Марсель Пруст. Памяти убитых церквей. Перевод с французского Кузнецовой И., Чугуновой Т. М., «Ад Маргинем Пресс», 2017, 128 стр.
Переиздание, как гласит аннотация, сборника эссе Марселя Пруста (1871 — 1922), дополненное эссе «Рембрандт». «Памяти убитых церквей» — небольшой сборник очерков и эссе, сосредоточенных вокруг проблемы религиозного содержания искусства. Центральная фигура этой книги — Джон Рескин, чей опыт постижения искусства средневековой Европы становится отправной точкой для поисков молодого писателя.
Интересно, что Пруст выступает против расхожего представления о Рескине как адепте «религии красоты». «Главной религией Рескина была просто религия», — говорит Пруст. При этом мимоходом критикует Рескина за то, что тот сам часто впадает в «идолопоклонство», им же и осуждаемое. То есть в процессе созерцания материальных форм теряет предмет собственной веры, тем самым подменяя истинный религиозный опыт эстетическим.
Во вступительной статье Сергей Зенкин замечает, что все те «смущенные оговорки, которыми Пруст обставляет свою критику Рескина говорят не только о вежливости неофита по отношению к уже покойным мэтрам, но и том, что эстетические „грехи”, „фетишизм” и „идолопоклонство” не чужды ему самому, кажутся ему чем-то неизбежным, если не достойным оправдания».
В самом деле, Пруст в роли «обличителя» эстетизма и фетишизма по меньшей мере удивляет. Но он «оправдывает» Рескина не только пространными смягчающими оговорками, но и самим строем своих работ, тем, как внимательно следит за мыслью Рескина и вытащенными этой мыслью на свет божий деталями великих произведений средневекового искусства. В своих эссе Пруст в буквальном смысле совершает путешествие по некоторым описанным Рескином соборам. В конечном счете, он не столько выносит суждения об искусствоведческих теориях своего кумира, сколько следует за его взглядом.
Представленные эссе — попытка даже не зафиксировать, но продлить это созерцание. Тем более что времена меняются. Соборы, на которые смотрел Рескин и смотрит в своих текстах Пруст, стремительно теряют религиозное значение. Захлестнувший Европу кризис веры Пруст фактически переживал как кризис эстетический, кризис искусства. Собственно, статья «Смерть соборов» изначально была написана против конкретного закона об отделении церкви от государства. Соборы, из которых будет изгнан религиозный дух, для Пруста теряют и свою эстетическую силу. Это мертвая красота.
«Когда я говорил о смерти соборов, я боялся, как бы Франция не превратилась в этакий песчаный берег, где выброшенные морем гигантские резные раковины, лишенные наполнявшей их некогда жизни, уже не смогут даже донести до приложенного к ним уха неясный шум былого и станут просто холодными музейными экспонатами», — пишет Пруст в примечании к статье.
Но сборник, в который она вошла, опубликован спустя 10 лет после ее написания, когда Первая мировая война была в разгаре и французские соборы умирали в самом буквальном смысле — под огнем немецкой артиллерии.
И все же вопрос разрушения памятников культуры только оттеняет главную заботу Пруста — соотношение религии и искусства. Последнее, по его мысли, умирает в отрыве от живой веры. И речь не только об искусстве прошлого, за смертью соборов неизбежно возникает вопрос о том, как будет существовать искусство современное. Чем оно будет жить в мире, где христианство уже остыло?
Ответом на него стали не только «Поиски утраченного времени», но и эти эссе. Сергей Зенкин в предисловии называет их преддверием знаменитого цикла романов, потому как в них уже прописаны эстетические позиции, которые в дальнейшем потребовали романного воплощения:
«Отрывочные моменты, когда человек культуры постигает связь времен и абсолютную суть „убитых” памятников религиозного искусства, требовалось связать в целостную историю уже не „духовного” (религиозного), а именно культурного становления человеческой личности, характерного для современной, секуляризованной цивилизации. Из религиозно-эстетических очерков нужно было сделать роман».
