Джесси Джеймс | Фантастика

— Смотри, какой закат! — я прильнула к окну, наблюдая, как солнце тает в облаках над нашим садом. — Завтра будет идеальная погода для юбилея. Алексей обнял меня сзади, его дыхание щекотало шею. — Как думаешь, Марина, сорок — это много? — в его голосе мелькнула улыбка. — Смотря для чего, — повернулась я к нему. — Для полёта в космос — многовато, а для настоящего счастья — самое начало. В доме плыл аромат свежей выпечки. Я расправляла скатерти для завтрашнего торжества, развешивала гирлянды и ловила себя на мысли, что сорок — не просто число...

— Мама, есть хочу, — Оля дернула Анну за край футболки, пока та перебирала пустые пакеты на кухонном столе. Анна подавила вздох, бросив беглый взгляд на почти пустой холодильник. Пакет молока и три йогурта — всё, что осталось на троих детей там. — Сейчас придумаем что-нибудь, золотце, — она потрепала дочь по волосам. — Давай сделаем бутерброды. Девочка надула губы: — Но ты вчера обещала макароны с сыром! Саша и Лиза, словно уловив разговор о еде, тут же материализовались на кухне, наперебой требуя внимания...

— Эта твоя мазня когда-нибудь принесёт нам деньги? — Игорь небрежно кивнул на мою новую картину, стоявшую на мольберте. Я замерла с кистью в руке. Было странно слышать такие слова от человека, который когда-то восхищался моими работами. Пять лет назад он говорил о свете и воздухе в них, теперь же в его взгляде читалось только раздражение. — Я продала две картины на прошлой неделе, — ответила я спокойно. — И куда ушли деньги? — он скрестил руки на груди. — Снова на этих сирот? — Детям они нужнее, чем нам, — я отложила кисть, понимая, что вдохновение улетучилось...

— Ты сегодня рано, — произнесла Анна, не отрываясь от книги, когда входная дверь захлопнулась. Сергей скользнул по ней взглядом, снимая ботинки в прихожей. — Совещание отменили, — бросил он, проходя мимо. Его шаги растворились в глубине квартиры. Анна отложила книгу. Совещание? В 9 вечера? Она поднялась с дивана, накинула плед на плечи и подошла к окну. Ноябрьская слякоть размыла городские огни в зеркале асфальта. Раньше они любили обнимать друг друга на этом месте. На кухне что-то разбилось. Анна вздрогнула...

— Миша, смотри! — я замерла у калитки, не веря своим глазам. Муж неловко переступил через порог, сгорбившись под тяжестью ведра с рыбой. Утренняя прохлада июльского дня заставляла ёжиться, но то, что я увидела на лавке, заставило забыть о холоде. — Что там? — Михаил поставил ведро и подошёл ко мне. На нашей старой скамейке у забора стояла плетёная корзина. В ней, закутанный в выцветшую пелёнку, лежал ребёнок. Малыш. Примерно двухлетний. С огромными карими глазами, которые смотрели прямо на меня без страха и любопытства — просто смотрели...

— Что за чудесный салат! — воскликнула Елена Петровна, аккуратно накладывая себе микроскопическую порцию. — Ты, Наташенька, молодец, хоть и не совсем так готовишь, как Андрюша любит. Я улыбнулась, стараясь не показать, как внутри всё сжалось от этой с виду безобидной фразы. Наша первая официальная встреча после свадьбы проходила в нашей — моей и Андрея — квартире. Стол накрыт, посуда начищена, даже специальные салфетки в кольцах достала, которые мама подарила. Всё, чтобы произвести хорошее впечатление...

— Сразу четыре ребёнка? — выпалил Пётр, отшвырнув шапку в угол. Аня застыла с двумя младенцами на руках. В углу, в плетёных корзинах, заворочались ещё двое. — Я хотела написать... но связи не было. Я сама в шоке, — её голос дрожал как осиновый лист. — Но это наши дети, Петь... Он смотрел на неё как на чужую. Только что вернулся с шестимесячной вахты — и вот здрасьте. Четверо. Сразу. — Двойня на узи была, — Аня покачивала малышей. — А когда рожать начала... в метель... до райцентра еле довезли... — Здрасьте, приехали, — процедил Пётр и провел ладонью по лицу, будто стирая с него усталость...

— Куда же вы в такую непогодь? — проводница окинула взглядом Лену, стоявшую на перроне с отяжелевшими от покупок сумками. — До Ольховки, последний вагон, — Лена протянула билет и, собрав остатки сил, втащила сумки в тамбур. Электричка дёрнулась, заскрипев колёсами. За окном проплывали унылые пейзажи: размокшие поля, полуразрушенные фермы, редкие деревеньки, утопающие в зелени. Дождь барабанил по крыше вагона, размывая краски мира за стеклом. Лена нашла место в пустом вагоне и вытянула гудящие ноги...

— Надо признать, Мариночка, ты просто волшебница, — Раиса Петровна отодвинула опустевшую тарелку и пригубила вино. — Такой утки я давно не пробовала. Марина мягко улыбнулась, хотя внутри всё напряглось от излишне сладкого тона свекрови. Она знала, что ужин удался — каждая деталь была продумана. Скатерть цвета топлёного молока, хрустальные бокалы, фарфоровые тарелки с золотой каймой — то, что она обычно берегла для особых случаев. — У нас и близко такой квартиры не было в вашем возрасте, — свёкор Николай Степанович обвёл взглядом просторную гостиную...

— А вот и наша программистка... которая никак не может найти, где бы она пригодилась! Ну ничего, главное — верить в себя, да, Леночка? — Виктор подмигнул собравшимся родственникам и поднял бокал вина. Я сквозь улыбку откусила кусочек курицы и промолчала. Как всегда. За столом раздались одобрительные смешки. Тётя Ира фыркнула в платочек, дядя Миша заржал в голос, бабушка понимающе кивнула. Всё как обычно на нашем семейном ужине. Мама сделала вид, что не услышала. Она всегда так: между мной и своим новым счастьем выбирает счастье...

— Я думала, ты сегодня задержишься допоздна, — сказала Мария, помешивая суп в глубокой кастрюле. Алексей молча снял рабочую куртку и повесил на крючок у двери. — Бригадир отпустил пораньше, — он подошёл к раковине и включил воду. — Завтра вторая смена пойдёт глубже. Мария кивнула, закрывая крышку. Пышущий жаром ужин был готов, запах наполнил кухню. Она бросила взгляд в окно — сумерки сгущались, дождь превращался в туман над лесом. В такие вечера особенно хотелось уюта. — Ужин через десять минут, — сказала она, доставая из буфета тарелки...

— Вы в Турцию на две недели, а мать дома оставите? Я с вами еду — и точка, — заявила Ольга Николаевна, поставив банку варенья на стол с таким стуком, что капли брызнули на скатерть. Марина замерла с футболкой в руках. В открытом чемодане аккуратными стопками лежали вещи — результат тщательной двухчасовой упаковки. За окном моросил апрельский дождь, угрюмый и бесконечный, словно последний привет зимы. — Ольга Николаевна, мы же планировали этот отпуск целый год, — Марина постаралась, чтобы голос звучал спокойно...