Гомельское подполье потрясли повальные аресты — в рядах подпольщиков оказался предатель.
Тяжело перенес Барыкин весть о гибели Тимофея Бородина, Ивана Шилова и других подпольщиков. Еще сильнее стала его ненависть к фашистским захватчикам, с еще большей страстью руководил он борьбой против них. Емельян Игнатьевич принял меры, чтобы восстановить утраченные связи с гомельским подпольем. Большую помощь в этом оказал ему державший явочную квартиру в Новиковской роще, на окраине Гомеля, дезинфектор Воронин. Он по-прежнему поставлял в отряд чрезвычайно важные сведения. Но круг его обязанностей расширился. К нему приходили посланцы от партизан, приносили взрывчатку, мины, листовки. Этот опасный груз Федор Семенович передавал по назначению — подпольщикам с паровозоремонтного завода, своим людям из депо. Под составы, формируемые в Гомеле, патриоты подкладывали магнитные мины.
А однажды Воронин приметил на Лещинской ветке несколько цистерн с горючим. Стоят в тупике без охраны! И, улучив момент, он «приклеил» к железному брюху цистерны магнитную мину... Примчавшиеся по тревоге пожарники долго не могли совладать с разлившимся морем огня.
Как зеницу ока берегли оккупанты городскую электростанцию. Но в конце концов и она взлетела на воздух. Несмотря на тяжелые потери, подполье продолжало свой нелегкий, неравный поединок с врагом.
Усилили удары по врагу и партизаны.
— Слыхал, Игнатьич, новость? — едва перешагнув порог землянки, спросил командир лоевского отряда «За Родину!» Григорий Иванович Синяков. Его отряд стоял по соседству с гомельским отрядом «Большевик». — Вскоре немцы из Лоева погонят вверх по Сожу баржу с продовольствием — отобрали у населения. Так вот, решили мы перехватить ее.
— Отличная идея, сосед! — Барыкин по достоинству оценил его инициативу. По душе ему Синяков: таким и должен быть партизанский командир — ищущим, думающим, беспокойным.
— Установим наблюдение, узнаем, когда баржа выйдет из Лоева, а потом устроим засаду, — продолжал Синяков. — Все мы продумали, да есть одна помеха... — как-то нерешительно добавил он.
— Договаривай до конца, что же это за помеха?
— Беда вот в чем, Емельян Игнатьевич, многие мои бойцы на заданиях. А тех, что здесь, боюсь, мало будет... Где взять людей? — Григорий Иванович с надеждой взглянул на Барыкина.
— Как, Илья Степанович, поможем? — Барыкин повернулся к находившемуся здесь же Федосеенко.
— Отчего не помочь? — командир «Большевика» сразу понял, куда клонит секретарь подпольного горкома. — Сколько нужно? Взвод? Два?
— Видимо, хватит одного, — прикинув свои силы, сказал Синяков.
На том и порешили — в бой пойдут два взвода отряда «За Родину!» и взвод «Большевика» во главе с Лисовским. Руководил операцией Кожар, его помощники — Барыкин и Синяков.
В назначенное время вышли из лагеря, расположились в засаде на берегу реки. Ждали долго. Суда, однако, не появились. Барыкин записывает в дневнике: «Неудавшаяся попытка подстеречь баржу из Лоева. Поздно вышла — на целые сутки. Досадно! Как будто у тебя что-то украли...»
Наконец на другой день около шести вечера сигнал: показался катер. Идет вверх по реке, против течения, зарывается носом в набегающую волну. Буксирный трос — как струна. Значит, баржа тяжело нагружена.
— Огонь!
Ударили дружно. Били по капитанской рубке, машинному отделению. Ярко блеснуло пламя, густо повалил черный дым. Потеряв управление, судно уткнулось в песчаную отмель. Немецкие охранники, побросав оружие, поспешно прыгали в воду. Партизаны, словно муравьи, облепили могучее тело баржи.
На палубе, в трюмах — настоящее богатство: бочки с маслом, ящики с яйцами, картофель.
— Хотят нас голодом удушить, грабители! — яростно выдохнул Барыкин. — Давай, хлопцы, выгружай! Чтоб ничего гадам не досталось! — и первым принялся таскать ящики, мешки, бочки.
Работали всю ночь до утра. Сняли все, что можно. Отряды основательно пополнили свои запасы продовольствия. Часть продуктов отдали крестьянам из окрестных деревень. А катер и баржу, чтобы они снова не попали в лапы оккупантам, подожгли.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!