В 1891 году в царской России разразился голод – последнее из подобных бедствий, выпавших на долю русского народа в XIX веке. Общественность и интеллигенция, осознавая недостаточность усилий чиновников, подключились к оказанию помощи голодающим крестьянам. Однако молодой Владимир Ульянов – будущий «вождь мирового пролетариата» – не одобрял всеобщего гуманистического порыва. 21-летний юноша считал, что голод – это «прогрессивное явление».
Масштабы катастрофы
Неурожай 1891 года, вызванный аномальными погодными условиями, поставил на грань выживания население 17 губерний Среднего Поволжья и Центрально-Чернозёмного района. На этих территориях проживало 36 млн человек. Наиболее пострадала Воронежская область, а также расположенные по соседству Казанская, Самарская и Саратовская губернии.
В целом по стране сбор зерна оказался на 26% меньше обычного. Чтобы удовлетворить потребности в питании, сохранив при этом запасы для посева, крестьянам требовалось минимум 13 пудов зерновых на душу населения в год. В самых пострадавших районах фактическое количество зерна оказалось в 6 раз меньше необходимого. Однако власти, не имевшие на первых порах точных статистических данных, далеко не сразу осознали уровень бедствия. Немало времени ушло на раскачку бюрократической системы. В результате хлеб от государства поступил только к весне 1892 года. До этого голодающие спасались, примешивая к обычной еде лебеду и жёлуди.
Ситуация ухудшилась, когда вслед за голодом в деревню пришла эпидемия. Ослабленные организмы недоедающих людей не могли сопротивляться болезням. В голодный год уровень заболеваемости инфекционными болезнями вырос на 50% - всего было зарегистрировано четыре с половиной миллиона таких диагнозов при обычном уровне в 3 млн.
Писатель Владимир Галактионович Короленко, лично принимавший участие в открытии столовых в деревнях, на страницах книги «В голодный год» описывает картины народного горя, плачущих в избах детей и мужчин, умирающих из-за того, что их «нутро» уже не принимало никакой пищи. Жертвами неурожая и эпидемий стало, по оценкам экспертов, от 400 тысяч до полумиллиона человек.
Позиция Ульянова
В эти трагические годы судьба забросила молодого присяжного поверенного Владимира Ульянова в Самару – центр одной из голодающих губерний. Наблюдая, как местная интеллигенция занимается организацией помощи селу и сбором средств для крестьян вместе с губернским благотворительным комитетом, Ульянов лишь морщился. Как писал в своих воспоминаниях марксист из Самары Алексей Беляков, Владимир Ильич утверждал, что последствием голода станет прогрессивное «нарождение промышленного пролетариата», который в итоге похоронит буржуазный строй и приведёт страну к революции и коммунизму.
- Голод, разрушая крестьянское хозяйство, одновременно разбивает веру не только в царя, но и в Бога, и со временем, несомненно, толкнёт крестьян на путь революции, - передаёт Беляков взгляды молодого Ленина.
Принцип на всю жизнь
Когда «самый человечный человек» пришёл к власти, голод в России повторился. По своим последствиям неурожай 1921 года в Поволжье оказался в 10 раз страшнее событий тридцатилетней давности. Как оказалось, нехватка продовольствия в условиях разрухи и незаконченной Гражданской войны – далеко не то же самое, что голод в мирное время. Сыграло роль и отсутствие рыночных механизмов распределения, которые были ликвидированы большевиками во время проведения политики военного коммунизма.
Ленин же не упускает возможности вновь использовать голод для достижения «прогрессивных», как ему казалось, целей. Пока доведённые до каннибализма люди резали самых беззащитных, Владимир Ильич обрушивает удар на Русскую православную церковь, которая в меру сил помогала волжанам.
В письме членам Политбюро от 19 марта 1922 года Ленин напрямую объясняет, что сложившаяся ситуация, когда «на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов», идеально подходит «для сражения с черносотенным духовенством».
Атака на православие действительно не имела ничего общего с официально заявленным человеколюбием. Отобрав у церкви золото и ценности на два с половиной миллиарда рублей, Советская власть направила на помощь голодным людям лишь 1 млн рублей. Остальное было зарезервировано для планируемого экспорта революции и защиты «государственных интересов» РСФСР. Между тем, масштабы происходившего ужаса до сих пор поражают воображение. Цифра в пять миллионов погибших превысила потери от всех других бедствий подобного рода в Европе со времён падения Константинополя.
