Страшные рассказы и не очень

Деревенское лето плавилось в зное, воздух искрился над бескрайними полями, а Петрович, неподвижный, словно каменный истукан, застыл на пороге своего дома. В углу комнаты чернел сейф, мрачный и неприступный, словно саркофаг, хранящий тайны древних династий. Ключи от него он прятал с маниакальной тщательностью, словно от них зависело равновесие мира. Приезд Мишки ворвался в затхлую атмосферу дома вихрем молодости и безрассудства. Стоило Петровичу покинуть свой наблюдательный пост, как друзья Мишки слетались в дом, словно саранча на ниву...

Алый сумрак сочился из люстр, чьи абажуры, искажённые, словно лица в предсмертной агонии, застыли в безмолвном крике. Шёлк платьев шелестел, подобно крыльям ночных мотыльков, а вино в бокалах, темное и густое, плескалось, напоминая запёкшуюся кровь. "In vino veritas," – гласит истина, но здесь, скорее, "in sanguine mendacium" – в крови ложь. Призрачные тени, словно кошмары, танцевали между колоннами. Маски – застывшие лики хохота, скорби и леденящего ужаса – скрывали лица, холодные, как зимняя ночь...

Зимний холод вгрызался в кожу, словно ледяные осколки злобного духа, проникая в самую душу. Автобусная остановка, одинокий страж среди белой пустыни, казалась заброшенным алтарем, где время застыло в янтарном плену, а жизнь едва теплилась в озябших конечностях. Деревья, облаченные в сверкающие латы инея, вели безмолвный диалог ветвями, словно хранители древней тайны, укрытой под снежным покрывалом. Старушка, закутанная в пуховый кокон воспоминаний, медленно скользила по хрустящему ледяному панцирю...

В пропитанном нафталином сумраке пыльной мастерской, словно древний алхимик, творил волшебство старый мистер Горс – кукольный кудесник и заклинатель, хозяин лавки невиданных диковинок. Его визитной карточкой были фарфоровые девы – эфемерные грёзы, застывшие во времени, доступные лишь эстету, ценителю прекрасного, истинному денди той эпохи. В каждом изгибе, в каждой филигранной линии этих творений читалась не просто красота, а таинственная роскошь, словно магнитом притягивающая взгляд. Мастерская...

В тот вечер, когда багрянец заката уже догорал за окнами, две сестры-близняшки, Маргоша и Виктоша, вместе со своим младшим братиком Серёжкой остались одни в тихом, будто уснувшем доме. Мама, их лучезарное солнце, была срочно вызвана на ночное дежурство, оставив их в стенах старинного гнезда, доставшегося им в наследство от бабушки – хранительницы семейных тайн. Уложив Серёжку в объятия Морфея, сёстры, словно мотыльки, слетелись на кухню, где их уже манили сладостные соблазны – гора конфет. Слова матери, словно предостерегающий шёпот ветра, были забыты в вихре искушения...

Луна, словно серебряный зрачок ночи, впивалась в черную гладь моря, отражаясь в ней, как в огромном зеркале темной души. Волны шептались между собой, перешептываясь с ветром, который нес запахи соли и древних тайн. Вода была холодна, как ледяное дыхание смерти, но в ее глубине пряталось пламя, готовое вспыхнуть. Мирно качался на волнах старый рыбацкий баркас, его доски скрипели, словно суставы старого моряка, уставшего от жизни. На борту стоял мужчина, его глаза, горящие, как угли, вглядывались в сумрак...