Прославленный роман Дюма – наше детство и наше прошлое. Из него выросли все хоббиты и Гарри Поттеры. Даже те из нас, кто не читали – смотрели популярнейший советский фильм (который не самое достоверное изображение, но все же). Мальчишки попроще узнавали себя в до комичного инфантильном, но "решительном" и "бесстрашном" истинном гасконце д'Артаньяне. По образу и подобию его преданных мушкетеров подбирали себе верных друзей. Мальчишки посложнее видели себя никем иным как сразу Кардиналом или его полной светлой противоположностью – де Тревиллем. Девчонки восхищались отвязностью Констанции, статью Королевы и грациозным коварством Миледи. Эта история воспитала не одно поколение, сформировала целые судьбы. Именно здесь многие впервые открывали "законы" дружбы, любви и смерти. А всему виной – незамысловатый, безудержно веселый, немного ироничный, затейливо изложенный, но при это предельно простой и легкий сюжет-фельетон.
Ровно такими же получились "Мушкетеры" и у Богомолова. Ровно те же мотивации остались у героев. Но вот только самих героев уже не узнать. Как не узнать и сюжет, и сам роман. Видимо так же выросший и испытывающий к этому произведению нежные ностальгические чувства, Константин Юрьевич использовал его, чтобы сложить свое личное признание. Признание о любви. Признание о смерти.
Вероятно немногие согласятся, но мне великий и ужасный Богомолов представляется очень сентиментальным и чувственным человеком. А вся его игра в "иронию", о которой он так много и так неиронично говорит в каждом своем интервью — не более чем поза, защита интеллектуалом хрупкости своих переживаний от пошлости и пафосности их выражений. Этот процесс я вижу во всех его спектаклях, и, должен признать, что в более поздних работах, он стал смелее и градус "иронии" (в представлении Богомолова) поубавился. Но здесь, в "Мушкетерах" он настолько очевиден, что любые оговорки в виде "романтический трэш-эпос по мотивам..." лишь усиливают впечатление.
Сюжет новой богомоловской истории можно полностью описать четырьмя словами: поединок между любовью и смертью. Традиционные французские спутницы: l'amour et la mort. Константин Юрьевич предлагает свои страхи, свои размышления на две эти темы, пытаясь найти в них место жизни. Сложившийся мощный богомоловский состав: Вержбицкий, Чонишвили, Миркурбанов, Семчев, Верник и прочие – все здесь играют самого Богомолова, говорят его конструкциями, с его интонациями. Вплоть до того, что танец Паши Табакова повторяет пластику танцев Богомолова, а номер с "Единственная моя" не отличишь от фееричного выступления самого Константина с песней "Девчонка, девчоночка" (видео которого я нашел на ютубе, но помещу в комментарии для тех, кто имел неосторожность не видеть). И лишь для Мирошниченко отведена особая, царственная роль, а умение почтительно, эффектно, но при этом живо и не пыльно показывать "стариков" всегда было сильнейшей стороной Константина.
А дальше начинается веселье. Дело в том, что все та же защита от дурновкусия не позволяет Богомолову свой разговор вести открыто, что называется "на серьезных щах". Все же "смерть" и "любовь" – темы, разбирая которые сложно не вступить в слюнявости и банальности. Поэтому на каждую серьезную мысль приходится вереница шуток, околотеатральных гэгов, абсурда и всего-всего к этому прилагающегося, лишь бы только как-то за эту мысль извиниться и от нее отвлечь. В результате спектакль обретает эпичную продолжительность (5 часов). Но, как вы понимаете, Богомолову есть, что сказать, какими сомнениями поделиться, а говорить он умеет. И даже если его выводы не близки, наблюдать за этим процессом "простите, что пытаюсь говорить на избитые темы" – настоящее эстетское наслаждение.
В первые 40 минут на зрителя сразу вываливаются все оговорки, все условности, весь вегетарианский богомоловский "эпатаж" – лишь бы только отсеять случайных людей и к серьезным темам оставить в зале самых понимающих и правильно настроенных. После чего преподносится своеобразное условие задачи: "все мы - инвалиды детства". Второй акт – тотальный бенефис Мирошниченко, где с ее помощью разыгрывается тема любви в различных ее проявлениях. Третий акт отведен теме смерти. Если первые два пролетают легко и непринужденно, то третий мало того, что должен был бы спектакль завершить, подвести черту, все собрать, так ему еще досталась самая многослойная и сложная тема. И спектакль вращается на виражах, никак не желая заканчиваться: и то недосказано, и об этом еще нужно оговориться. А время идет, зритель устает. В итоге именно отсюда вырастают обвинения в избыточности, тавтологичности и всем таком прочем. Хотя разговор-то важный, интересный, с нюансами. Просто сил на него уже хватает не у всех. И спектакль так и "замирает" недосказанным.
На мой взгляд, это – самый личный спектакль Богомолова, где он в изобилии исполнил все свои козыри и приемы, и при этом немного содрал с себя кожу, но старался делать это предельно уважительно к зрителю.
И сожаление только одно. Богомолов написал очень хорошую пьесу, но она "театральна" до ужаса. И как и все театральное – она сиюминутна. Она здесь и сейчас. С каждым часом, днем, годом она не становится живее и моложе. И в классике мировой драматургии она только из-за этого не останется. А могла.
Поэтому спешите видеть. Спектакль масштабный. Артисты все звездные, все занятые. Спектакль играют очень редко. Репетируют видимо мало. И из-за этого сегодня было стоооолько досадных оплошностей, что возникают опасения, что каждый следующий показ может стать роковым.
А когда будет следующий?
Фуй его знает!
__________
Источник материала: https://www.facebook.com/inner.emigrant/posts/338627746586135
Самые свежие обзоры и обсуждения всегда первыми в Facebook:
https://www.facebook.com/inner.emigrant
Telegram-канал:
https://t.me/inner_emigrant
