Шушины сказки

Осенью в парке на скамейке спится плохо. Лис повернулась на бок и поджала ноги. Холодно! Пожар сначала пытается сжечь в пламени, невыносимо горячем, а потом оставляет вас мёрзнуть до смерти на ветру под голым небом. Лис засунула руки промеж коленей. Холод пробирался от брусьев скамейки до самого нутра, пропитывал кожу под липкими языками ветра,впитывался, вбирался в мышцы,отчего они дубели и начинали болеть. Лис хотелось сесть, но она упрямо зажмурилась и ещё выше подтянула колени. Ей стало себя до слёз жаль...

Перехожу дорогу. До учёбы нужно переделать ещё кучу дел. Замечаю, как водитель двухэтажного автобуса со знаками "дети" на лобовом и заднем стёклах размашисто крестится, выпустив руль из рук. Я иду в банк, чтобы взять там реквизиты для колледжа. Прекрасная операционистка в банке ошибается, выдавая мне их на листочке. А ещё это стоит денег, и это несправедливо и заставляет устанавливать приложение банка на телефон. Я не хочу и поэтому плачу за них. Бегу на работу, это по пути, бегу, чтобы отдать справку-вызов...

Крылан, оказывается, боялся пауков. Очень боялся. Пауки в маленькой квартире под самой крышей водились в избытке. Они заплетали неаккуратным рваным кружевом углы и тёмные щели, бегали в крохотных, едва заметных канавках рассохшихся досок. Но больше всего кота пугала паутина. Средоточие всех зол и страхов. Паутина темнела от пыли и времени, повисала совсем уж отвратными прядями, и вот тогда хозяйка бралась за швабру и всё сметала. Углы снова становились светлыми, чистыми и спокойными. То есть, несли коту покой, если он туда смотрел...

Я сижу на крыше. На самом её краешке, возле водосточного желоба. Крыша рыжая от ржавчины и пачкает мои штаны и ботинки, а водосточный желоб сгнил и, кажется, держится только на корнях молоденькой берёзки, выросшей здесь силой ветра и собственным упрямством. Берёзку жалко, она обречена, ведь скоро придут кровельщики и будут тут всё чинить. Берёзку гнёт и треплет ветром, её жёлтые листья-монетки трепещут и летят, сорванные, вниз, на асфальт и низкие густые клёны где-то там, внизу, между тёмной асфальтовой дорожкой и мусорными баками...

Он пристроился в углу, чуть не силком заставила мага раскрыть руки и уже она втягивала воздух со свистом, разглядывая кровавое пятно. Мия ругала лесных, на чём свет стоит: - Они всегда так, используют, но никогда не помогут в ответ. Кровь живых для них нечистая. - Прек-ра-ти, Мия. - Да, миледи, миледи не любит, когда ругают нелюдей, ведь миледи и сама... Ч-чёрт... Она вырубилась. Слышь, сыщик, дай мне руку. - Зачем? - Я возьму твой силы, я же не могу, как она... начало тут предыдущая часть здесь...

Из-за деревьев стали выходить лесные. Некоторые спускались сверху, из крон, другие откладывали свою работу чтобы поприветствовать мага, та отвечала им то кивком, то касанием, у худенькой девочки на вид лет семи, приподняла локоть и пошевелила её рукой, девочка безгубо улыбалась и цеплялась за мага руками-пальцами-веточками, пока маг не позволила ей обнять свои ладони, как до этого сделал на тропе взрослый лесной. Маленькие леснята суетились под ногами и ничем, кроме цвета кожи, не отличались от обычных детей...

Осенние небеса тревожно-бездонны. В них проваливаешься прямо с городского асфальта и вниз головой в эту лазурную, с пряничной глазурью размазанных облаков бездну. И даже тонкие, угловато-колючие пустые кроны деревьев не удержат, не уцепят и бесполезны. Только оттеняют голубую пустоту над головой. Эдакой тёмной виньеткой обрамляют лазурь. Осенние листья громкие и хрустящие. Они летят в пальцах ветра над голой, под тучами и небесами, жёлтые и яркие, а потом падают под ноги и скапливаются сугробами вдоль тропинок и дорог, и пятнают асфальтовую ровную темноту яркими брызгами прошлого лета...

Потому она и успела помочь фриинту. Почувствовала его боль тогда, давным-давно, утром. А оно сегодня удалось солнечным. Таким радостным и светлым, что королева перенесла в сад встречу с выборными совета законов. - О, нет, склав Мюрри, свобода совести и личная…ммм… ответственность станет… - женщина вздрогнула и оглянулась. Прижала подушечки пальцев ко лбу. Губы двигались. Она тревожно вглядывалась в небо, в деревья вокруг. Потом поднялась, немного растерянно. - Ваше величество, что-то случилось? 25-я...

Совет Старших не имел законодательной власти. И даже права запрета не имел. Министрам оставалось принять те королевские рескрипты, что одобрили выборные Нижнего Совета. Законных способов воспрепятствовать выходу нежелательных постановлений для них не существовало. Законных. * * * Фриинт плакал. И бился от боли. И скрипуче верещал, не давая дотронуться. Ведьма пыталась понять, куда же его ранили? Всё было в крови - не разобрать. И, кажется, болело тоже всё. Обезумевший от муки зверь извернулся, страшные челюсти лязгнули у самого женского горла...

На следующее утро церемонии Утреннего Приветствия не было. Королева не вышла к своему двору. Зато ежедневный совет начался раньше. Горан был вынужден привести Кёза на совет - он-то рассчитывал с утра представить граничника к её величеству, но… За огромным арочным окном лил дождь. Весенний и холодный, он смывал остатки снега с земли. Оба камина горели. Королева нервно ходила по залу, когда в него вошли министры. Остановилась, сцепив руки за спиной. Подошла к столу, чуть приподнимая юбку. 23-я часть "Шушиной сказки" начало тут предыдущая часть здесь Все расселись...

Соллий боялся. Боялся идти к безумной королеве. И боялся оставить её одну. Вдох - выдох. Постучал.Тихо приоткрыл дверь. В первой комнате - он упорно звал её будуаром - никого не было. Страх собирался холодным комком в животе. Нарастал с каждым шагом к следующей комнате. Старик снова выдохнул, постучал, осторожно приоткрыл дверь, и боль стиснула голову. Схватившись за раскалённый и давящий висок, прохрипел: - Ваше… величество!.. Боли не стало. Он смог войти. Стоял, пытаясь отдышаться. Ведьма. Владея четырьмя стихиями, она легко призывала элемент человека, чтобы причинить боль...

Бал и ужин - в Гассини неразделимы. Даже вот как: пригласил на бал, накормил ужином. И вся приглашённая братия сидели сейчас за столами. Стоило всё же отметить единственный по-настоящему большой праздник в этом государстве. Весна, и новые надежды, и новое тепло, и торжество любви и жизни. Пускай. Королева сидела во главе стола. По левую руку - советник. По правую - первый министр. Та ещё компания. Натанцевавшись и как следует устав за долгий праздничный день, общество насыщалось. 21-я часть "Шушиной...