Таких, как Толстой, сейчас называют Trendsetter - человек, воспринимающий новые идеи раньше других и своим примером внедряющий новшество. Он и сейчас был бы в тренде: адепт здорового образа жизни, вегетарианец, любитель гаджетов, велосипедист, введший в обиход буккроссинг.
О пользе воздержания. «Утонченная еда только названием отличается от обжорства, результат один — чрезвычайно полное тело, висящие подбородки и шеи, выпяченный живот. ...Могут ли тут истинно духовные интересы стоять на первом плане?»
В 37 лет Лев Николаевич предпринимает опыт строгой диеты. Из дневника 1865 года: «Шесть дней я стараюсь есть как можно меньше, так что чувствую голод. Не пью ничего, кроме воды с пол рюмкой вина, и шесть дней я совершенно другой человек — я свеж, весел, голова ясна, я работаю, — пишу по 5 и 6 часов». Тогда же у Толстого появляется идея написать книгу «Жранье».
О вегетарианстве. «Не смущайтесь тем, что при вашем отказе от мясной пищи все ваши близкие домашние нападут на вас, будут осуждать вас, смеяться над вами. Если бы мясоедение было безразличное дело, мясоеды не нападали бы на вегетарианство; они раздражаются потому, что в наше время уже сознают свой грех, но не в силах еще освободиться от него». Трудно сказать, осознавала ли Софья Андреевна свой грех, но новости в семейном меню 1887 года ее явно не обрадовали: «Уже неделя, как он опять вегетарианец, и это уже сказывается на его расположении духа. Он сегодня нарочно при мне заговаривает о зле денег и состояния, намекая на мое желание сохранить его для детей». Сам же Толстой доволен: «Мое питание состоит главным образом из горячей овсяной каши, которую я ем два раза в день с пшеничным хлебом. Кроме того, за обедом я ем щи или картофельный суп, гречневую кашу или картофель вареный или жареный на подсолнечном или горчичном масле и компот из чернослива и яблок. Здоровье мое не только не пострадало, но и значительно улучшилось с тех пор. Я отказался от молока, масла, яиц, сахара, чая и кофе».
О катании на велосипеде. Лев Николаевич стал велосипедистом в 67 лет, весной 1895 года.
Толстой в дневнике пишет: "За это время начал учиться в манеже ездить на велосипеде. Очень странно, зачем меня тянет делать это. Евгений Иванович (врач) отговаривал меня и огорчился, что я езжу, а мне не совестно. Напротив, чувствую, что тут есть естественное юродство, что мне все равно, что думают, да и просто безгрешно, ребячески веселит."
Писательница Лидия Веселитская вспоминала, как в мае наблюдала во дворе, в Хамовниках, как Л. Н. «делал круги на велосипеде. Он уже лихо летал и с увлечением предавался новому спорту». Софья Андревна не одобряла: "Теперь он здоров, все на велосипеде ездит и очень меня этим смущает, все говорят, что вредно. ...Еще было осложнение, он ударился о велосипед ногой, ниже колена, опять на прежнем месте».
Зато Московское общество велосипедистов было от пополнения своих рядов в восторге. Общество презентовало графу английский велосипед Rover. В апрельском номере журнала «Циклист» событию посвятили заметку: «К числу сторонников велосипеда мы можем теперь причислить нашего маститого писателя графа Л.Н. Толстого. На прошлой неделе мы видели его катающимся в манеже в своей традиционной блузе».
О гаджетах. В 1908 году Томас Эдисон лично отправил Льву Николаевичу изобретенный им фонограф. К подарку прилагалась просьба записать с помощью устройства обращение на нескольких языках.
«Лев Николаевич волновался еще за несколько дней до приезда англичан; сегодня, прежде чем сказать в фонограф, упражнялся, особенно в английском тексте. На французский язык сам перевел и записал то, что хотел сказать. По-русски и по-французски хорошо наговорил, по-английски (из "Царства божия") нехорошо вышло, запинался на двух словах. Завтра будет говорить снова». (Душан Маковицкий Дневник, 1908 год).
Впоследствии Л.Н. одним из первых стал использовать фонограф для работы: надиктовывал публицистику, прозу и сказки — для учеников школы в Ясной Поляне.
Селфи. Первый фотоаппарат Толстой купил в 1862 году. Везти его пришлось на телеге, запряженной двумя лошадьми — уж больно громоздкий и тяжелый был агрегат. Лев Николаевич сам настроил аппарат (что было совсем не просто), сам подготовил пластину и сделал селфи, то есть «сам себя снял», как собственноручно написал на паспарту, в которое портрет вставили.
Буккроссинг. К 1910 году библиотека Льва Николаевича, которую начал собирать еще его прадед, насчитывала 22 тысячи единиц. Ведала этим богатством Софья Андреевна. Толстой же относился к книгам, как ко всякой собственности: любой гость мог взять у него понравившуюся - без возврата. Так что бывало, что, когда появлялась нужда в том или ином издании, его на полке не оказывалось. Это подтверждал Михаил Полтавский, автор книги «У графа Толстого»: «Не все издания произведений Толстого имеются в библиотеке. <...> Всякий гость берет кое-что с собою, так что у него самого недостает таких вещей, которых можно было бы искать именно у него».
