Tатьянины истории

– Катя, ты же знаешь, я всё сама… Правда, справлюсь! Елена смеялась в трубку, но смех был скомканным, на бегу. Катерина, прижимая телефон к уху, смотрела, как её подруга на той стороне улицы одновременно пытается обнять за плечи Евгению, поправить ей шапку и жестикулирует свободной рукой. Знакомая картина. Эта её «я всё сама» была не просто слова. Это был щит, броня, выращенная за годы одинокой борьбы. Делить боль на двоих? Нет, это явно не про Ленку. Катерина помнила её почти столько же, сколько себя...

Часть 1 — Пап, а почему у нас сегодня макароны с сосиской? Ты же говорил, это вредно. Арсений, стоя у плиты, неловко переворачивал подрумяненные сосиски. Леша, уже шестилетний, смотрел на него с серьезностью, приобретенной за последний год. Год. Целый год, как Тамара ушла за хлебом и вернулась, только для того, чтобы собрать чемодан и уехать в свою, другую жизнь. — Вредно, если каждый день. А у нас — раз в недельку, по пятницам. Это традиция, — ответил Арсений, пытаясь придать голосу бодрость. Его...

Часть 1 Арсений сверялся с распечаткой в дрожащей руке. Адрес был точен: дом 7, квартира 16. Шестой этаж. Он поднял глаза по серой стене, утыканной балконами с развешенным бельем, и почувствовал, как подкатывает тошнота. Где-то там, за одним из этих окон, жила его жена. Дорога в плацкарте была кошмаром. Он не спал всю ночь, прислушиваясь к храпу соседей, глядя в темное окно, в котором отражалось его изможденное лицо. Он репетировал речь. Что скажет? Как посмотрит? Он представлял себе миллион вариантов:...

Часть 1 — Пап, а мама когда вернется? Она же обещала позвонить в воскресенье. Арсений, стоявший у плиты и помешивая подгорающую манную кашу, замер. Воскресенье было три дня назад. Ложка глухо стукнула о край кастрюли. — Она… она, наверное, очень занята, сынок. У нее дела. — Какие дела? Она же не работает. — Ну… разные дела. Взрослые. Он отвернулся, чтобы Леша не увидел, как у него задрожала нижняя губа. Прошел месяц. Тридцать два дня. Семьсот шестьдесят восемь часов. Он считал. Считал каждую минуту этой новой, сломанной жизни...

— Пап, мамины духи воняют! Пятилетний Леша сморщил нос, когда Тамара, проходя мимо, легонько потрепала его по взъерошенным волосам. Арсений, завязывавший галстук перед зеркалом в прихожей, фыркнул. — Не «воняют», а «пахнут», сынок. И это очень хороший запах. Пахнет… утром. — Пахнет химией, — упрямо стоял на своем ребенок, натягивая куртку с упрямым видом. — Ну все, химик у нас растет, — улыбнулась Тамара. Она надела простое бежевое пальто, поправила воротник. Выглядела свежо, даже празднично. — Леша, давай быстрее, а то в саду завтрак пропустишь...