Привет, друзья, нейросети сносят мне башню. И я по-настоящему счастлива. Долго возилась с этой песней. Слушала много раз этот мой любимый кусочек из страшной, тяжелой в общем-то поэмы. Проживала его... По-своему. Может, по-мещански мелко. Куда мне до величия Цветаевой. Но вживалась. Цветаева писала: перстов барабанный бой, о чём она? Кто-то нервно барабанил пальцами по столу? Её спутник, с которым она расставалась? Или сама она с грохотом барабанила по клавишам пишущей машинки? Я думала о моем любимом человеке. О моих детских ему упреках, что не любит. Он мне тоже мог бы ответить, наверное, что истерзан. Что искал дом. А это что?! Вчера только увлеченная песнями, я гневно шипела, что мне по-настоящему хорошо, только когда удается отрешиться от этого всего - от чортовых кастрюль, магазинов, Сходни. Снова сожгла и драила кастрюльку. Злилась, что мне не нужна эта реальность никакая, низачем! Дом в сердце моём... Я только мечтать умела о доме, где мы будем предаваться страсти в каждой комнате и везде, где подвернется. Вот для чего дом. Вспоминала, жадную одержимость свою, когда тащила его к себе жить. Как прилетела с моря и он меня ждал в пять утра шёл от соседской калитки. Мы неслись в темноте, путаясь в колючих кустах, не разбирая дороги. Я не могла попасть ключом в скважину замка никак. Мы ввалились в дверь, целуя друг друга и срывая шмотки. Мать моя, которая жила в доме без нас, развела как всегда помойку, сладко и волшебно пахло чем-то забродившим, запревшим, варила она что ли варенье. Там где варила и побросала все. Мы угодили в облачко из крошечных мух. Дрозофилы они называются. Обязательно заводятся, если оставить где-нибудь испорченные фрукты... Я вспомнила как вчера, всего его, каким он был тогда. Себя... Я не помнила. Помнила только счастье от того, что он мой, со мной. Мне за это счастье жизни было отдать не жалко. ...Дальше-то им куда, всё побросавшим в костёр? Ничего уже от человека кроме этого костра и не остаётся. Сам он костром становится. И если не поддерживать огонь, гаснет вместе с костром. Всё это было для меня всегда ярче и важнее реальности. Кровь, любовь. Храм, жертвы. Погребальные костры. Дары. Так двусмысленно и так страшно То ли Марина в поэме своего возлюбленного называет: дитя. То ли шрам на шраме вместо дитя. Натянутый лук разлука, звенящая тетива боли. Любовь это значит: мой. А если не мой, так не доставайся ты никому... Настучу перстами своими на клавиатуре эшафот, площадь. Или мой, или... ...Тем временем, в реальности, которую я не хочу, мы никуда не едем и остаемся жить, в нашем жалком домишке, вдвоём. Кое-как оклемавшиеся после пожара погорельцы. И хотя умереть для меня всегда было проще... Со мной человек, благодаря которому я всё ещё жива. Он говорит мне: любовь - это значит жизнь. И остаётся со мной. Да, мне часто кажется, что если бы не он... Но не будем сейчас об этом. //Движение губ ловлю. И знаю — не скажет первым. — Не любите? — Нет, люблю. — Не любите! — Но истерзан, Но выпит, но изведен. (Орлом озирая местность): — Помилуйте, это — дом? — Дом — в сердце моем. — Словесность! Любовь — это плоть и кровь. Цвет, собственной кровью полит. Вы думаете, любовь — Беседовать через столик? Часочек — и по домам? Как те господа и дамы? Любовь, это значит… — Храм? Дитя, замените шрамом На шраме! — Под взглядом слуг И бражников? (Я, без звука: “Любовь — это значит лук Натянутый — лук: разлука”.) — Любовь, это значит — связь. Всё врозь у нас: рты и жизни. (Просила ж тебя: не сглазь! В тот час, в сокровенный, ближний, Тот час на верху горы И страсти. Memento (1) — паром: Любовь — это все дары В костер, — и всегда — задаром!) Рта раковинная щель Бледна. Не усмешка — опись. — И прежде всего одна Постель. — Вы хотели: пропасть Сказать? — Барабанный бой Перстов. — Не горами двигать! Любовь, это значит… — Мой. Я вас понимаю. Вывод? Перстов барабанный бой Растет. (Эшафот и площадь.) — Уедем. — А я: умрем, Надеялась. Это проще!// Песня на стихи Марины Цветаевой создана ИИ, нейросеть https://t.me/easysongbot?start=ref_5510660811
Моя жизнь сейчас. Канал здорового человека
