Записки Германа

Письмо Президенту (часть 2). Самое главное в любом первом совместном фильме – уверенность в том, что он будет не единственным, что за ним последуют и другие. Эльдар Рязанов рассказывал, что когда его фильм «Приключения итальянцев в России», снятый совместно с итальянским продюсером, посмотрели зарубежные кинодеятели, они воскликнули: «Если бы в этом фильме играли известные итальянские актёры, ему была бы открыта дорога в международный прокат!». Дальнейших русско-итальянских фильмов мы так и не увидели...

Прошло почти 10 лет с тех пор, как я написала письмо президентам России и Южной Кореи, и случилось это 9 октября 2016 года. Мы с друзьями даже записали видеообращение для Владимира Владимировича и тогдашнего корейского руководителя Мун Чжэ Ина (правда, в 2016-м ещё была у власти Пак Гын Хе, мы для неё сначала делали). Как вы понимаете, я и к президенту пыталась пробиться, чтобы воплотить кинопроект с Никитой Ефремовым. Даже ездила в приёмную президента в Москве. Есть что вспомнить) А сейчас я перечитываю письмо и понимаю, что оно не устарело...

От счастливого хулиганского детства и омрачённой ожиданием любви юности меня спасала моя писанина, пение на качелях и дома под пластинки сестры и родителей. Горы исписанных тетрадей, среди которых одна была особенно ценна: я придумала целый остров, на который мы рванём вместе с классом в наказание за подрыв учительской. Конечно, нас повезут вовсе не на этот кусочек суши посреди океана, а в Индонезию на перевоспитание, но пока учителя будут дрыхнуть в каютах в жаркий солнечный день, вдали покажется...

Кто я такая, собственно, которая так долго топала к Никите Ефремову, чтобы каким-то неописуемым образом уговорить его сняться в первом русско-корейском фильме? Что ж... Всё началось 4 апреля 1984-го, когда я появилась на свет. Вернее, я всё-таки появилась во тьму, так как был почти час ночи. И родилась в Советском Союзе, на территории нынешней Львовской области, в семье химика-профессионала и простой работницы завода. Советский Союз - тот самый, из добрых фильмов, которые мы сейчас так помногу...

Ради чего, собственно, был весь этот путь к Никите Ефремову? Прошло много времени - кажется, за эти 6 лет, с тех пор как была написана последняя заметка, я прожила тысячу жизней. Сейчас, когда я пишу эти строки (8 июня 2025-го), за моим окном - Кронштадт, рядом - Петербург, где кипит моя тихая жизнь уже больше полутора лет. Связи с Южной Кореей стали намного крепче, и фильм-мечта "Чай с барбарисом", ради которого создавался энтузиастский фонд и прочие чудесные дела, едва ли теперь станет каким-то открытием...

Ох уж этот недосягаемый Никита Ефремов, туды его растуды... С конца апреля приглашаем его через агента (само собой) стать членом жюри Второго конкурса "Изумлённое сердце" - и таким образом привезти, наконец, в Тамбов. По тёплому, немного низкому голосу его агент - женщина вполне адекватная (чего о предыдущем агенте сказать никак нельзя, при предыдущем любые переговоры были дохлым номером). Дважды звонила ей, официальное письмо-приглашение, как было велено, направляла от Фонда. Прямо даже не знаешь, в каком из звеньев несостыковка...

28 сентября оставила Никите флэшку с трейлером театрального фестиваля и с вот этим аудио, посвящённом его деду. На вахте "Современника". Напугали меня там: говорят, он тут то работает, то не работает... Ну, говорят, не пропадёт, передадим. 3 октября 2018 *** Дорога к нему нелегка... Новый агент Никиты по голосу, скорее, хороший человек. Слишком много разочарований в людях последнее время, чтобы сказать точно. Передала через неё официальное письмо для Никиты - просьбу стать членом жюри Второго конкурса "Изумлённое сердце"...

1 октября родился Олег Ефремов. Моё отношение к этому человеку некоторые называют фантазией... Ну разве мог шестилетний Олег встретиться в каком-то там переулке со Станиславским? Что за выдумки! А я скажу: есть ли что-то невозможное в этой жизни? Или сокрушаются умные, начитанные люди: ну разве Олег Ефремов был оптимистом? О да, я вам скажу - даже больше, чем те, кто бьёт себя в грудь, вопя: "Я ж оптимист!". Ефремов не бил себя в грудь, он непонятным для многих горячим сверлом изо дня в день шёл...

Теперь я могла со спокойной душой ехать в Валентиновку. Анастасия Олеговна была дома. Меня снова встретила большая лохматая собакенция в мой рост: такая может убить одним ударом хвоста. И снова – гостиная с портретами Олега Николаевича. И снова угостили вкусным итальянским кофе… Удивительное дело: Ольга, встретившая меня в мой первый визит сюда, очень похожа на мать, Анастасию Олеговну, но совершенно не похожа на деда – Ефремова. А вот Анастасия Олеговна так на отца похожа, что порой мне казалось, что я говорю с ним...

Олег Ефремов продолжается, или Моя вторая поездка в Валентиновку Как же это наивно: мечтать поставить спектакль о Ефремове. Если бы дело упиралось только в диплом о нём, зачем бы все стремления? МХАТ, Валентиновка, родня, коллеги и друзья Олега Николаевича – и ради диплома? Мечтать так сдержанно – не для меня. Диплом подарит Ефремова только научному миру, этой узкой полоске человечества. А как же мир остальной? Ефремов ведь был последним чистым, честным и наивным человеком после Станиславского, который нёс нам театр таким же чистым и честным...

Дверь мне открыла старшая внучка Олега Николаевича Ефремова. Я читала интервью с ней, но никогда прежде не видела даже на фото. Как же Ольга похожа на свою мать! Вместе с ней меня встречал единственный правнук актёра – годовалый Арсений, и он сразу взял неваляшек в оборот. В гостиной над часами с боем светились портреты Ефремова-старшего. Слева темнел тот самый уголок с камином, креслом-качалкой и всевозможными фигурками, - всё то, что я видела в одной из передач, посвящённых создателю «Современника»...

Два дня набиралась смелости. Состояние было как у влюблённой: не лучше ли продолжать узнавать Олега Николаевича всеми доступными способами, так ни разу не прикоснувшись к его вещам, чем сделать один звонок – и получить отказ, и потерять надежду навсегда? Разве что-то изменится от того, что я увижу его книги, одежду, бытовые штучки? И от того, как неспокойно крутило мозги и сердце, понимала: да, изменится. Сколько раз я взглянула на часы за время этого двухдневного томления – о! Идут зачёты, экзамены, а я – всё на часы...