Зазеркалье мистики

Деревенское лето плавилось в зное, воздух искрился над бескрайними полями, а Петрович, неподвижный, словно каменный истукан, застыл на пороге своего дома. В углу комнаты чернел сейф, мрачный и неприступный, словно саркофаг, хранящий тайны древних династий. Ключи от него он прятал с маниакальной тщательностью, словно от них зависело равновесие мира. Приезд Мишки ворвался в затхлую атмосферу дома вихрем молодости и безрассудства. Стоило Петровичу покинуть свой наблюдательный пост, как друзья Мишки слетались в дом, словно саранча на ниву...

В предрассветном мареве, когда город еще барахтался в липких объятиях ночного кошмара, Сергей и Рита неслись по трассе к загородному поместью Эвелины Романовой. Дорога извивалась, словно змея, спешащая укрыться от неумолимого рассвета, а пейзаж за окном, серый и тоскливый, вторил их тревожным мыслям, словно безмолвный хор, оплакивающий грядущие беды. – Я кое-что нашла в сети о Романовой, – пробормотала Рита, уткнувшись в телефон, словно ныряльщик за жемчугом в мутные воды интернета. – И что там?...

Алый сумрак сочился из люстр, чьи абажуры, искажённые, словно лица в предсмертной агонии, застыли в безмолвном крике. Шёлк платьев шелестел, подобно крыльям ночных мотыльков, а вино в бокалах, темное и густое, плескалось, напоминая запёкшуюся кровь. "In vino veritas," – гласит истина, но здесь, скорее, "in sanguine mendacium" – в крови ложь. Призрачные тени, словно кошмары, танцевали между колоннами. Маски – застывшие лики хохота, скорби и леденящего ужаса – скрывали лица, холодные, как зимняя ночь...

– Эта машина… она следит за нами, – прошептала Рита, словно выдавливая из себя каждое слово. Страх парализовал ее, превращая в безвольную марионетку в руках невидимого кукловода. – Следит? Что ты имеешь в виду, Рита? – прохрипел Игорь, его голос звучал как сухой лист, шуршащий под ногами осеннего ветра. Он попытался ухватиться за ускользающий клочок разума, но страх Риты был настолько заразен, что уже просачивался в его собственную душу, словно яд, медленно убивающий волю. Машина, этот блестящий,...

Зимний холод вгрызался в кожу, словно ледяные осколки злобного духа, проникая в самую душу. Автобусная остановка, одинокий страж среди белой пустыни, казалась заброшенным алтарем, где время застыло в янтарном плену, а жизнь едва теплилась в озябших конечностях. Деревья, облаченные в сверкающие латы инея, вели безмолвный диалог ветвями, словно хранители древней тайны, укрытой под снежным покрывалом. Старушка, закутанная в пуховый кокон воспоминаний, медленно скользила по хрустящему ледяному панцирю...

Дом… «Мой дом – моя крепость», как гласит народная мудрость. Каждый рисует в своём воображении обитель мечты – светлый, уютный уголок, где всегда горит очаг тепла. Туда, в "отчий дом", словно птица, из дальних странствий стремится душа. Но существуют дома, окутанные пеленой ужаса, где мрак и отчаяние – вечные хозяева. Их облик отталкивает, словно взгляд Медузы Горгоны. Сама мысль о жизни в них вселяет леденящий страх. Проклятие ли тяготеет над ними, или же нечто потустороннее обитает в их стенах? Зло или добро? Сейчас я поведаю вам историю одного такого дома...

Время тянулось, словно застывший мед, обволакивая разум тягучей апатией. Каждый удар часов в приемной раздавался похоронным звоном, измеряя не минуты, а целые геологические эры томительного ожидания. Сергей нервно постукивал пальцами по колену, словно отбивал чечетку отчаяния, а его лицо напоминало натянутый канат, готовый оборваться под грузом мрачных предчувствий. Рита смотрела сквозь мутное стекло на свинцовое небо, чреватое дождем, и видела в нем зловещее отражение безысходности, что, подобно...

Ночь прошла беспокойно. Рите снились кошмары: темные леса, заброшенные дома, лица, искаженные ужасом. Проснувшись, она ощутила себя разбитой, словно склеенной из осколков. Тяжелое предчувствие не покидало ее, словно липкий туман, окутывающий сознание. Утром Сергей предложил Рите поехать во Вдовий Яр. "Нужно еще раз все осмотреть", – сказал он с решимостью в голосе. Рита согласилась, хотя внутри все протестовало. Ей казалось, что она идет навстречу опасности, словно мотылек, летящий на огонь. Вдовий Яр встретил их зловещей тишиной...

Слова незнакомца пронзили сознание Риты, словно осколки льда, оставляя за собой шлейф сомнений, кровоточащих при каждой попытке их собрать. Он, словно Мефистофель, полагал, что ужас станет непреодолимой преградой для её решимости. Но Рита оказалась твердыней, её упорство - несокрушимым оплотом, а любопытство - мечом, разрубающим цепи предостережений. Страх, свернувшись в клубок, затаился в глубине души, но интерес, словно украденный у богов огонь, горел ярче, рассеивая мрак. "Истина где-то рядом",...

В пропитанном нафталином сумраке пыльной мастерской, словно древний алхимик, творил волшебство старый мистер Горс – кукольный кудесник и заклинатель, хозяин лавки невиданных диковинок. Его визитной карточкой были фарфоровые девы – эфемерные грёзы, застывшие во времени, доступные лишь эстету, ценителю прекрасного, истинному денди той эпохи. В каждом изгибе, в каждой филигранной линии этих творений читалась не просто красота, а таинственная роскошь, словно магнитом притягивающая взгляд. Мастерская...

Бесконечные гудки – это безжалостное отражение забвения. С каждой безмолвной вибрацией телефонной трубки в ладони, с каждой нарастающей волной скорбного звука покинутость проникает в душу, отзываясь мрачным эхом. Ты ждешь, удерживая ускользающую надежду, моля о внезапном спасении, о слове, способном разрушить эту угнетающую тишину. Но гудки – это приговор, беспощадный вердикт, подтверждающий худшие подозрения. Они истощают остатки тепла, веры, любви, оставляя вместо них лишь стылую пустоту. Мир вокруг...

В тот вечер, когда багрянец заката уже догорал за окнами, две сестры-близняшки, Маргоша и Виктоша, вместе со своим младшим братиком Серёжкой остались одни в тихом, будто уснувшем доме. Мама, их лучезарное солнце, была срочно вызвана на ночное дежурство, оставив их в стенах старинного гнезда, доставшегося им в наследство от бабушки – хранительницы семейных тайн. Уложив Серёжку в объятия Морфея, сёстры, словно мотыльки, слетелись на кухню, где их уже манили сладостные соблазны – гора конфет. Слова матери, словно предостерегающий шёпот ветра, были забыты в вихре искушения...