В свое время Сальвадор Дали писал: «каждое утро, просыпаясь, я испытываю величайшее удовольствие от мысли, что я — Сальвадор Дали, и с любопытством спрашиваю себя, что такого необыкновенного он сегодня совершит, этот Сальвадор Дали. Мне кажется, любой разговор о сюрреализме всегда начинается с Сальвадора Дали. Неудивительно, сюрреализм и Дали — это одно неделимое целое!» Конечно, не всем повезло начинать утро понедельника с такими мыслями. Каждый из великих по-своему отстраивал «режим гения» — график вдохновения и распорядок дня.
Например, Матисс был видным трудоголиком. По воспоминаниям самого автора, он «более 50 лет ни на миг не прерывал работу»: с девяти утра до полудня – первый сеанс, небольшой обеденный перерыв и вновь работа до самого вечера. Модели Матисса трудились без выходных, потому что мастер был не готов жертвовать воскресеньем, просто потому что моделей «ждут дружки».
Пикассо всю жизнь поздно ложился и поздно вставал: редко начиная работу до двух часов дня, он запирался в студии до заката. Тогда как настроение художника колебалось от «неприветливой угрюмости до коммуникабельности», рисовать он не уставал никогда. Как утверждал мастер, «художники потому и живут так долго: работая, я оставляю свое тело за дверью, как мусульмане оставляют обувь у порога мечети». Для гостей в доме Пикассо был отведен специальный «приемный день» - воскресенье – чтоб мастер мог расквитаться со всеми светскими обязанностями за один день.
А вот патронесса всей парижской богемы Гертруда Стайн не отличалась такой работоспособностью: писав по полчаса в день, она долго накапливала материалы на книгу. Работать мисс Стайн предпочитала на свежем воздухе: она могла быстро и вдохновенно писать что-то минут пятнадцать, а затем – предаваться созерцанию. Регулярным вечерним ритуалом Гертруды было «подурачиться» с гостями – засиживались они обычно допоздна.
Для Луиз Буржуа, как рассказывала ее ассистентка, распорядок для имел колоссальное значение: ровно в десять утра она отправлялась в свою студию. Утро Луиз проводила за тяжелой физической работой – например, готовила к сварке элементы будущих объектов. А во второй половине дня Буржуа предпочитала рисовать. К «жаворонкам» себя относила и Джорджиа О’Кифф. «Утро — лучшее время, ведь вокруг нет людей», - сказала она в одном из интервью. Джорджиа поднималась с рассветом, отправлялась на прогулку, плотно завтракала, а затем – приступала к работе в студии или саду.
Зачастую художника представляют совсем иначе – эдаким дебоширом, который пишет по ночам, после чего богемно спит до полудня. Впрочем, именно так и делал Тулуз-Лотрек, расставляя мольберт прямо в кабаре или борделе. Художник много пил и мало спал: после ночи пьянства и рисования он поднимался спозаранку и принимался печатать литографии.
Хрестоматийный «творческий бардак» царил в студии Фрэнсиса Бэкона – он ухитрялся обляпать красками стены, мебель была сломана, пол завален книгами, кисточками, бумагами и просто мусором. Несмотря на любовь к алкоголю и поздним вечеринкам, Бэкон трепетно соблюдал свое расписание и приступал к работе с первыми лучами солнца. Легкое утреннее похмелье художник воспринимал как приятный бонус – именно в эти минуты он ловил свежие идеи.
А вот Хуан Миро жил совсем иначе – он неизменно соблюдал жесткий распорядок дня и не позволял себе отвлекаться. В шесть утра он вставал, умывался, пил кофе с несколькими кусочками хлеба, в семь – шел в студию и работал до полудня. Затем прерывался на завтрак, физические упражнения, встречу с другом или решение деловых вопросов, в три возвращался в студию и оставался там до ужина. Миро терпеть не мог, чтобы какие-то светские или культурные мероприятия нарушали эту рутину.
Выбираем из предложенных вариантов нашу идеальную версию понедельника и учимся тайм-менеджменту у великих.
