На завалинке

Стол в гостиной был заставлен тарелками с остатками праздничного торта, конфетами, чашками с недопитым чаем. Воздух ещё хранил запах запечённой курицы, тёплого теста и радостного шума, который теперь стих. Юбилей — тридцать пять лет совместной жизни. Родители, Ирина и Михаил, сидели на диване, усталые, но сияющие. Они только что проводили последних гостей — родственников и старых друзей. Их сын, двадцатипятилетний Артём, возился на кухне, наводя порядок. — Ну что, герои дня, — сказал он, вытирая руки и заходя в гостиную...

Экран монитора в полутемной комнате светился призрачным синим сиянием, выхватывая из мрака лишь контуры книжных полок, заваленный тетрадями стол и худенькую фигурку девочки, склонившуюся над клавиатурой. Лена сидела, поджав под себя ноги в толстых носках, и яростно стучала по клавишам. За окном лил осенний дождь, стучавший по карнизу не менее настойчиво, а на форуме «Книжный червь», посвящённом забытой фантастике восьмидесятых, разгоралась нешуточная дискуссия о творчестве одного малоизвестного советского писателя...

Воздух в маленьком кафе «У Анжелины» был густым от запаха свежемолотого кофе, ванили и тёплого круассана. За окном шумел весенний ливень, превращая улицы в блестящие зеркала, а Марина сидела за столиком у витрины и смотрела, как струи воды рисуют причудливые узоры на стекле. Она ждала подругу, но та застряла в пробке, отчаянно отзваниваясь смсками с извинениями. «Сиди, пей кофе, я через сорок минут», — гласило последнее сообщение. Марина вздохнула и уже собиралась было заказать ещё один латте, когда в кафе вошёл он...

Вода капала. Неумолимо, монотонно, с нудной регулярностью метронома. Кап-кап-кап. Сначала в раковину, потом, когда лужица вырастала, на кафель пола. Елена стояла в дверях ванной и смотрела на эту маленькую, но назойливую катастрофу с чувством глубочайшего раздражения. Это был последний штрих в череде неудачной недели. Срыв дедлайна на работе, испорченные из-за дождя выходные, а теперь вот этот краник смесителя, который решил, что его век закончен и пора отправляться в водяное царство с протекающим почетом...

Вагон пах. Пах специфически и неумолимо: спёртым воздухом, пылью, подгоревшим маслом от колес, сладковатым ароматом чьих-то апельсинов, кислым дыханием немытых носков и терпким запахом пота, который уже не испарялся, а висел в пространстве тяжёлым, влажным покрывалом. В плацкарте было тесно, шумно и душно, как в предбаннике перед последним кругом ада. Лето в тот год выдалось знойным, безжалостным, и даже движущийся поезд не приносил желанной прохлады, а лишь гнал вдоль коридора раскалённый воздух, смешанный с угольной пылью и запахами полей...