Екатерина Крапивенцева

Спустя неполный час я отмылась от запёкшейся крови и уселась на кровати с полотенцем на голове. Вадик тоже привёл себя в порядок по приказу майора. Тот не хотел вызывать подозрений при плановом обходе. Ежедневно, в семь утра, с самого начала «вспышки» верные «гвардейцы» Крылова стучатся в комнаты, вызывая жителей на поверку. Мера, призванная снизить напряжение и риски, на деле стала лишним инструментом контроля. По мнению Журбы подобные телодвижения абсолютно бесполезны, но Станислав Георгиевич не упускал своей выгоды ни в чём...

Утро началось с назойливого стука. Не сразу разлепив глаза, я кое-как добралась до двери и увидела на пороге Вадика. Крупные капли пота стекают по лбу. Вязанная кофта на распашку, а на улице, между прочим, приличный минус. Яркую смоль волос припорошило снегом. Нос зажат идеально отглаженным платком. Хоть что-то в капитане остаётся неизменным — его хваленый педантизм. По белому ситцу расползается алое пятно. Разлапистые лепестки кровавого цветка уже обнимают пальцы. Руки дрожат, и тонкая струйка рубиновой жидкости вот-вот доберется до запястья...

Вадик сидел на подоконнике, ровно там, где Степанов целовал меня ещё несколько минут назад. В руках мятая сигарета. Снова курит. Дурно повлияли на Чумакова времена, люди и обстоятельства. Он потускнел, осунулся. На щеках белесые царапины от схватки с «тихой». Под глазами залегли тени, а скулы стали острыми – хоть вены ими режь. Волнистые прядки цвета воронова крыла лежат, как попало – растрепались, и лёгкий ветер перебирает их, заставляя липнуть к виску… Капитан порылся в карманах и выудил оттуда потертую зажигалку...

Когда время перевалило за полночь, а первые поздравления уже отгремели, Крылов присел за наш столик с бокалом «игристого». Пружинящую расслабленность майора словно ветром сдуло. К тому моменту, Петренко Младший отправился на поиски жены, Журба нашёл себе пару и неуклюже топтался с ней в центре танцпола под ненавязчивую музыку. Яркое конфетти поблёскивало в его отросших кудрях - я невольно залюбовалась этой идиллией. Тонкая, высокая доктор в длинном серебристом платье так резко контрастировала с...

Утро настало неожиданно. Рик так и не сомкнул глаз. Он изучал походные журналы старого Приключенца — Якена Свифта. Их, в прямом смысле, откопала Мардж под тыквенной грядкой, накануне Самхейна. Железный Охотник Якен жил пару столетий назад. Марджи говорила, он часто бывал на Тракте и даже захаживал в таверну. Ведьмак, охотник за сокровищами, гениальный алхимик — всё это не вполне описывает личность Свифта. В первую очередь он был полукровкой, как и сам Рик. Незаконный сын горского ведуна и светлой жрицы Аэстаса...

Маленькая таверна у перекрёстка едва ли могла вместить многих. Резной бревенчатый теремок с тусклыми оконцами — ничего примечательного. Два этажа ввысь, «коньки» — летучие мыши. Стекла запотели, с улицы видно только рыжее мельтешение — будто стайка древесных светлячков резвится и жужжит у глади озера. А внутри звенят кубки и стоит мерный гвалт — густой туман разносит его далеко за пределы потертого соснового порога. Откуда столько народа в этой маленькой вычурной табакерке, по ошибке называемой трактиром «Плакучая Ива»? Но когда попадаешь за порог, понимаешь, насколько ты ошибся...

Скрипучая дверь таверны распахнулась. Под свист и песни постояльцев на пороге показался двухметровый медведь. В мелких косах за ушами бряцают монетки. Зубы оскалены. С толстой, лоснящейся шкуры на пол стекает вода. Он закрыл задом дверь, расправился во весь рост, едва задевая сосновые брусья под потолком. Отряхнулся, совсем не по-звериному, с ревом и матюгами. Расправил непокорными лапами липкую шерсть. Гуляки нервно застыли и попятились с порога. — Бер, — маленький кулачок Эви подпихнул Рика в бок...

Осень в этом году выдалась пасмурной и ветреной. Ночи стали длинными и холодными. Овраги плодили худые тени, а люди больших дорог потянулись на зимовку в города. Октябрь — время горячего вина с паприкой и лепестками медового Златоцвета. Полуречный тракт наводнили усталые путники в поисках пристанища и лёгких денег. Одинокая таверна на отшибе — вот все, что осталось от Щучьего Донышка. Когда-то шумный городок совсем вымер с приходом нового сюзерена — высокородного лорда Стэмвотера. Он постоянно...

Сутки прошли, как в тумане. На ночь мне сделали капельницу, и я проспала без сновидений. Проснулась и сморщилась. Первые лучики солнца – ослепительно яркие, как часто бывает в декабре, мелькали по палате, щекотали нос. Сочная медь рассвета окрасила спящий НИИ всеми оттенками пурпурного. Дверь скрипнула, и я невольно вздрогнула, подрываясь на кровати. - Деформация психики налицо, - расхохотался майор. - Вставай, спящая красавица, и ликуй. Крылов тебя выписал. - Так быстро? – Не поверила я ушам. - А чего тянуть? Тут и без тебя есть, кому полежать...

Не знаю, кто вытащил меня из кладовки, но очнулась я на диване у майора. Голова гудела, во рту поселился привкус прелого яблока. - Чумаков сбежал… – Прохрипела я, едва открыв глаза. – Его уже разыскивают? Судя по тому, как многозначительно Журба со Степановым переглянулись, дело плохо. - Ну же, говорите, как есть, - заскулила я от нетерпения. - Да ты совсем перегрелась, - майор осторожно накрыл мой лоб прохладной ладошкой. – У тебя температура под сорок. Подцепила от местных какую-то гадость…. Я попыталась поднять руку, но поняла, что она накрыта одеялом...

– Я – душевед. – Собеседник вальяжно развалился в кожаном кресле. Открыто улыбнулся, обнажив острые, белоснежные резцы и жестом пригласил меня сесть. - Мне важно, чтобы Вам было удобно. Спина утонула в мягкой обивке дивана. Я честно попытался расслабиться. – Будьте, как дома. – Кивнул хозяин. – Кофе? – Указал он на тонкий, драгоценный сервиз. – Девятнадцатый век? - Покрутил я чашку. – Ммм, а Вы знаток. - Прищурился собеседник. Съемочная группа настраивала камеру. Я тем временем «пробежался» по главным тезисам...