близ Сан-Себастьяна.
Испания покорила Наталью Гончарову. Она пишет своему другу в феврале 1917 года: «Испанию я очень люблю. Мне кажется, что изо всех стран, где я бывала, это единственная, где есть какие-то скрытые силы. Этим она очень близка России».
Почему Испания? Почему? Гончарова путешествовала по многим странам Европы, большую часть жизни прожила в Париже. Но только одна Испания откликнулась такой любовью в сердце. Да так сильно, что на протяжении многих лет служила источником вдохновения. Впервые испанские мотивы появились в ее творчестве в 1916 году (сразу же после поездки) и разрабатывала она их до начала 40-х годов. Испания, Испания… Испанки. Именно цикл «Испанки» стал визитной карточкой Гончаровой в эти годы.
Испания – судьба? Не очень уместно употреблять это слово к той, которая не любила его. Но к Испании Гончарова шла издалека. Еще во время ее путешествия на юг, выступает тема Испании. Еще во времена «первой» Гончаровой, «доевропейской». «Типы евреев, таких непохожих на наших, таких испанских. Глядя на своих испанок, я их потом узнала». И она писала их.
А в 1916 году ехали в Испанию не отдыхать – работать. «Русские балеты» Дягилева приехали в Испанию на гастроли. Присутствие Гончаровой и Ларионова требовалось для доработки декораций. Гастроли прошли с триумфом. Ссам король Испании Альфонсо XIII посещал все премьеры и высоко отзывался о их качестве.
А после выступлений большое путешествие по стране. «Мы посетили Бургас, Севилью, Авилу, Мадрид», - вспоминала позже Гончарова. И сотни рисунков, набросков, эскизов. Потом уже, по возвращению, в Париже, многие наброски, сделанные небрежно, по пути, превратились в полноценные полотна.
Набросок графитным карандашом в альбоме превратился в картину маслом "Продавщица апельсинов".
Дух Испании вдохновил и Дягилева. Мечта поставить балеты на испанскую тему захватила и Гончарова. Она с вдохновением взялась за создание эскизов к костюмам, декорациям.
Испанские балеты так и не были поставлены, но эскизы Гончаровой достойно заняли место в ее наследии.
Два костюма по эскизам к ним были изготовлены в 1921 году для танцовщицы Кариатис. Сохранившаяся в архиве художников фотография позволяет представить, как выглядело одно из них. Платье, сшитое из плотной тяжелой ткани, не мешало движению, хотя и несколько ограничивало и замедляло его. Крупные конструктивные элементы, исполненные из жесткого материала, - кружево мантильи и огромный веер - придают фигуре выразительность, усиливают экспрессию силуэта.
«Мы часто смотрели испанские танцы в маленьких театрах, скорее, ночных кабачках, где танцевали местные танцовщики и звучала гитара. Хотя некоторые па были рискованны, а публика очень экспансивна, но серьезность, уважение к артисту и его искусству, к женщине царили в зале», - вспоминает Гончарова.
Все это запало в душу. Веера, кастаньеты, широкие юбки, головные уборы, - все запомнилось, все сохранилось в памяти. А потом отразилось в полотнах.
Испанок Гончарова начала рисовать сразу, по возвращению. Новый этап в ее творчестве. Марина Цветаева пишет: «В Испании Гончарова открывает черный цвет, черный не как отсутствие, а как наличность. Черный как цвет и как свет. Здесь же впервые находит свою пресловутую гончаровскую гамму: черный, белый, коричневый, рыжий. Цвета сами по себе не яркие, яркими не считающиеся, приобретают от чистоты и соседства исключительную яркость. Картина кажется написанной красным, скажем, и синим, хотя явно коричневым и белым. Яркость изнутри».
Испанки Гончаровой предстают перед нами в разных стилях, в разных техниках. Их много. Разных. Но есть во всех картинах нечто общее, объединяющее. Монументальное. Обиделась на статью критика в одной из парижских газет, который написал: «Да это же не женщины, это — соборы!»
Зря, они и есть соборы, на которые хочется молиться.
В 1922 году получила заказ на оформление особняка знаменитого музыканта и дирижера Сергея Кусевицкого в Париже. Гончарова пишет огромное панно «Испанки» для столовой. Холодноватый серебристо-голубой колорит живописи, кажется, более созвучен сумрачному звучанию гитары, нежели соотносится с яркой декоративностью испанских народных одежд.
К сожалению, старания Гончаровой оказались напрасными - С.А. Кусевицкий практически не жил в особняке. А два года спустя, в 1926 году, панно «Испанки» было приобретено некой американской богачкой М. Выборг, о чем Ларионов сообщал своему японскому знакомому Ивате, что Гончарова «продала в Америку свои 5 испанских панно за 80 000 франков».
Вот что пишет по этому поводу Марина Цветаева: «Одни испанки уехали» — никогда не забуду звука рока в этом «уехали». Здесь не только уже неповторность в будущем, а физическая невозвратность — смерть. Как мать: второго такого не порожу, а этого не увижу».
В 1927 году полиптих «Испанки» прибыл в Америку. В том же году он экспонировался в Арт-клубе в Чикаго, но уже в виде ширмы - так они были смонтированы по указанию новой владелицы М. Выборг. Этот неавторский дизайн имел неожиданные последствия - Гончарова получила множество заказов на исполнение ширм.
Одна из самых известных ширм Гончаровой.
Гончарова в мастерской за работой над ширмой "Испанки"
Интересно, что эту ширму, состоящую из пяти отдельных полотен, во всю ее красу впервые за последнее время можно было увидеть на выставке «Наталия Гончарова. Между Востоком и Западом», что проходила несколько лет назад в Третьяковской галерее. Это была уникальная возможность. Ведь самой Третьяковской галерее принадлежит только одно полотно. Остальные четыре - достояние Франции.
Из всех времен года Наталья Гончарова больше всего любила весну. Поэтому, наверное, так выделяется из всего испанского цикла картина "Весна. Белые испанки", написанная в 1922 году.
Это по-настоящему грандиозное зрелище.
Это не просто испанские женщины, это смесь человеческого и сверхчеловеческого, над-человеческого. Статные, высокие, действительно соборообразные, укутанные пеной кружев весенние испанки на этой картине завораживают и, кажется, требуют от зрителя тоже вытянуться в струну, чтобы быть достойным их лицезреть. Изображенные на фоне цветущих деревьев женщины сами ростом с деревья. Грациозные, сильные, нежные «кружевные цитадели», как их назвала Цветаева, кажутся нерушимыми и вечными. Более темный фон внизу холста к верхней части переходит в сияние.
Вроде бы «Белые испанки» формально – девушки в весеннем саду, но не исчезает ощущение, что перед нами запечатленный эпизод небесной, тайной мистерии. И «под сенью девушек в цвету» творится нечто значительно более масштабное, чем «встреча женщин по весне».
Кружева, кружева... Испанские женщины, обрамленные ими. Очень нравится картина. В какой ювелирной технике выполнена работа.
Хочется обратить внимание на картину 1916 года.
Характерная для творчества Гончаровой деталь. Собака. Зубастая, кусачая. Не любила собак, любила кошек. Наверное, и на большинстве картин они у нее выходят похожими на монстров.
И на картине датируемой 1922-1928 годом "Осенний ужин" собака получилась с оскаленной пастью.
Наталья Гончарова не боялась экспериментов. «Все, что до меня, — мое», - любила говорить она. Поэтому в ее наследии столько всяких "-измов", как ни у кого. Кубизм, футуризм, лучизм, импрессионизм и т.д. и т.д.
И некоторые испанки ее до того причудливы, что диву даешься.
Кубофутуристические работы, созданные Натальей Гончаровой, считаются наиболее востребованными у коллекционеров.
Полотно Натальи Гончаровой "Испанка" продано на лондонском аукционе "Кристис" за рекордную сумму - 6 миллионов 425 тысяч 250 фунтов стерлингов (10 миллионов 216 тысяч 148 долларов) в 2010 году.
Тема Испании у Гончаровой неисчерпаема. Ее можно продолжать и продолжать. И удивляться этой неиссякаемой энергии художницы, ее трудолюбию, ее упорству. Как назвала это качество Марина Цветаева "дар труда, труда дар".
