Место, где пахнет горячим хлебом

Утро начиналось предсказуемо. Андрей Сергеевич проснулся за минуту до будильника, как это случалось уже много лет. Несколько секунд лежал, глядя в потолок, прислушиваясь к шуму воды в ванной — жена уже встала. В комнате было прохладно, шторы наполовину задернуты, сквозь них пробивался серый свет. Он потянулся за телефоном, проверил почту, мессенджеры, календарь. Никаких сюрпризов. В девять — планёрка, в одиннадцать — встреча с банком, потом обед с потенциальным партнёром. Всё под контролем. На кухне пахло кофе и поджаренным хлебом...

Утром, когда в соседних домах ещё горели редкие окна, Антон уже сидел за столом в своей однокомнатной квартире и щурился в монитор. На экране медленно вращалась трёхмерная модель комнаты, в центре которой висела полупрозрачная надпись: «Session failed». Под ней тянулась вниз красная строка логов, как бесконечный чек. Он снял очки, потер переносицу и посмотрел на лежащий рядом VR‑шлем. Тёмный матовый пластик, по краю — тонкие царапины, как у телефона, который носят без чехла. Антон провёл по ним большим пальцем и поймал себя на том, что гладит устройство, как живое...

Они подъехали к дому под вечер, когда небо уже начинало синеть, но ещё не темнело окончательно. Машина фыркнула, заглохла, и стало слишком тихо. Только ветер гонял по двору сухие листья и шуршал в высокой траве. — Красота, — сказал Саша, вытаскивая из багажника рюкзак. — Прямо курорт для людей с крепкой психикой. — Для людей за сорок, у которых нет денег на нормальную базу отдыха, — добавила Катя, щурясь на дом. — Ты только посмотри на это. Дом казался перекошенным, хотя, если приглядеться, стены стояли ровно...

Когда Алёне исполнилось тридцать, она вдруг поняла, что её жизнь напоминает длинную паузу. Днём она сидела в офисе небольшой IT‑компании, проверяла тексты на сайте, исправляла чужие запятые и придумывала лаконичные подписи к кнопкам. Вечером возвращалась в съёмную однушку на седьмом этаже, из окна которой было видно только серую стену соседнего дома и узкую полоску неба. У неё был мужчина — Антон, программист из того же офиса, — но их отношения уже год как застряли между «просто встречаемся» и чем‑то более определённым...

Он всегда думал, что живёт как-то не так, будто его жизнь идёт по запасному пути, а главный поезд давно ушёл вперёд. Утро, маршрутка, склад стройматериалов на окраине их маленького города, тяжёлые рулоны утеплителя, накладные, обед из супа и гречки в столовой при базе, вечерний телевизор и редкие встречи с друзьями в баре у автовокзала. Ему было тридцать три, звали его Андрей, и все вокруг считали, что у него всё более-менее устроено. Он снимал комнату в старом кирпичном доме напротив школы, где когда-то учился...

Утро в их квартире начиналось однообразно, одно похоже на другое. Кофе, который муж ставил на плиту, пока жена пыталась разбудить сына и дочь. Шуршание пакетов с хлебом, звон ложек о тарелки, короткие фразы про расписание пар, смену и пробки. Наталья стояла у раковины и мыла кружки, слушая, как в комнате за стеной сын ругается с будильником, а дочь в ванной что‑то напевает, перекрикивая шум воды. На кухне было тепло и немного тесно, на подоконнике тянулись к свету три горшка с фиалками, у батареи сохли носки...

Наталья сидела, чуть подавшись вперёд, и смотрела на экран «1С» как на окно, за которым шёл чужой спектакль. Цифры бежали, строки отчёта открывались, сворачивались, а глаза уже ныли. Время клонилось к вечеру, за окнами серел февраль, и в отражении стекла она видела своё лицо — бледное, с заломом между бровей. В отделе было тихо. Кто-то из девочек шептался у кулера, шуршали пакеты, кто-то собирал сумку. У Натальи на столе стояла кружка с остывшим чаем и стопка папок. Сверху лежала синяя, с наклейкой «Договоры 2024»...

В тот понедельник дом как будто стал больше. Тише. Пустее. Сергей закрыл за сыном дверь, проверил замок, зачем‑то толкнул дверь плечом и постоял в прихожей, прислушиваясь к себе. Сын с невесткой и младшей внучкой уже уехали на море, на машине, гремя чемоданами по лестнице, торопясь, переговариваясь из комнаты в комнату. Внука оставили с ним. Так вышло удобнее: у парня через неделю начинались какие‑то важные школьные тесты, а тянуть его в дорогу никто не хотел. В прихожей на полу остались кроссовки внука, вытянутые, с белой полоской по боку...

Дом стоял на краю старого частного сектора, за которым начинались склады и пустыри. Когда‑то это была окраина города, а теперь до ближайшего торгового центра можно было дойти пешком за пятнадцать минут. Двухэтажные свечки новых домов уже торчали над крышами соседних избушек, и по вечерам их окна светились ровными квадратами. Наталья шла от остановки по знакомой грунтовке, уворачиваясь от луж. В руках — тяжёлый пакет с продуктами, ремешок сумки больно врезался в плечо. По обочине тянулся старый штакетник: доски посерели и кое‑где наклонились...

Когда Сергею Петровичу исполнилось шестьдесят пять, он вдруг понял, что во дворе стало слишком тихо. Раньше, в восьмидесятые, под окнами кричали дети, гоняли мяч, спорили из-за голов. Потом появился гаражный кооператив, машины, сигнализации. Теперь во дворе в основном шуршали пакеты из супермаркета, хлопали двери автомобилей и звучали редкие голоса курильщиков у подъезда. Он сидел на кухне, пил чай и слушал, как внизу по асфальту цокают каблуки молодой соседки с третьего этажа. Потом — тишина. Иногда,...

Шум начался в начале ноября, когда уже темнело к пяти. Валентина сидела на кухне, слушала, как в батареях переливается вода, и вдруг сверху раздался резкий удар, потом ещё один. Что‑то тяжёлое перекатилось по полу, скрипнуло. Она вздрогнула, сняла очки, прислушалась. Секунда тишины — и снова глухой стук, как будто кидали на пол доску или ящик. Потом затрещало, заскрежетало, будто что‑то двигали, царапая линолеум. Опять ремонт, — подумала Валентина, чувствуя, как в груди поднимается раздражение. В...

Когда они купили эту квартиру, им было по тридцать. Обои с цветочками казались тогда милыми, линолеум — практичным, а кухонный гарнитур цвета вишни — почти роскошью. Сейчас обоим перевалило за сорок, сын учился в институте, приходил домой все реже, а обои местами висели клочьями, словно сами намекали, что пора что-то менять. Вечером, после работы, они сидели на кухне. Над плитой гудела вытяжка, на столе остывал чайник, в тарелке оставалась одна пряничная звездочка. Андрей крутил в руках кружку и смотрел на угол у окна, где штукатурка вздулась и осыпалась...