В одном из интервью Анн Голон сказала, что у Анжелики нет конкретного прототипа: "Это имя было очень распространено в XVII веке. Это некая женщина, которая могла бы жить в то время. Она - архетип, именно поэтому каждый из читателей Японии, Америки, Австралии и других стран находит в ней что-то свое".
Разумеется, 100% прототипа нет. Но в «Истории знаменитых преступлений» Дюма есть рассказ о некой даме, которая очень напоминает Анжелику.
Итак, история о юной девушке по имени Мари де Ганж, которая была:
А) Маркизой.
Б) Роковой красавицей, покорившей двор. Вот что пишет о ней современник:
«Должно вам сказать, что лицо у нее было ровно и гладко, словно стекло, а белизна кожи столь восхитительно оттенялась токами крови, что оно казалось замечательно оживленным; волосы и глаза у нее были чернее агата, притом глаза эти так сияли, что невозможно было долго выдержать их взгляд, чудо как ласковый и живой; столько раз в его честь произносились наилюбезнейшие комплименты, стольких смельчаков он заставил страдать, что я не стану более петь ему дифирамбы в сем письме».
Роковая красота, как у Анжелики. Только с той разницей, что «Жазель была брунетка, а эта вся белая».
Ну и что? Маркиз и просто красавиц при дворе Людовика Четырнадцатого пруд пруди. Переходим к пункту
B) Враги маркизы предлагают ей смерть на выбор.
Читаем у Дюма: «Выбирайте, сударыня: яд, пуля или… сталь, — кивнув в сторону шевалье, который выхватил шпагу, добавил он».
У Анн и Серж Голон («Анжелика-маркиза ангелов»): «Сударыня, вы вели себя с нами вызывающе, — продолжал Филипп Орлеанский, и нетерпеливая гримаса искривила его рот. — Вы умрете, но мы великодушны и предоставляем вам право выбора: яд, меч или пуля».
Далее обе маркизы – и реальная брюнетка, и вымышленная блондинка – принимают яд, затем бегут, пытаясь спастись.
Увы, песенку «Все хорошо, прекрасная маркиза» можно спеть только про Анжелику. Маркиза де Ганж погибла, негодяи еще успели ее и шпагой исколоть.
Бедняжка умирала мучительно. Вот что пишет Дюма: «Но даже несмотря на адское зелье, которое, как утверждается в протоколе, «убило бы львицу за несколько часов», маркиза боролась за жизнь в течение девятнадцати дней — настолько, как говорится в документе, откуда мы взяли эту подробность, «любовно природа защищала созданное ею с таким старанием прекрасное тело».
Анжелику хотели убить за то, что она знала о заговоре против короля. А де Ганж за что? Да просто за то, что отказалась стать любовницей братьев мужа…
История прогремела на всю Францию, виновные получили сполна.
А этот сюжет кочует из книги в книгу, до Дюма про де Ганж писал, между прочим, маркиз де Сад. (Славные были времена: маркизы писали о маркизах…) Так что, несмотря на заявления Анн Голон об отсутствии прототипа, с этой трагической историей она явно была знакома.
P.S. Хочется, конечно, увидеть портрет прекрасной Мари де Ганж. Увы, его нет. Дюма глухо сообщает, что портрет «существует до сих пор и превосходно передает красоту модели». Но где именно он «существует» - о том классик французской литературы умолчал.