За кадром | Рассказы из жизни

Дима всегда умел произносить новости между делом, так, что поначалу не придаёшь им значения. Вот и в тот вечер, когда мы ужинали салатом и рыбой на пару, он сказал спокойно, будто речь шла о новой лампочке на кухне: — Мам, ну переезжай к нам, мы же рядом с твоей клиникой. Я подняла голову от тарелки. — Дима… а как же мы? — А что мы? Она одна, а тут ей удобно. Временное дело. Слово «временное» тогда прозвучало почти ласково. Я представила неделю, ну максимум две. Знаете, как бывает — человек гостит, а ты подстраиваешься, думая: «Авось пройдёт»...

Вечером я, как обычно, пришла домой пораньше — поставила пирог в духовку, достала пяльцы. День был обычный, спокойный, а я ценила такие дни. Только Сергей задерживался. В половине девятого дверь хлопнула — и он втащил в коридор два огромных чемодана. — Это Ирины, — сообщил он, будто речь шла о сумке с продуктами. — Завтра она приедет с детьми. У неё сейчас сложная ситуация. Мы же семья. Я смотрела на чемоданы, как на незваных гостей. Синие, потёртые, со сбившимися колёсами… У каждого — свой запах чужого дома...

В начале марта в квартиру Надежды въехала целая делегация. Лида, свекровь, с вечным мешком забот и советов. Таня, младшая сестра Серёжи, с маникюрным чемоданчиком и планами «только на недельку». И дядя Гена, двоюродный брат Лиды, добродушный, но с коробками, которые, кажется, умели размножаться сами. «Ремонт у нас затянулся, ключи потерялись, поживём пока у вас» — это прозвучало как просьба, но выглядело как решение, уже за них принятое. Серёжа тогда лишь пожал плечами: «Ну, это же ненадолго». Надя была человеком порядка...

Я никогда не думала, что однажды скажу фразу: «В моей квартире я не приму твою мать». Но всё вышло само собой. Вернее, не само, а шаг за шагом. Мы с Игорем познакомились весной. Ему было тридцать пять, мне тридцать два. Он казался лёгким, обаятельным, умел слушать и смешить. «Ты особенная», говорил он в первые недели. Через два месяца переехал ко мне. Я сомневалась, но решила рискнуть: квартира досталась от родителей, ремонт я делала сама, уют создавала годами. Это была однушка, но мне нравилось, что у нас общее утро, что есть кому налить кофе, кому рассказать про новый рецепт...

Вечером, когда город начал меркнуть за окнами, Катя поставила чайник. На плите томилась гречка, рядом жарились котлеты — Денис любит с корочкой. Он только что вернулся из магазина, принёс молоко и свои любимые хлопья. Больше ничего. Продукты, бытовую химию, коммуналку, интернет — всё продолжала тянуть она. Кате тридцать три и она работает бухгалтером в строительной фирме. С восьми до шести, через пробки, с документами под мышкой. Жених Денис был «на паузе». Уже полгода. Вначале это звучало почти поэтично: "Я перееду временно, пока не встану на ноги"...

Было у нас всё хорошо, ровно, спокойно, по полочкам. Катя любила, когда всё по плану. Каждое утро йога, потом кофе на балконе, ноутбук на стол и работа. Пространство в нашей евродвушке было продумано до сантиметра, с умом и душой. Ни лишнего, ни громоздкого. Даже чашки выбирали вместе. Она как-то сказала: — Личное — это не общая площадь по умолчанию. Я кивнул. Тогда кивал на всё. А потом — просто не подумал. Или сделал вид, что не подумал. Всё началось с одной фразы, обронённой между “Как день прошёл?” и “Где мои наушники?” — Мам, переезжай, у нас комната свободная...

Вечером, после сытного ужина и тёплого чая с жасмином, Женя разложился на диване, как обычно в наушниках, с ноутбуком и сосредоточенно щёлкал мышкой. Это был его «биржевой вечер». А я стояла у кухонной раковины и мыла посуду, слушая, как он напевает под нос мотив из старого рекламного ролика. Странно, подумала я, как легко кто-то может отключиться от реальности, когда счета на коммуналку лежат прямо перед глазами — Катюш, — крикнул он не оборачиваясь, — а ты думала над моей идеей? Про дополнительный...

В яркий субботний полдень, когда в квартире пахло постиранным бельём и ванильной пенкой для капучино, Светлана тихо закрыла окно. На улице кричали дети, лаяла соседская собака, а внутри было странно… пусто. Женя, казалось, спал на диване, свернувшись калачиком, как ребёнок. Но когда она заговорила, он, не поднимая головы, листнул что-то в телефоне. Шкатулка. Её не было на привычном месте. — Женя, — она позвала негромко, но чётко. — А ты не видел мою шкатулку с украшениями? Он не оторвался от экрана: — Это Алёна взяла...

Когда Лера впервые увидела Костю, подумала — спокойный, а значит надёжный для неё. Не торопится, не суетится, не спорит без нужды. Цветы приносил, дверь открывал, говорил, что гордится её работой. В её салоны заходил редко, но зато по делу: забрать, подвезти, подождать у входа. Всё с уважением, и это подкупало. Они встречались около трёх месяцев, прежде чем он заговорил о съезде. Не давил, просто спросил: — «Слушай, может, попробуем жить вместе? Всё равно я у тебя почти всё время…» Она колебалась, не из страха, просто не хотела торопиться...

Утром в окно светило солнце, мягкое, ленивое. На кухне пахло тмином и закваской, в духовке допекалась чиабатта, которую Лера захотела еще с вечера. Всё было на своих местах: кружки с ровно сложенными ручками, плед на стуле в кабинете, ноутбук на зарядке. Было тихо, было спокойно, было её. Когда полгода назад Кирилл переехал, она долго сомневалась — всё-таки в трёхкомнатной квартире, что досталась ей от бабушки с дедушкой, хорошо жить одной, но слишком много места. Но он оказался внимательным, забавным, да и говорил часто: — «Ты — мой остров...

Было утро — тёплое, ленивое, с запахом кофе и чего-то ещё неуловимо домашнего. Валерия сидела на полу в гостиной, с ноутбуком на коленях и в старом худи с принтом Микки Мауса, который она любила со времён студенчества. Спокойствие нарушил щелчок замка. — «Доброе утро, Лерочка! Какой уютный наряд...» — голос Тамары Георгиевны прозвучал с притворной мягкостью, как всегда с оттенком иронии. — «Доброе утро. Чай на столе. Я думала, вы завтра будете.» Свекровь пожала плечами: — «Да что вы, я же говорила — в любой момент могу заскочить...

Когда я познакомилась с Андреем, мне казалось, что вот оно — те самые спокойствие и надёжность. Улыбка, в которой нет колкости. Он умел чинить всё, даже чайник с трещиной в корпусе, а я, если честно, вообще могла сама починить, но мне приятная была забота и внимание. Мы с ним совпали быстро, и он поселился у меня почти сразу. Своей квартиры у него не было, а моя — от бабушки, уютная «двушка» с фикусом у окна и плиткой, которую я сама перекладывала. Мне казалось, мы строим жизнь. Он не платил за квартиру, но помогал: мусор выносил, кран поменял, шторы повесил...