НЕчужие истории

Людмила Петровна стояла у моей вешалки и трогала чехол с платьем. Я видела это в отражении зеркала — она провела пальцами по молнии, потом быстро обернулась, услышав мои шаги. — Ариночка, это на конкурс? Дорогое, наверное. Я кивнула, не отвечая. Внутри что-то сжалось — не страх, а настороженность. Она смотрела на платье не так. Не с любопытством, а с оценкой. Как мясник смотрит на тушу перед разделкой. — Очень дорогое, — сказала я и забрала чехол из её рук. — Это для «Золотого чертежа». Через пять дней всё решится...

— Сними. Сейчас же. Варвара Петровна стояла у стола, заваленного салатами и всевозможными вкусностями, и на её плечах лежала кремовая шаль с вышитыми вручную птицами. Надежда видела эту вещь неделю назад в своём ателье — итальянская ткань, эксклюзив для коллекции. Вчера её не досчитались. — Это моё. Верни, — сказала Надежда негромко, но так, что все гости за столом замолчали. Свекровь засмеялась — громко, театрально: — Твоё? Олег подарил мне на юбилей. Или ты и подарки моему сыну запрещаешь выбирать? Надежда обернулась к мужу...

Нина Сергеевна позвонила в девять вечера, когда Максим только вернулся из рейса — он водит грузовик, иногда уезжает на три дня, приходит вымотанный, пахнущий соляркой. — Максимка, юбилей будет в приюте, — сказала она без предисловий, — я уже всех предупредила, двадцать шестого приезжаем. Максим покосился на Веру, включил громкую связь. — Мам, мы же предлагали ресторан, всё оплатим, нормальное место найдём… — Ресторан, — Нина Сергеевна растянула слово, будто пробовала что-то кислое, — там одни грабители сидят...

— Ты думаешь, я не замечаю? Марина сказала это вечером, когда раскладывала продукты из супермаркета на столе. Виктор сидел на диване с телефоном и даже не поднял головы. — О чём ты? — О том, что я семь лет стою у плиты каждый Новый год, пока твоя мама с Людой сидят за столом и обсуждают, почему я постарела. Я больше не буду этого делать. Виктор оторвался от экрана, повернулся. — Что ты сейчас несёшь? У нас традиция. Мама приезжает, Люда с семьёй, дети. Это же семья. — Это твоя семья. А я в ней прислуга...

— Мам, привет, слушай, она хочет в горы, ну да, я тоже думаю странно, ты же понимаешь... Кирилл стоял спиной ко мне у окна с телефоном, и я поняла: всё. Хватит. Два года я копила на эту поездку. Откладывала каждый месяц, отказывала себе во всём, мечтала о тишине гор и воздухе, который не пропитан чужими ожиданиями. А он сейчас спрашивает у мамочки разрешения. Я положила нож на разделочную доску и вышла из кухни, даже не закончив с ужином. Прошла в комнату, открыла шкаф. На полке лежала шкатулка с брошью — золотая веточка с тремя жемчужинами, подарок от Олега, первого мужа...

— Ты опять руки об фартук вытерла? Тамара Викторовна смотрела на Марию так, будто та притащила грязь на подошвах в музей. Не в квартиру — в музей. — Артур, скажи ей наконец, что в приличных семьях так не делают. Мария сжала тряпку. Четыре года она мыла полы в этой квартире, готовила, терпела взгляды свекрови, в которых читалось одно: ошибка моего сына. Артур даже не поднял глаз от телефона. — Мама права, Мария. Тебе надо научиться держать себя... ну, ты понимаешь. Мария поставила тарелку на стол...

Телефон завибрировал, когда я застёгивала молнию на платье. СМС от Виктора. «Можешь не приезжать. Мама не хочет видеть тебя на новоселье». Я перечитала. Потом ещё раз. На диване лежала сумка с подарками — сервиз, который выбирала за неделю. В машине ждал торт из моей же пекарни. Я собиралась ехать в дом, который купила на свои деньги. Меня выгнали СМСкой. Я опустилась на край дивана. Самара горела вечерними огнями за окном, Волга текла своим чередом, а у меня внутри росло что-то холодное. Не слёзы — те остались в прошлой версии меня...

— Двадцать восьмого еду на базу, с ночёвкой, — Денис даже не поднял голову от телефона. — С Колькой на судака. Вера стояла у плиты, помешивала зажарку для борща. За окном темнело — пять вечера, а уже ночь. — За три дня до Нового года? Серьёзно? — И что? — он наконец оторвался от экрана. — Ты же дома всё равно. Успеешь подготовиться. Третий год подряд они встречали праздник с его бесконечными троюродными родственниками. Двадцать человек в однокомнатной квартире. Она готовила, убирала, улыбалась чужим людям...

— Роман, смотри, здесь можно перегородку снести, — Эвелина шагнула в центр пыльной комнаты и обернулась к жениху с горящими глазами. — Представляешь, какой простор будет? Роман стоял у окна, водил пальцем по экрану. Губы шевельнулись беззвучно. — Ром, ты меня вообще слышишь? Он поднял взгляд — пустой, как у человека, которого спросили про погоду. — Ага. Хорошо всё. Эвелина сжала ключи в кулаке так, что металл впился в ладонь. Много лет работы бухгалтером, каждая копейка на счету, помощь отчима — и вот она, своя квартира...

— Всё, мам. Она подписала. Квартира и машина мои. Кредиты её. Роман Киселев говорил по телефону прямо у дверей зала суда, не скрывая голоса. Марина Акулова стояла в трёх шагах от него, сжимая папку с документами. Он обернулся, увидел её и усмехнулся: — Ты ещё здесь? Иди, иди. Тебе же теперь на работу нужно, кредиты платить. Она ничего не ответила. Просто развернулась и пошла по коридору, не оборачиваясь. Роман проводил её взглядом и снова заговорил в трубку: — Да нет, она даже не пыталась спорить...

Ключ не входил в замок. Андрей повернул его раз, второй — металл скрипнул, застопорился. Изнутри кто-то держал механизм. В окнах горел свет, хотя Светлана уехала к матери ещё вчера. Пятнадцать часов за рулём автобуса, и теперь вот это. Дверь распахнулась резко. На пороге стоял Николай Петрович, тесть, в рабочем комбинезоне Андрея — том самом, с масляным пятном на кармане. Из кармана торчал брелок с ключом от сарая. Николай Петрович смотрел сверху вниз, и в этом взгляде читалось торжество. — Хорошо, что пришёл, — бросил тесть, не отступая с порога...

Константин сказал это пережевывая. Вилка брякнула по тарелке, он даже не поднял глаз. — С этого месяца у нас раздельный бюджет. Марина стояла у плиты, держа половник над кастрюлей с борщом, и на секунду замерла. Потом продолжила разливать, будто ничего не услышала. — Ты меня слышала? С первого числа раздельный бюджет. Я устал тянуть всё на себе. Ты работаешь, получаешь зарплату, вот и будешь отвечать за свои расходы. Я плачу за квартиру и машину, остальное — каждый за себя. Марина поставила кастрюлю обратно на плиту, вытерла руки о полотенце...