Есть такое направление в искусстве — спациализм. И как говорил его прародитель Лучо Фонтана, «оно задействует пространство, звук, цвет, движение и время». Такая необычная гипербола (а на мой взгляд это именно гипербола) восходит ко многим другим направлениям в искусстве, о которых я уже рассказывал в своем телеграф-канале.
И это, конечно же, счастье — понимать и осознавать такое разнообразие и плюрализм современного искусства, мол кинетика, время, пространство: невообразимая абстракция.. Но мне кажется, что эдакое вальяжное состояние авангарда на данный момент абсолютно бессмысленно. Почвы для рассуждений об экспрессионизме, абстракционизме, постживописной абстракции или минимализме уже нет.
И раз уж на то пошло, то энергии а-ля «пространство, звук, цвет, движение и время» больше всего там, где природа. Там, где естество искусства, казалось бы, отдается предубеждениям — там, где наблюдается нехилое противоречие и философская борьба. Долой размытость — энергии движения и времени больше всего в физике, химии, математике. И самый точный, наверное, вариант — это химия. Своего рода chemical art, но здесь не пройдут авангардные фокусы, ведь искусство химии — это все. И я не беру в расчет какую-нибудь керамику, фарфор или молекулярную кухню, которые безусловно восходят к химическим процессам.
Лучше понаблюдайте за цветностью мира, за эстетикой красок и реальности — в понятии химии нет культуры, этики, философии. Химия красива тем, что ее не тревожит революция или флуктуация. Она тождественна абстракционизму, но в то же время далека от него. И всяческим минимализмам она тоже «симпатична» — просто люди не обращают внимание на такой плюрализм, продолжая отдаваться шаблонам и предрассудкам.
Вот, например, Мария Робертсон, чьи работы я опубликовал выше. Будь в истории искусства какой-нибудь переломный момент, наши с вами постмодернистские идеалы разлетелись бы в пух и прах. Зато «химическое искусство» — новаторское отныне словосочетание — оно жило бы вечно. И Робертсон — Пикассо из мира химического контемпорари арта. У нее есть целая лаборатория, где она занимается своими химическими экспериментами — обрабатывает фотобумагу химикатами и работает со светом, температурой. Для нее подобное искусство — это «реализация условий», вы делаете одолжение природе и ведете с ней какой-то диалог. Это будет позамысловатее злободневной реляционной эстетики, если вы понимаете о чем я.
В девяностых главной целью искусства было найти контакт со зрителем. Если сегодня целью является контакт с природой, с миром, построенном на сугубо научных законах, то такая культура будет многим по душе. Но, к сожалению, химия и физика в искусстве — это тень поп-арта и концептуализма.
А колорит из каких-никаких красок, элементарных частиц и понимания, что все строится на законах — это высшая экспрессия в современном искусстве.
