Уже более полувека утверждается, будто Сталину на стол чуть ли не ежедневно клали донесения разведки о том, что Гитлер собирается напасть на СССР 22 июня 1941 года. А Сталин всё не верил и не приводил войска в боевую готовность.
Несоответствие этой версии фактам давно уже показано, тем не менее, она всё ещё продолжает повторяться там и сям. Что стало мифом – уже невозможно уничтожить. Однако следовать мифам вовсе не обязательно.
Про то, что Советский Союз всё первое полугодие 1941 года не просто готовился к войне с Германией, но готовился успеть напасть первым – не станем лишний раз повторять. Мы будем базироваться не этой версии, которая мифом не является. Она довольно убедительно обоснована в целом ряде хорошо всем известных работ. В качестве основной назову книгу Михаила Мельтюхова «Упущенный шанс Сталина» (любое издание).
Утверждение, что Сталин никак не реагировал на «давние» предупреждения разведки о том, что нападение на СССР произойдёт 22 июня, нелепо хотя потому, что сама эта дата была окончательно назначена Гитлером только 18 июня 1941 года! Да, как ориентировочный срок она была указана 30 апреля, но на то они и ориентировочные, что их часто переносят. Так, дате 22 июня предшествовала дата 15 мая, перенесённая в связи с необходимостью завершить операцию на Балканах. А дата начала операции на Западе против Франции вообще переносилась Гитлером с ноября 1939 года до мая 1940 года аж тринадцать раз!
Есть обоснованное предположение, что и у Сталина имелся свой предварительный срок вторжения в Европу – 12 июня 1941 года. И, как обычно бывает с такими сроками, он не был выдержан.
Встречаются утверждения, будто план «Барбаросса» уже чуть ли не десятый день после его подписания Гитлером (18 декабря 1940 года) лежал на столе у Сталина в переводе на русский язык! У Игоря Пыхалова в работе «Великая оболганная война» это утверждение разбивается в пух и прах. Как бы ни относиться к этому автору в силу его идеологических пристрастий, но в данном случае он, похоже, прав на все 100%.
Дело в том, что все подготовительные мероприятия советского командования перед войной с Германией проводились, очевидно, исходя совершенно из другой группировки немецких войск, чем та, которая была указана планом «Барбаросса».
По плану «Барбаросса» главный удар немцы должны были наносить через Белоруссию в общем направлении на Москву.
В январе 1941 года в Генштабе РККА были проведены известные командно-штабные игры. В мемуарах все советские военачальники указывали, что это была отработка действий на случай возможного нападения Германии. Однако, как стало известно с 90-х гг., действия по отражению вражеского нападения там не обыгрывались. По сценарию игр, советские войска развивали наступательные действия с западной границы! Хотя в исходные условия сценария было записано, что немцы попытались осуществить вторжение, но были остановлены и отброшены на исходные позиции, сам такой начальный этап войны не обыгрывался! Считалось само собою разумеющимся, что так и будет.
Поэтому прав Борис Соколов («Неизвестный Жуков: портрет без ретуши»), что слова об отражении вражеского нападения были данью традиционной риторике. Целью командно-штабных учений было проверить сценарии только наступательной и никак не оборонительной кампании советских войск.
Так вот, не вдаваясь в подробности этой игры, отметим, что наиболее сильная группировка немецких войск в ней предполагалась в юго-восточной Польше, на киевском направлении. Здесь намечался главный удар советских войск – на Люблин и Краков. Здесь предполагалось разбить основные силы вермахта. Поэтому самым сильным перед войной из советских военных округов был не Западный особый, а Киевский особый.
В ходе игры сложилась ситуация, когда условные войска советского Западного фронта в Белоруссии потерпели поражение от условного противника. И это при той неправильной оценке группировки сил, которая была положена в основу советского планирования.
Можно ли предполагать, что, если бы советскому руководству (то есть Сталину) был известен план «Барбаросса», то, учитывая результат той штабной стратегической игры, не были бы приняты меры по усилению ЗапОВО и по отведению его войск из наиболее угрожаемого, в случае вражеского наступления, белостокского выступа? Вряд ли. Даже если советское командование (что скорее всего) готовилось упредить противника в развёртывании и нападении, оно должно было учесть конфигурацию вражеских войск. Ведь планировалось наступать всем фронтам. И Западный должен был иметь достаточно сил, чтобы не быть разбитым вражеской группировкой до того момента, пока её не сокрушит Юго-Западный фронт (то есть Киевский округ).
Так что ни план «Барбаросса», ни сроки германского нападения вряд ли могли быть известны Сталину в такой степени, чтобы полагаться на них как на абсолютно достоверную информацию. И Сталин действовал так, чтобы не зависеть от любых возможных вражеских планов. А именно – готовил удар наверняка. При том общем соотношении сил, которые имелись перед началом войны у СССР и Германии, это была вполне оправданная уверенность.
Единственное, как оказалось, Сталин, да и все советские военачальники, переоценили уровень боеспособности советских вооружённых сил, поверив в свою же собственную легенду об их несокрушимости.
Но возможна и вторая версия.
Сталину был известен план «Барбаросса». И приготовления к войне велись с его учётом.
Зная, что основные силы группы армий «Центр» сосредотачиваются против ЗапОВО, Сталин собирался разгромить их сходящимися ударами с юга – из Галиции и с севера – из Белостокского выступа.
Предполагалось, что общее соотношение сил позволит советским войскам в Прибалтике отразить удары группы армий «Север» и 3-й танковой группы из Восточной Пруссии и района Сувалок.
В то же время 2-я танковая группа немцев не сможет ударить под основание советского Юго-Западного фронта, так как там ей помешают Припятские болота.
Таким образом, советские войска осуществят окружение и разгром восточнее реки Висла главных сил немецких 4-й и 6-й полевой армий, 1-й и 2-й танковых групп.
Настаивать на той или другой версии пока, видимо, преждевременно.
