Русский этнос по крупицам

ИИ Шедеврум Скрудж видит призрака, который безмолвно приближается к нему, закутанный в чёрную мантию. Призрак огромного роста, его присутствие наполняет душу Скруджа ужасом. Скрудж спрашивает у призрака, покажет ли он ему тени вещей, которых ещё нет, но которые будут. Дух приближался — безмолвно, медленно, сурово. И когда он был совсем близко, такой мрачной таинственностью повеяло от него на Скруджа, что тот упал перед ним на колени. Черное, похожее на саван одеяние Призрака скрывало его голову, лицо, фигуру — видна была только одна простертая вперед рука...

За дальней чащей, на лесной опушке Грустило счастье, слушая кукушку. Как получилось, что в лесу застряло? Еще недавно радостью дышало. И мне туда б, где счастье заблудилось, Душа моя в тот миг бы засветилась...

Пока мир бурно обсуждал новый мирный план Дональда Трампа, в городе Энске, полном волшебства и приключений, жизнь продолжалась. Все слезы перед расставанием уже были выплаканы. Сюзанне было двадцать три. Выпускница колледжа, получившая прекрасные рекомендации, она еще не решила, чем будет заниматься дальше. Ее друг, окончивший тот же колледж, служил в Африке в Корпусе мира. Именно он и уговорил Сюз ближайшие два года жизни посвятить помощи бедным и обездоленным. И вот она направлялась на край света, где должна была обучать чтению и письму ребятишек местных первобытных племен...

Временами Сашке хотелось перестать делать то, что называется жизнью: не умываться по утрам холодной водой, в которой плавают тоненькие пластинки льда, не ходить в гимназию, не слушать там, как все его ругают, и не испытывать боли в пояснице и во всем теле, когда мать ставит его на целый вечер на колени. Но так как ему было тринадцать лет и он не знал всех способов, какими люди перестают жить, когда захотят этого, то он продолжал ходить в гимназию и стоять на коленках, и ему показалось, что жизнь никогда не кончится...

-Всё в порядке! Вы поедите в санитарном вагоне вместе пленными немцами. Их везут менять на наших. Но посадка будет только к вечеру. Действительно, их посадили только в семь, в вагоне для медицинского персонала – прямо в столовой. Юлия в вагон не пустили. Он стоял перед закрытым и грязным окном, одинокий, молчаливый, пытаясь разглядеть за мутным стеклом брата. Бунин держал путь в Одессу. Знатоков железнодорожных коммуникаций пусть не смущает выбор вокзала. В то бурное и весьма нескучное время путь к Черному морю пролегал через Оршу, Жлобин и Минск...