Улицы Парижа были моим убежищем. Никто не может понять очарования улиц, если ему не приходилось искать в них убежища, если он не был беспомощной соломинкой, которую гонял по ним каждый ветерок. Вы идете по улице зимним днем и, увидев собаку, выставленную на продажу, умиляетесь до слез. В то же время на другой стороне улицы вы видите жалкую лачугу, напоминающую могилу, а над ней надпись: «Отель «Заячье кладбище»». Это заставляет вас смеяться тоже до слез. Вы замечаете, что повсюду кладбища для всех — для зайцев, собак, вшей, императоров, министров, маклеров, конокрадов. И почти на каждой улице «Отель де л’Авенир» — «гостиница будущего», — что приводит вас в еще более веселое настроение. Столько гостиниц для будущего! И ни одной для прошлого, позапрошлого, давнопрошедшего. Все заплесневело, загажено, но топорщится весельем и раздуто будущим, точно флюс…
После всего, что я поначиталась про это произведение, приступать к прочтению было даже в какой-то мере страшно. Это только подтверждает то, что мнение о книгах (и не только) в большинстве случаев надо выносить самому, а не ориентироваться на чужие высказывания.
И, скажу откровенно, я теряюсь в попытке хоть как-то охарактеризовать этот роман. Да и романом я это назвать не могу при всем желании. Скорее это повесть мемуарного типа, густо пересыпанная размышлениями, неблаговидными поступками, а также возникающими в голове главного героя образами, и охватывающая относительно небольшой отрезок жизни Миллера в Париже. Исповедь человека, вынужденного выживать в крайне неблагоприятных обстоятельствах.
Откровенность, с которой написана эта книга, использованные Миллером образы и выразительные средства, думаю, и в самом деле были шокирующими в те далекие годы, когда книга вышла в печать. Но для читателя современного скандальность «Тропика Рака» весьма и весьма сомнительна.
Первые страниц тридцать представляют собой месиво из ненависти, эрекции и голода. Дальше… дальше все зависит от степени наполненности желудка и настроения автора. Голодный Миллер зол, циничен и полон желчи, но более-менее сытый чуть более благодушен. И даже временами способен на добрые поступки. Но и поступки весьма неблаговидные он не обходит стороной, не ища оправданий у читателя, как и, не испытывая особых мук совести. Класть он хотел, как на отпущение грехов от читателя, так и на муки совести — симпатии он не ждет, это понятно Он не кается, а просто повествует, не обходя своим вниманием ничего. Красоту восхода и мерзость кучи гниющих отбросов Миллер описывает равно ярко и образно, сплетая слова в монументальные конструкции, которые, тем не менее, не являются громоздкими. По описаниям людей сразу понятно отношение к ним автора – чем меньше желчи и карикатурности, тем больше симпатии Миллер испытывает. Во всяком случае, в данный конкретный момент времени.
И мысли. Самые настоящие шквалы и ураганы мыслей на любую подвернувшуюся тему. Книги в целом, книга которую Миллер хотел бы написать, женщина, еда, приятель, Париж, Матисс, половой орган… что угодно может стать первопричиной этого «мыслетока», в буквально смывающего читателя словно щепку. Романтичность циника и поэтичность мизантропа – вот что есть эта книга. И нет, порнографичной эту книгу я назвать не могу, скорее она физиологична, причем в широком смысле этого слова.
Но что по-настоящему удручало меня во время чтения – так это мат. Нет, не ругань. В книге нет слов, словосочетаний типа «секс», «половой орган», «заниматься сексом» — только соответствующие матерные слова. Этакая насильственная примитивизация, уж не знаю чья именно – самого Миллера или переводчика. Искусственное низведение физиологии до чего-то более низкого и грязного.
И, надо сказать, что чтение «Тропика Рака» не было для меня ни легким, ни приятным. Да, я с сочувствием относилась к мизантропии и озлобленным мыслям человека, истощенного безработицей и безденежьем. Да, я внутренне соглашалась с лейтмотивными размышлениями о том, что тот мир, который видел Миллер в свои худшие годы не стоит того, чтобы в нем жить. И да такой мир должен быть сметен, низринут и изничтожен. Но закрывала я книгу хоть и без желания развидеть, но все же с чувством облегчения оттого, что она наконец-то закончилась, и мыслью «Ну и хрен с тобой» в адрес главного героя, благо заключительное событие этому весьма способствовало. Собственно, Миллер этого и добивался.
И, как мне кажется, эту книгу вовсе не так уж обязательно читать в принципе, но, прочитав, можно смело разбирать на цитаты и фрагменты для эпиграфов.
май 2016
