Брусникины рассказы

Между тем поднялся ветер, и пошёл снег. Крупные, тяжёлые хлопья закружились в воздухе, быстро покрывая белым покрывалом и без того заваленные склоны оврага. Даша снова попыталась выбраться, но у неё ничего не получилось, только нога сильнее разболелась. Руки мёрзли от холода, потому что варежки растеряла, когда падала, слёзы застывали на щеках, превращаясь в льдинки. Она уже начала терять надежду, когда услышала вдалеке лай собаки. Сердце забилось сильнее. «Может, кто-то услышал?», промелькнуло в голове...

Жил когда-то на древнем Востоке один жестокий правитель. Был он очень жесток, никого не жалел, ни врагов, ни своих. Реки крови пролил за всю свою жизнь. Величия его боялись, и ненавидели. Каждый взгляд, каждое его слово несли в себе угрозу. Его трон был облит кровью, а стены дворца помнили стоны и мольбы о пощаде. Правил он железной рукой, не зная жалости и сострадания. Имя его наводило ужас на все окрестные земли, а богатства его росли, питаясь от страха и покорности подданных. Но даже самому жестокому сердцу неведом покой...

— Пап, ну зачем ты так с тётей Дашей, — обиделся Сеня, — она хорошая. Обед нам приготовила, очень вкусный. Александр посмотрел на сына. — Она тебе нравится, что ли? Сенька кивнул головой. — Да, с нею интересно. У неё знаешь сколько книжек? Когда я к ней прихожу, она мне обязательно читает, и играет со мной. Александр усмехнулся. — Поиграет и забудет, как твоя мамаша забыла. Бабы сынок, народ ненадёжный, верить им нельзя. — А я по маме скучаю, — вдруг неожиданно признался Арсений, — мне так хочется, чтобы она с нами была...

— А ты тётенька откуда будешь? — Я из Приречного, — Даше было забавно разговаривать с мальчиком. С виду такой маленький, а ведёт себя как взрослый мужичок, — мой дом там, у самой Серебрянки стоит. Его сразу видно. — Я в Приречном два раза был, с отцом по делам, — кивнул головкой Сеня. — А ты где живёшь, что так смело один по лесу ходишь? — На Ивановском выселке, на кордоне, у нас там с отцом домик, хороший, просторный, мне там нравится жить. — Так ты Александра Звонарёва сын, он у тебя лесничим работает, — Ага, — заулыбался мальчик...

Даша проводила его взглядом, полным недоумения. «Что он несёт? Какое я имею отношение к его пьянству?», подумала она. Слова Звонарёва задели её, оставив неприятный осадок. Вечером, за чаем у Варвары, она рассказала о случившемся. Крёстная внимательно выслушала её, а потом сказала: — Ты, Дашка, не бери в голову. Сашка этот, видно, мужик сломленный. Не зря ведь один с ребёнком мается. Не от хорошей жизни пьёт. Да и ты, видать, за живое его задела. А то, что наговорил, с пьяных глаз, не обижайся. — Да я и не обижаюсь, — ответила Даша неуверенно, — просто неприятно...

Слезы текли ручьем, обжигая щеки. Даша не могла остановиться. В голове мелькали обрывки воспоминаний: смех матери на кухне, запах свежеиспеченных пирогов, крепкие объятия отца. Все это казалось таким далеким, нереальным, словно происходило не с ней, а с кем-то другим. Она встала с дивана и подошла к окну. На улице уже стемнело. В небе мерцали звезды, словно напоминая ей о чем-то важном. О том, что жизнь продолжается, несмотря на все потери и разочарования. О том, что даже в самой темной ночи всегда есть место для надежды...

Было лето, над Приречным поднималось утреннее солнце, окрашивая черепичные крыши домов в нежный персиковый цвет. Легкая дымка тумана еще клубилась над рекой, но уже чувствовалось, как день обещает быть жарким. Просыпались птицы, их щебет наполнял тихие улочки. Варвара, пока не наступила дневная жара, копошилась в огороде, окучивала картошку. Поясница побаливала, и чтобы дать себе небольшую передышку, она разгибалась и смотрела в проулок, на просёлочную дорогу. Когда она в очередной раз выпрямилась, и посмотрела туда, её внимание привлекла идущая со стороны Ивановки женщина...

Наталья смотрела на удаляющуюся фигуру дочери, пока та не скрылась в толпе. В горле стоял ком, слова застревали, не находя выхода. Алексей молча взял её за руку, и они прошли в вагон. Поезд тронулся, Наталья прильнула к окну, наблюдая, как город тает в дымке. Чувство вины разъедало её изнутри, Дашины заплаканные глаза всё время стояли перед взором. Всю дорогу они ехали молча, каждый погруженный в свои мысли. Когда вернулись в Приречное, к ней пришла Варвара. — Ну как съездили, посмотрела жениха? — усаживаясь на диван, спросила она...

Даша шла по улице, не разбирая дороги. Машины проносились мимо, люди толкались, но она ничего не замечала. В голове стоял гул, а в груди зияла пустота. Единственное, что она чувствовала – это леденящий душу холод предательства. Предательства самых близких людей. Она чувствовала, как мир вокруг нее рушится на части. Всё, во что она верила, оказалось ложью. Её отец, которого она знала и любила, был не ее настоящим отцом. Её мать, которую она считала своей опорой, хранила такую страшную тайну. Её счастье, её будущее – всё было перечеркнуто одним страшным откровением...

— Что мине теперь делать Лёша, я не знаю, — Наталья закрыла лицо руками, рыдания содрогали её плечи, — я даже в мыслях не допускала что они когда-нибудь встретятся. Специально уехала как можно дальше от того места, где жила раньше. А тут такое. В огромном городе, где сотни тысяч людей, они встретились, и полюбили друг друга. Это мне наказание, за ту мою минутную слабость. Алексей почувствовал, как внутри него что-то закололо. Картина, которую рисовала Наталья, и правда казалась невероятной. Как...

Наталья волновалась не меньше Дочери, когда они на следующий день, после обеда стали собираться к Владимиру. Всё думала: «Не хорошо это, самим к жениху ехать. И почему его родители не приехали, чтобы познакомиться? Мог бы пригласить их. Может он сирота, поэтому и правил не знает, сам не приехал, пригласил к себе». — Нат, ты чего такая? — спросил Алексей, заметив настроение жены. — Не знаю Лёш, тревожно мне как-то, — ответила она, поправляя заколотую на затылке косу, в которой уже стали заметны серебристые, словно паутинки нити...

Владимир молча шел рядом, его лицо было серьезным и непроницаемым. Даша чувствовала его взгляд, но не осмеливалась поднять глаза. Они шли по заснеженной улице, мимо спешащих по своим делам прохожих, каждый погруженный в свои собственные мысли. Тишина давила, слова словно застряли в горле. Так они дошли до автобусной остановки. — Дальше меня не провожай, — попросила она, — доеду сама. Он лишь молча кивнул в ответ, соглашаясь. В его глазах мелькнула тень разочарования, которую Даша, несмотря на свою робость, не могла не заметить...