Ни дня без строчки... или три звездочки

КАМНИ ФАРИСЕЙСТВА Дорога всего лишь одна, Но как же на ней до хрена Ошибок своих и чужих, Которые задним умом Исправить и то не под силу. И ты, спотыкаясь о них, Лежащих под острым углом, Несешь эти камни в могилу; Чтоб все их до кучи собрав, По чашам бы зла и добра, Согласно решениям Бога, Архангелы распределили. И стрелка тебе на весах На ту указала дорогу, Где камни все убраны или Где воздух грехами пропах, А камни разбросаны вновь Из чаши со злом, чтобы в кровь Сбивая о них оголенные ноги, Ты их собирал, дабы перетереть В мельчайшую пыль друг о друга, Идя по бескрайней дороге В надежде, что встретится смерть За гранью девятого круга. *** Внезапно загорается сигнал, И смотришь с нетерпением на красный: Где ж желтый, что всегда за ним мигал? Но это ожидание напрасно. Ведь здесь, увы, совсем не светофор, Не переход и даже не шлагбаум, А узенький тоннельный коридор, В конце которого есть брама. И сколько в эту браму не стучи, И сколько, словно в стену, лбом не бейся, Не зазвенят в замке ее ключи - За нею не приемлют фарисейства.

Писать хоть что-то о валторне, Не зная, как она звучит? Нет, лучше написать о горне, Подъем играющем в ночи. Его я слышал и немало И в жизни, и в кино, и сам Трубил "Бей барабан" бывало, Направив раструб к небесам. Конечно, можно и валторны Звучанье в нете отыскать, Чтоб написать, как звук минорный Ее способен слух ласкать. Но не звучит ли фальшь при этом, Когда поэт едва знаком С им воспеваемым предметом? Кого он видит дураком, Когда такие пишет строки? Но не дурак читатель твой, Он был и есть такой глубокий, Что знает даже, как гобой Звучит, поэтому запомни: Писатель ты или поэт, Уж лучше жизненно - о горне, Чем интернетно про кларнет. *** "Я случайно допил с подстаканником чай" В. Шарыгин Мне б написать возвышенные строки, Достойные божественных высот, Но как представлю, сколько там мороки, Вновь опускаюсь до тупых острот: Над смертью, над судьбой, над чем попало, И что прискорбно - даже над женой, Которой в жизни счастье перепало Младые годы вычеркнуть со мной. Но я надежды все же не теряю, Что волю всю свою в кулак собрав, Сумею выдать - подстаканник к чаю используя, как сбор лечебных трав. Чай с бергамотом, мятой и жасмином - Банальность не достойная пера, Вот с подстаканником... Как ярко, живо, зримо, Талантливо, свежо et cetera

КОЛЫБЕЛЬ ПОКОЯ 1 О, метареализм советских дней! Как передать его простые строки. В пыли умылся серый воробей Под стрекот пестро-взбалмашной сороки. Я молод, а еще точнее - юн, Мне ничего на давит в этом строе, И кажется, что птица Гамаюн Негорестное что-то уготовит. И радостное было много раз, Но я не о себе хочу поведать, Когда уже не юн, а седовлас, - О тех, кто спину гнул во славу хлеба. 2 За дальностью лет я увижу Неровные глади полей, Не тех Елисейских в Париже, А наших, родных до соплей, Засеянных или под паром, В том разницы, в общем-то, нет, Где люди почти что задаром Трудились за выслугу лет. И все-таки, все-таки, все же, Не знаю я, как объяснить, Обида людей тех не гложет, И жизни суровая нить Петлей не повисла на шее. Навеки сроднившись с землей, Они ее пашут и сеют... И в этом находят покой. *** Рыжий огонь стволов В море зеленом хвои. Песня ветров без слов. Бор - колыбель покоя. Что может быть ценней В этом безумном мире С морем ночных огней И теснотой в квартире. И если к рыжему, Что утонул в зеленом, Неба добавить выжимку, То по моим канонам В этой картине маслом Высшая цель искусства, Без шелухи, без фарса И без границ Прокруста. В ней бы и жить от века, Босым ходить по тропам, В поисках человека Гнать из себя мизантропа.

ЛЮБОВЬ СКВОЗЬ СЛЕЗЫ Хвостом сорока бодро машет, Лопочет что-то на своем. А я нарвал букет ромашек, Гадаю - будем ли вдвоем? Жара, июль. Как масло воздух, И капли пота на висках. Бежим в спасительную воду По волнам пляжного песка. Жара спадает ближе к ночи. Проселком я иду домой. И слышу, как в лесу хохочет Ушастый филин надо мной. Он прав, конечно, - ну, куда мне С моей-то рожей до нее? Она была в Копакабане Читала Павла Коэльо'. *** Я начинал с глагольной рифмы, Я кровь с любовью рифмовал. Без всяких файлов и без "цифры" На лист свою всю душу клал Неровным почерком и в столбик. И слезы капали подчас, Хотя я по натуре стоик, Когда читал потом рассказ. И потому рассказы эти Я не давал другим читать, Но дернул черт - послал в конверте Однажды рукопись в печать. И до сих пор все жду ответа, Хотя прошло немало лет, В сети рифмуя интернета: Поэт встает на табурет.

И НЕРАЗУМНОСТЬ САНТИМЕНТОВ Я список яств прочел до середины И отложил на край стола меню. Мне вспомнились советские сардины - Они как шпроты к праздничному дню С его незабываемым застольем: Селедочка под шубой и битки, Курятина, салат мясной с фасолью, Пюрешка и соленые грибки... Здесь я опять прочел до середины, Но по другим уже совсем причинам: Чуть-чуть не захлебнулся я слюной; А теплый лучик по моей щетине Скользнул сентиментальною слезой. *** Как в лесу - в кукурузе, В сапогах и в картузе Шел мальчонка по полю, Ощущая всю волю Деревенских просторов, Где за полем - не скоро - Будет лес из деревьев В 3 км от деревни, Где не знает бабуля - Ее сына сынуля В лес пошел, потомушто Стало мальчику скушно, И хоть он низкорослый, Но в пять лет уже взрослый. *** А ты попробуй отобрать Все то, что мною пережито: Берлогой ставшую кровать, Когда лежал на ней разбитый; Или других болезней дни, Когда едва хватало силы Не погасить в себе огни И не упасть на дно могилы - Я не отдам. Как не отдам: Любви прекрасные моменты. И неразумность сантиментов. И приснопамятный Агдам. И кадры повседневной ленты, Пускай они и ни о чем, Пускай одна в них серость быта. Но это все мое, мое, И только мною пережито.

В ОДИН КОНЕЦ И ДО КОНЦА Когда шестой десяток лет Ты разменял на барахолке На цвет серебряных монет В висках и появленье холки; Когда под грузом этих лет Тебя согнуло лишь отчасти, Нет лучше, чем купить билет Туда, где был когда-то счастлив. Купить его у продавца Иллюзий и воспоминаний В один конец и до конца. И никаких тебе прощаний У привокзального ларька - Берешь билет и быстрым бегом, Накинув лямки рюкзачка, Подальше от дождя со снегом. Поближе к стройным деревцам В едва накинутой одежде, Которые остались там, Где был и не был прежде. *** "Совесть - это действие Бога в человеке."    Ф. Достоевский Бог - это скрытая истина В самой последней инстанции. Парк покрывается листьями. Поезд, как часть иллюстрации. В зиму ли курсом он, в лето ли? Лучше б второе, но первое Вот оно, рядом, с билетами, И до конечной, наверное. Так шепчет совесть (которая В нас, как деяние Богово) Шорохом листьев затронутых, Что выстилают дорогу мне К станции, где циферблатные Цифры туманом укутаны, А на билеты обратные В кассе табличка - "все куплены"- Смотрит с заметной иронией В этом предчувствии истины, Чтоб напоследок бегонией Пахло под сводами чистыми.

ЖАЖДА СЛОВА Не о стихах, тем более в стихах, Хочу я написать в который раз уж, А о каких-то значимых вещах, Когда по первым строчкам видно сразу, Что я поэт, к тому же - гражданин, Хотя быть ими разом не обязан. Но в силу мне неведомых причин Откладываю вновь для пересказа Избитых истин, что за декабрем Январь наступит, чтобы не случилось, И в новом старой жизнью заживем, Когда на то нам будет божья милость. А нет - закончим этот путь земной, Оставив в безразмерном интернете Ту осетрину свежести второй, Которой, по Булгакову, и нету. *** "Мы утоляем словом жажду, Обогащая русским Word."    Пётр Старцев Мы утоляем словом жажду Души или своих причуд? Здесь вразнобой ответит каждый, А я скажу, что чаще зуд Рифмачества есть той причиной, Что порождает словоток. И если раньше путь был длинный К читателю, то щас - прыг-скок - И ты уже, посредством ворда Проверив грамотность свою, На сайте стих вставляешь гордо, Где почему-то ай лав ю Ворд подчеркнет чертою красной, Не распознав родной язык. Ну, это он совсем напрасно, Пусть на халяву и привык Обогащать запас словарный За счет таких же, как и я, Кто чередует слог ударный И безударный почем зря. *** Казалось бы, вот он, совсем одинок, Сидит сочиняет стихи в комнатушке, Но вдруг навестят то Высоцкий, то Блок, То сам Александр Сергеевич Пушкин. И как отказать им? И несколько строк Вставляет в свои, чтоб хоть как-то уважить; И он в этой слабости не одинок, Напротив, в толпе многочисленной даже. И пусть стих его на порядок слабей, Он калька с таких же стихов второсортных, Но кто ж не узнает там строки гостей, Восставших на время из мертвых.

ЭКЛЕКТИЧНЫЙ ГАРДЕРОБЧИК Я стар, чтоб классический Вранглер Или такие же Ли Сменить, говоря манагер Вместо специалист. Такая ж фигня и с верлибром Или другим стихом, В котором нет рифмы, либо Не сыщешь ритм днем с огнем. При этом я ретроградом Назвать не могу себя, Смотря прогрессивным взглядом На все это, но не любя. Любовь ведь она такая - Коль в душу запало, то Готов носить, не снимая, Истрепанное пальто. И будет тепло и сухо, Хоть дождь зарядил с утра, И кто-то вещает в ухо: Сменить гардеробчик пора. *** Я стрелки на часах песочных переведу на век назад, а там на флейтах водосточных октябрь играет, листопад стеля под ноги ветру. И прикрепив к мольберту упавший лист, с него готов писать портет художник, найдя те несколько мазков из всех возможных, отображающих черты насыщенной эпохи, что наиболее остры… И вот, под ветра вздохи, он открепляет этот лист, засохший, ходосочный, чтоб канул тот в пуху земли, как в Лете век песочный, что прожил я и так и сяк, но, в общем-то, неплохо, ведя обратное тик-так под водосточный грохот. *** Если завтра не проснусь, То ругать себя не стану, Прочитаю наизусть, Оду грешному стакану. На будильничный звонок, Что трезвонит в телефоне, Наплюю, и в потолок Глядя, буду всем доволен. И спокойно не пойду, Даже если дел навалом, Никуда, возьму дуду, Я и с ней грешил немало. Полетаю над столом, Телевизором, кроватью, Книжным шкафом, где стеклом Прикрывает он распятье. И сыграю на дуде, Что я рая недостоин, Чтобы дух был на суде За себя, как я, спокоен.

БУМАЖНЫЙ ПРАХ Лирический герой, еще не зная Об этом, прозябал себе в пыли В книжонке для растопки, что в сарае Валялась, до которой не дошли Ни руки и ни ноги кочегара. И зяб он - персонажик никакой, Пока, дыхнув на книжку перегаром, Ее какой-то бомж не взял с собой. И, прочитав от корки и до корки, Он, карандаш химический смочив, Им на обложке начернилил строки О том, как ожидавшему печи И ставшему в его стихах героем, Сюжет готовит новый поворот, И он, как автор, от него не скроет, Что завтра книжку на костре сожжет. Ну а пока пускай себе по строкам Гуляет и вдыхает кислород, Все лучше, чем в пыли лежать до срока Почти никем, не зная век ли, год? По рельсам полз в депо двадцатый век. Ночной трамвай звенел на остановке. На Новый год усталый человек Открыл коньяк и киви упаковку. Достал банан, орехи и хурму, Салатик накрошил себе фруктовый, Чтобы не скучно было одному Спровадить старый и отметить новый. Хотя давно тот праздник перестал Быть для него какой-то новой вехой, Когда, бывало, он бросал в бокал Сожженную записку, где успеха Желал себе во всех своих делах, И даже где-то смутно верил в это, Глотая с пузырьками серый прах Бумаги. Но капризная примета Сбывалась кое-как и не во всем, А время-то летело, будто с горки, И Новый год все чаще был с дождем, Что заглушал трамвай на остановке.

ИРОНИЧНЫЙ НАКЛОН ПОЛУТЕНИ Вот напишешь стишок, Поместишь в черновик, А он жалкий такой, Головою поник, Просит: выпусть меня Подышать в интернет, Не губи, хороня В этом склепе, поэт. И пойдешь ведь опять На его поводу И отпустишь дышать, Пнув под зад на ходу. *** Давно что-то я ироничных Стихов не пишу и сей факт Тревожит меня безгранично, Как некогда глупый дидакт, Упрямо вползающий в строки. Но с ним все покончено и Я делаю выдох глубокий На эти тревоги свои. Ироничный наклон полутени Над застывшим в полете стихом, Где ветвистая просинь сирени Наполняет пейзаж за окном. И где прозелень липкая рвется Поскорее оформиться в лист, Чтобы все хлорофиллы на солнце В фотосинтезе оторвались. И насытили сад кислородом, Где под трели ночных филомел Занимался бы он до восхода Укрывательством двух юных тел. Только вот одного не учел бы Этот полный романтики сад - Комаров, что кусают, как пчелы, И не только в белеющий зад.

ГДЕ-ТО НА ПОДХОДЕ К СИГМЕ Полночь. Вот и день прошел. Плохо или хорошо? - Это, в общем, и неважно. Дом стоит пятиэтажный. Он не рухнул, крыша есть, В доме том есть, что поесть, В нем никто пока не умер, Утром будет слышен зуммер Телефона на подъем. Снова день; и вновь живем В непрозрачной парадигме, Где-то на подходе к сигме; Но она при нашем беге Может завтра стать омегой, Что сотрет часть афавита, И на гладкости гранита Будет с альфою набита С прочерком посередине, Где вся сумма дней отныне. *** Строку за хвост не так-то просто Поймать, когда внутри застой, Когда причалил ты на остров И овладел тобой покой, Похожий больше на усталость, Где дела нет ни до чего, И все-то, что тебе осталось, Ждать появления снегов. Где, может, юркие синицы, Клюя рябиновую кровь, Хвостом перевернут страницу, А там хотя бы нелюбовь.

...И О ПОГОДЕ Лишь в вернем углу окна, Заплаткой, над крышей дома Напротив - голубизна - Сквозь зелень густую клена; И яркая белизна Стены, через ту же зелень, Мне солнечная видна, Когда я лежу в постели. И если с утра в окне Увижу такой картину - Насколько приятней мне, Чем если бы с кислой миной Смотрела вверху окна Заплатка и стала б серой Кирпичная белизна, А зайчиков на шпалерах Пропал бы и вовсе след... И мне вот такие мысли Упрямо дают ответ, Что метео я зависим. *** в гисметео я посмотрю погоду на завтра, чтоб прикинуть что и как; дождливое настало время года, а в дождь ходить давно я не дурак. мне подавай на небе облак белый и солнышка румяный апельсин, тогда лишь только я берусь за дело - иду за всяким-яким в магазин. попутно насыщаюсь кислородом, и взгляд свой тещу видами вокруг; такой погоде рада и природа ей, как и мне, лить слезы недосуг. она мне улыбается пейзажем с изящною прозрачностью берез, что слякотью пока что не изгажен и ждет, когда все выбелит мороз. *** Щи сварил, придя из sklepa. За окном осенний дождь. Жизнь порой бывает лепа Там, где этого не ждешь. Вот, казалось бы, - разлады, Ты уже идешь ко дну, Привязав к ногам досаду, Да к тому же не одну. Но разлады, ткнув резервы, Их разбудят, чтобы ты Окунул в заботы нервы, И в уюте немоты Ощутил, как жизнь не пресна - Соль на рану, чтоб потом Обезболить это место Лично сваренным борщом; Или щами, иль, к примеру, Чем-то, что дает тебе Независимость и веру В то, что дух не ослабел.