Ирина Романова|Мия Петрос|Нинель Верон

Я бродила в полной темноте, вытянув руки перед собой и едва переставляя ноги, а где-то горько плакала кошка, зовя на помощь. Но тьма вокруг сбивала с толку... Решила ориентироваться на звук ее голоса. Сердце разрывалось от боли. Кошка явно попала в беду, и я должна была ей помочь! А вообще я точно знала, что умерла. Быстро и безболезненно. Сердце просто перестало биться. Сейчас я должна была найти дверь в то место, где меня ждали мои котики... Впереди посветлело, странный свет задрожал и заплясал, как тень от свечи...

«Я фамильяр по имени Матильда. Мою ведьму звали Аделина. К сожалению, она умерла, а люди не стали хоронить ее на кладбище. Они сожгли ее, развеяли прах над полем. По их глупым поверьям, чтобы ведьма не вернулась...» За окном лил дождь уже неделю. Его монотонный стук о крышу напоминал мне о том, что я застряла в этом доме, как в клетке. Было сыро; мыши в доме затаились, но я все равно чувствовала их присутствие, их осторожные шорохи и писки. Мне очень хотелось есть, но я боялась выходить наружу. С тоской посмотрела в щель чердака на улицу, молясь, чтобы дождь хоть на пару часов затих...

Максим Меня окликнули на парковке бизнес-центра, и сердце странно дернулось в груди. Пожилая женщина стояла рядом с девочкой лет пяти, и что-то в ее облике вызывало у меня чувство тревоги. Кажется, я видел этого ребенка раньше… — Максим Викторович Макаров? — уточнила женщина, но я уже знал, что она не ошибается. Ее голос дрожал, но глаза были полны решимости. — Да, это я, — отозвался равнодушно, а у самого по спине пробежал холодок. — Это ваша дочь. — Она подтолкнула девочку вперед, и та сделала неуверенный шаг...

Илья — Так нельзя. Ты не выходишь из дома уже… две недели? — сказала вновь пришедшая Лиза, шурша пакетами. Она доставала из них контейнеры с ароматной едой. Ее голос лился как музыка, но для меня это была лишь очередная какофония. Лиза по-хозяйски прошла в комнату, раздвинула шторы. Свет ослепил меня, словно пощечина, заставляя зажмуриться и прикрыть глаза рукой. Я все еще сидел в коридоре, как только встретил ее у двери. В своей инвалидной коляске, с ноющим сердцем и горьким чувством безысходности...