Четвёртая часть повести о смертельно опасной гонке за святыней. Те, кто ведёт охоту, не знают, что сами давно под прицелом. Тени сгущаются над Европой, и в этом мраке за Плащаницу готовы заплатить не только золотом, но и кровью.
Продолжение.
Предыдущие части:
Глава IX. Ватикан. Последняя карта
Зал Конгрегации доктрины веры был погружён в полумрак. На огромном столе лежала расстеленная карта — Турин, Париж, Иерусалим, Сарагоса, Монтевидео. В центре — крест и слово “Σκια”.
Кардинал Монтальдо встал, облокотился на стол и произнёс:
— Мы проигрываем. У нас осталась одна нить. Отец Рафаэль. Но он исчез.
— Или ушёл, — тихо сказал его помощник. — Как и должен был. По уставу Custodes Veritatis.
Кардинал Монтальдо нахмурился, его взгляд задержался на слове “Σκια”, словно он пытался прочитать в нём скрытый смысл.
— Мы не можем позволить себе терять время, — сказал он, выпрямившись. — Если Отец Рафаэль ушёл, значит, он оставил след. Он знал, что это может произойти.
Помощник кивнул, но в его глазах читалось сомнение.
— А если след приведёт нас в ловушку? — спросил он. — Если это часть их плана?
Монтальдо поднял руку, призывая к тишине.
— У нас нет выбора, — твёрдо ответил он. — Найдите всё, что он оставил. Письма, записи, даже намёки. Мы должны понять, куда он направился.
Помощник поклонился и поспешил выйти из зала, оставив кардинала одного.
Монтальдо снова склонился над картой, его пальцы медленно скользили по её поверхности. Турин, Париж, Иерусалим... Каждое место было связано с тайной, которую они охраняли веками.
Его мысли прервал тихий звук — шорох бумаги. Кардинал обернулся и заметил, что один из углов карты слегка приподнят. Он осторожно потянул за него и обнаружил под картой небольшой конверт. На нём было написано всего одно слово: «Lux».
Монтальдо замер. Это слово было знаком, который использовали только члены внутреннего круга Custodes Veritatis.
Он вскрыл конверт, внутри лежала короткая записка: «Ищи там, где свет становится тенью. Время истекает».
Рим. Трастевере. Кофейня при антикварной лавке
Агент четырёх разведок Ким Филби, безупречно одетый в элегантный костюм, неспешно пил эспрессо, ожидая начала разговора. Напротив него за столом сидел Джек Рэндом с перевязанной рукой, раненой выстрелом Отто Скорцени.
— Сколько раз мы пытались прикончить друг друга? — усмехнулся Джек, глядя в глаза собеседнику.
— Дважды, — спокойно ответил Филби. — Один раз я специально промахнулся, другой — даже не стрелял, просто сделал вид. Знаешь, я убеждён, что люди, говорящие на английском, не должны палить друг в друга, как какие-нибудь тевтонцы или русские варвары.
Филби скользнул взглядом по бинту на руке Рэндома и с лёгкой усмешкой добавил:
— А тебя, как я вижу, подранил наш общий знакомый, немецкий друг Отто.
На свежей повязке уже проступало небольшое пятно крови. Джек хмыкнул и откинулся на спинку стула.
— Вот тебе и третий выстрел. И знаешь, Филби, я не уверен, от чьего имени стрелял Скорцени: от себя лично, от Абвера, СС, Аненербе... или, может, ты его попросил? Говорят, ты работаешь не только на Корону Её Величества, но и на русских, а также на наших американских законников. Вопрос только — на кого ещё?
Рэндом прищурился, внимательно изучая реакцию собеседника.
— Может, ты и с нацистами заодно? Хотя, признаю, ты слишком элегантен, чтобы заподозрить тебя в этом.
Лицо обычно невозмутимого Кима Филби исказилось гневом, и на щеках проступили красные пятна.
— Чёрт побери, Рэндом! Я и нацисты?! Эти грязные свиньи, с которыми ни один джентльмен никогда не станет иметь дела!
— Спокойнее, — примирительно усмехнулся агент Пинкертона. — Мне твой гнев даже нравится. Мы, наёмники, ценим искренность, хотя наши автографы чаще фигурируют на чеках с четырьмя нулями в графе "получатель". Но я согласен, что ни один порядочный представитель англо-саксонской цивилизации не станет сотрудничать с нацистами. Разве что, конечно, это не свинья Освальд Мосли.
Джек сделал паузу, затем продолжил, пристально глядя на Филби:
— Но ты продажен, Ким. Поэтому я спрашиваю: где отец Рафаэль?
Филби, сохраняя внешнее спокойствие, сделал глоток кофе, затем медленно достал из кармана маленький ключ.
— Ты уверен, что я знаю? — спросил он, прищурив глаза.
— Знаешь, — твёрдо ответил Рэндом. — Потому что ты всегда знаешь, но никогда не говоришь.
Филби слегка усмехнулся, положил ключ на стол и произнёс:
— Архив на Виа Паоло VI. Верхняя полка. Книга псалмов. За ней — вход.
Цюрих. Салон на Линденштрассе
Цюрих. Закрытый клуб для избранных на Линденштрассе. В зале, обитым тёмно-синим бархатом, потрескивали каминные дрова. Бокалы с шампанским — звенели, но в воздухе витал не дух праздника, а коварство.
Баронесса Эвелина фон Штайнер сидела у окна, скрестив длинные ноги под зелёным атласным платьем. На её пальце поблёскивал редчайший синий алмаз в форме слезы.
Напротив — двое:
Слева от баронессы сидел элегантный брюнет с аристократической надменностью — Освальд Мосли, лидер Британского Союза фашистов.
Он был известен своими радикальными взглядами и стремлением к созданию авторитарного государства в Великобритании. Его партия активно пропагандировала идеи фашизма, вдохновленные движениями в Италии и Германии, что вызвало значительные противоречия и протесты в обществе.
Сильное сопротивление его идеям исходило как от политических оппонентов, так и от широкой общественности. В 1930-е годы деятельность Британского Союза фашистов привлекла внимание властей, особенно в контексте роста напряженности в Европе. В конечном итоге партия была распущена, а сам Мосли подвергся аресту во время Второй мировой войны, когда его взгляды и связи с нацистской Германией стали предметом серьезных опасений для национальной безопасности Великобритании.
Освальд Мосли, 6-й баронет, был аристократом по праву рождения. А его два брака: с дочерью лорда Керзона Синтией и с Дианой Митфорд, одной из знаменитых сестер Митфорд, только усилили его положение в высшем обществе. Мосли был известен не только своими семейными связями, но и своей политической деятельностью, которая вызывала множество споров и противоречий.
Сёстры Митфорд вывели Мосли на орбиту верхушки Третьего Рейха. Его связи с нацистскими бонзами стали возможны благодаря влиянию Дианы Митфорд, которая была убежденной сторонницей нацистской идеологии. Именно через нее Мосли познакомился с такими фигурами, как Адольф Гитлер и Йозеф Геббельс. Эти отношения укрепили его репутацию в определенных кругах, но одновременно вызвали осуждение со стороны британского общества.
В 1932 году Освальд Мосли основал Британский союз фашистов, который стал платформой для его политических амбиций. Его выступления привлекали тысячи сторонников, но также сопровождались массовыми протестами.
Его облик и манеры привлекали внимание, а харизма позволяла завоевывать сторонников. Освальд Мосли оставался фигурой, вызывающей противоречивые чувства: для одних он был символом решительности, для других — олицетворением опасности.
Ещё одним человеком, присутствующим в салоне был бледный мужчина с холодными глазами и портфелем из крокодиловой кожи — агент Дома Рокфеллеров, представившийся как мистер Винстон Грей.
— Джек Рэндом переоценил своё значение, — тихо сказала Эвелина. — Он посчитал, что Плащаница важнее алмаза, хотя контракт с вами был приоритетом.
— Мы не любим, когда забывают про обязательства, — заметил Винстон Грей, не моргнув. — Особенно, если речь об Оке Будды, последнем из трёх артефактов из усыпальницы Тан Ю.
Мосли с отвращением скривился:
— Американцы вообще склонны к юридическому хаосу и несоблюдению контрактов.. Я лично готов вырвать этот камень из его мёртвой руки — если потребуется.
Эвелина усмехнулась:
— Не надо. У меня есть выход на его спутников. Кроме того, есть ещё один человек, который может помочь.
— Кто? — в голосе агента Рокфеллеров прозвучало едва заметное любопытство.
— Скорцени.
Мосли резко поднял голову:
— Он уже не работает напрямую с Рейхом.
— Именно. И это делает его идеальным посредником, — заявила баронесса. — Но знайте, господа: если я возьмусь за это, то играю ва-банк. Я не прощаю обман, и тем более — личного пренебрежения мною.
Цюрих. Мастерская на Винтергассе
Цюрих, вечер. В переулке, где старинные дома нависают друг над другом, будто сговорились спрятать грехи прошлого, тускло горит фонарь над дверью антикварной мастерской. Названия нет — только золотая резьба на дверной ручке в форме скорпиона.
Джек Рэндом заходит первым. Его лицо — сосредоточенно, а левая рука снова перевязана: рана от встречи со Скорцени не заживает.
В портфель он уложил Око Будды — блестящий, кристально чистый алмаз с древнекитайской гравировкой покоился в бархатном футляре.
— Задержался, как всегда, — раздался голос из-за витрины.
Эвелина фон Штайнер появилась из глубины мастерской в меховом манто, изумрудное платье блистало в свете ламп.
Рядом с ней стоял Освальд Мосли, в сером костюме и с тонкой тростью, которую он, казалось, хотел воткнуть в чьё-то сердце.
— Ты обещал, — сказала Эвелина, подходя к Джеку. — Рокфеллеры ждут, а ты снова занят только своей игрой.
— У меня два задания, — ответил Рэндом. — И одно из них — важнее. Плащаница может изменить веру, Эвелина. А алмаз — только цену на рынке Sotheby’s.
— Ты всё ещё романтик, — прошипел Мосли. — Но я нет.
Он вытянул пистолет с глушителем из внутреннего кармана. Эвелина не успела отреагировать — в стекле за спиной раздалось движение. Раздался выстрел.
Осколки разлетелись. Мосли отшатнулся, кровь залила его плечо — Ким Филби, в очках, с холодной ухмылкой, появился в дверях:
— Простите, что без приглашения. Мне кажется, алмаз интересен не только господам с Уолл-стрит, но и британской Короне.
Рэндом рассмеялся:
— Вот уж кого не ждал. Но ты пришёл вовремя, Ким.
Раненый Мосли упал на колени, проклиная всех, включая Англию, Рейх и самого себя.
Эвелина отступила назад, её глаза метались между Джеком, Кимом и раненым Мосли. Атмосфера в комнате накалилась, как в момент перед бурей.
— Ты всё-таки продажный наёмник, Филби, — прохрипел Мосли, сжимая плечо, из которого сочилась кровь. — Нечем не отличаешься от Рэндома. Но ты не понимаешь, с кем играешь.
— А ты, Освальд, всё ещё думаешь, что можешь диктовать правила, — ответил Ким, приподняв бровь. — Но времена изменились. И твоя игра заканчивается.
Рэндом шагнул вперёд, встав между ними, его взгляд был сосредоточен на Эвелине.
— А ты? — спросил он, обращаясь к ней. — На чьей стороне ты сегодня?
Эвелина сделала паузу, её лицо оставалось непроницаемым. Она медленно сняла манто, бросив его на ближайший стул, и приблизилась к Джеку.
— На своей, как всегда, — ответила она, её голос звучал мягко, но в нём скрывалась сталь. — Ты знаешь, что я не играю за других.
Ким усмехнулся, держа пистолет наготове.
— Очаровательно, — произнёс он. — Но, боюсь, ваши личные разборки придётся отложить. Корона не потерпит промедления. Где алмаз, Рэндом?
Джек медленно поставил портфель на стол, не спуская глаз с Кима.
— Ты правда думаешь, что это так просто? — спросил он. — Этот алмаз — ключ, но не к деньгам, не к власти. Он открывает двери, которые лучше оставить закрытыми.
Ким прищурился, но не успел ответить. С улицы раздался шум — визг тормозов, крики. Все в комнате напряглись. Эвелина подошла к окну, осторожно выглянув наружу.
— Нам пора уходить, — сказала она, оборачиваясь. — Кто бы это ни был, они знают, что мы здесь.
Рэндом кивнул, схватив портфель. Ким остался стоять у двери, его оружие было направлено на раненого Мосли, который, несмотря на боль, пытался подняться.
— Ты не уйдёшь с этим, — прохрипел Мосли, его голос был полон ярости. — Ты даже не представляешь, что начнётся, если алмаз попадёт в их руки.
— И ты не представляешь, что будет, если он останется в твоих, — парировал Ким.
Женева. Последняя сделка
Тайное хранилище под зданием бывшего протестантского банка.
Пыльные сейфы, запах железа и влаги.
Джек Рэндом и Ким Филби — вдвоём, среди теней, банковских ячеек и сейфов.
Стороны всё-таки договорились. Филби отказался от алмаза, а Рэндом — дал ему гарантии участия в охоте на Плащаницу.
— Здесь? — спросил Джек, обводя взглядом бесконечные ряды ячеек.
— Верхний ряд. 311. — Филби протянул ключ. — Спрятано за Библией.
Они открыли сейф. Внутри — ткань с восточным узором и Око Будды, сверкающее в темноте, будто живое.
Джек собирался взять его, когда за спиной раздался голос:
— Отойдите. Оба!
Баронесса Эвелина фон Штайнер стояла в дверях. В руке — пистолет.
Глаза — холодные, как у аукционного эксперта перед смертельной ставкой.
— Ты продал меня, Джек. Как дешёвую куклу. А я предлагала тебе бизнес, власть… вечность. Своё тело, наконец!
— А получила выстрел от Отто Скорцени, — отрезал Джек.
— Нет, — поправил его Филби. — Она ещё не получила его. Но вот теперь… она его получит.
Выстрел прозвучал из тени за её спиной.
Эвелина дёрнулась вперёд, на губах проступила кровь. Она упала на колени, уронив пистолет, взглядом ища того, кто выстрелил.
Из тьмы молча вышел Скорцени.
Подошёл, взял алмаз, протянул Джеку.
— Сделка с Домом Рокфеллеров восстановлена. Они тебя вычеркнули из чёрного списка. Но второй раз они не прощают.
Он ушёл, растворившись в подземном коридоре.
Главный диверсант и убийца Рейха, а ныне — вольный стрелок Отто Скорцени, — с лёгкостью предал баронессу, как до этого — Германию и национал-социализм.
...Эвелина умирала молча. Губы сжались, будто хотела что-то сказать. Но Джек не подошёл.
Никто не радовался смерти молодой и, чего греха таить, красивой женщины, но никто и не стал оплакивать конец этой смертоносной кобры.
Филби прошептал, как эпитафию:
— Конец эпохи.
📌 Сноски к главе IX: «Тень»
- Кардинал Монтальдо — вымышленный персонаж, прототипами могли служить кардиналы-догматисты середины XX века, например, Альфредо Оттавиани, руководитель Конгрегации доктрины веры при Пие XII.
- Custodes Veritatis (Стражи Истины) — лат. «Хранители Истины», вымышленная тайная структура при Ватикане, возможно отсылающая к Opus Dei и Инквизиции (Святой Канцелярии).
- Слово «Σκια» (Скиа) — с греческого «тень». Многозначный символ в повести, выступающий как кодовое обозначение артефакта и философская метафора платоновского «мира теней».
- Люксовое письмо с подписью “Lux” — лат. «свет», противоположность «Скиа». Употребляется в повести как знак принадлежности к высшему уровню организации «Стражей Истины».
- Джек Рэндом — главный герой, агент Пинкертона и вольный охотник за реликвиями, образ в духе Индианы Джонса, но с более жёсткой геополитической нагрузкой.
- Ким Филби — реальный британский разведчик, двойной агент, член «кембриджской пятёрки», в 1960-х бежал в СССР. В повести изображён как холодный и многослойный аналитик.
- Освальд Мосли (1896–1980) — английский аристократ, 6-й баронет, лидер Британского союза фашистов (BUF), основанного в 1932 году. Его идеология вдохновлялась Муссолини и Гитлером, а сам Мосли стремился установить в Великобритании авторитарное государство.
Известен элегантными манерами и харизмой, и радикальными взглядами. Его вторым браком стала Диана Митфорд — одна из сестёр Митфорд, близкая к верхушке Третьего рейха. На их свадьбе в Берлине лично присутствовал Адольф Гитлер.
Несмотря на громкий старт, политическая карьера Мосли закончилась изоляцией и осуждением. В повести он представлен как элегантный, но мрачный персонаж, связанный с теневыми кругами нацистского влияния в Европе.
8. Баронесса Эвелина фон Штайнер — вымышленная фигура: аристократка, торговка древностями и шпионка, вдохновлённая персонажами типа Маты Хари и графини Зи.
9. Алмаз "Око Будды" — вымышленный артефакт из гробницы династии Тан. Его образ основан на проклятых драгоценностях вроде «Глаза Брахмы» или «Синего Виттельсбаха».
10. Дом Рокфеллеров — реально существующая финансовая династия США. В тексте упоминается как сверхвлиятельный заказчик вне государственных структур.
11. Отто Скорцени — реальный офицер СС, участвовавший в операции по освобождению Муссолини. В повести выступает как тень, устраняющая "лишних свидетелей".
Что скрывает Туринская плащаница? Почему за ней охотились разведки Российской империи и СССР, Британии, Германии и Ватикана? Перед вами — захватывающий историко-мистического шпионский триллер, который можно прочитать только на канале ИСТОРИЯ, ИИ и СОБАКИ.
Равноправные соавторы:
Ведущий канала Макс (идея, сюжет, редактура)
ИИ Ярослав Никитич (иллюстрации, синопсис).
Продолжение следует...
Не забудьте ознакомиться, либо перечитать, освежив память, первые части рассказа (повести?) «Охота на плащаницу», см. ниже.
Продолжение следует...