Tatiana Prolesko

Ночная битва с цифровыми демонами Вечер понедельника уготовил то, чем заниматься не планировала никогда. Внезапно я оказалась человеком, переустанавливающим macOS. Казалось, что ничего сложного в этом нет, но возник ряд непредвиденных нюансов, которые пришлось решать самостоятельно. И это — человеку, который до вчерашнего вечера не знал, чем отличается ядро от драйвера, (в этот момент раздаётся гомерический хохот одного знакомого, осведомлённого о моих познаниях в IT и который будет это читать) отчаянно ковыряющегося в системных директориях. Помимо ряда трудностей с переустановкой, в системе обнаружилась программа (не буду называть, чтобы не травмировать воспоминаниями тех, кто когда-либо пытался её удалить), которая засела так глубоко, что её следы обнаруживались буквально повсюду — в местах, где, казалось бы, ничего быть уже не должно. Мы с нейросетью открывали мониторинг, ловили фоновый процесс, выдёргивали хвосты из скрытых директорий. Удаляли один файл — получали два в подарок :( И всё это — в сопровождении омерзительного звука-блямка, который раздавался много раз с сообщением: «Удалить невозможно. Файл используется». Благодаря ИИ с этой цифровой вакханалией было покончено в третьем часу ночи, и я наконец крепко заснула. А утром пришла мысль: ведь психика имеет сходство со всем этим! Старая мысль, привычка, страх, программа — пусть это даже маленький фоновый процесс — незаметно питается энергией, отнимает ресурсы и время от времени выдаёт внутренний «блямк», который намекает: «Ты опять пытаешься удалить то, что ещё работает у тебя в голове». И пока не открыть свой собственный мониторинг системы, не спросить: — что грузит процессор? — какая идея крутится фоном? — какой старый файл не отпускает? — и сколько хвостов он оставил по всей структуре? Ничего не поменяется. Или поменяется частично — и всё равно будет фонить внутри. Только после терпеливого вычищения этого въевшегося мусора система начинает дышать свободно, ровно, без багов и без зависаний. При этом мозг устроен гораздо сложнее, чем macOS (по крайней мере, на это надеюсь). Но принцип схож: пока скрытый файл жив, он будет жить внутри и мешать работать системе. PS. Мини-глоссарий • Ядро — центр принятия решений. Сюда сходится всё важное. • Драйверы — способы взаимодействия с миром. Если они сломаны — всё лагирует. • Программы — привычки, сценарии поведения, реактивные ответы. Некоторые мы установили сами. Некоторые — нам установили. • Фоновые процессы — мысли, которые мы не замечаем, но они замечают нас. • Мониторинг системы — честный разговор с собой: кто и что всё-таки нагружает процессор? • System alert («блямк») — тот самый внутренний сигнал: «Так это не работает».

Человек - самое бестолковое и глупое животное. Считает себя умнее всех, суетится всю жизнь, доказывает себе и всем остальным, что он не пальцем деланный... Возводит какие-то пирамиды, которые превращаются в пыль через какие-то пару тысяч лет. Открывает какие-то земли, словно эти земли нуждаются в открытии и называет их в свою честь. Пишет какие-то книги, мадригалы и сонеты, новеллы и романы, и все об одном и том же, удивлясь тому, что солнце восходит и ночь наступает. Постоянно соревнуется с себе подобными. И считает себя пупом вселенной, даже не представляя, что такое Вселенная. А вон сидит обыкновенная кошка. И никуда она не бежит, никому ничего не доказывает и от неврозов от того, что не она самая великая, быстрая и красивая в этой песочнице никогда не страдает. Потому что она не настолько глупа, как человек... (с)

Разговор под фарой На капоте припаркованного автомобиля грелись два кота. Один — угольно-чёрный, с глазами, как фары на дальнем, другой — полосатый, с изящными лапами и выражением лица, будто он только что сдал экзамен по философии. — Знаешь, Арчибальд, — сказал кот Бегемот, — я тут наблюдал за людьми. Они вечно куда-то едут, тормозят, обгоняют, и всё это при том, что счастье, похоже, не на обочине. — Может, потому что у них проблемы с внутренним сцеплением? — спокойно ответил Арчибальд. — В каком смысле? — Ну, видишь ли, если сцепление буксует, никакая коробка передач не спасёт. И человек тогда либо стоит на месте, либо рывками живёт. Бегемот задумчиво прищурился. — А ты бы как их учил водить, если бы был инструктором? — Просто. Начинал бы с зеркал. Не боковых — а внутренних. Чтобы видели, кто они есть, и не пугались собственного отражения. Бегемот зевнул, перевернулся на другой бок. — Мудрено говоришь, Арчибальд. — Вовсе нет, — мурлыкнул тот. — Правильное вождение — это ведь не про скорость. Это про уважение к дороге. И к тем, кто рядом. Фара соседней машины мигнула, будто в знак согласия. Коты, довольные собой и человечеством, сошли с капота и неспешно двинулись прочь — каждый по своей траектории. Из записок кота Арчибальда

Разговор под абажуром — Мяу-добрый вечер, коллега, — произнёс Бегемот, устраиваясь в кресле и наливая себе из самовара какао с ромом. — Я слышал, вы тоже писатель? — Да, — ответил Арчибальд, осторожно поправляя ус. — Только я не пишу про чёрную магию. Я пишу про свет — и про то, как кошки спасают людей от грусти. — Фи! — Бегемот прищурился. — От грусти их спасают сливки и рыба! — Ошибаетесь, — возразил Арчибальд. — Рыба спасает тело, а не душу. Душу спасает любовь. Даже у людей. — Любовь? — Бегемот задумался, перевернул хвостом чашку вверх дном, и та сама наполнилась. — Любовь — это, милый мой, когда тебе прощают, даже если ты устроил пожар в театре. Арчибальд улыбнулся: — Значит, вы верите в прощение? — Верю, но не злоупотребляю! — гордо ответил кот-философ. — И вообще, я считаю, что добро без хорошего юмора не имеет вкуса. — А я, — сказал Арчибальд, — что зло без сострадания не имеет смысла. Бегемот замолчал. Где-то наверху пролетела луна. Потом он вздохнул: — Знаете, Фьери-Кристалл, вы бы понравились Воланду. Он любит умных котов. — А я предпочитаю светлые силы, — ответил Арчибальд. — Хотя, признаться, иногда мечтаю научиться исчезать сквозь дверь, как вы. — Учитесь, — сказал Бегемот, — главное — не терять хвоста и самоиронии. Всё остальное приложится.

Когда дверь открыта настежь Иногда кажется, что Булгаков понимал людей лучше, чем они сами себя. Сегодня задумалась, почему многие не живут своей жизнью — и попыталась представить, как бы он ответил на этот вопрос. «Сидел вчера у окна и думал: отчего же люди так не любят собственную свободу? Им подавай ключи, законы, повеления — а когда дверь открыта настежь, они, как коты на сквозняке, жмурятся и отступают назад. Им, видите ли, страшно. Не перед смертью, нет. Перед жизнью. Страшно читать книги — ведь книга может прошептать: «Ты живёшь не своей судьбой». Страшно думать — вдруг мысль укусит совесть. Страшно мечтать — потому что придётся вставать с дивана и идти. И вот сидят, тихо, смирно. Завидуют тем, кто решился, но делают вид, что презирают. А в глубине души шепчут: «Вот бы и мне так…» Но для этого нужна не удача и не деньги, а — мужество. То самое, о котором не пишут в газетах. Мужество быть собой» А ведь, пожалуй, это и есть то, о чём Михаил Афанасьевич писал всю жизнь: что свобода — не дар, а испытание. И выдерживают его немногие.

Мне вот один психолог очень понравился. Он произнес отличные слова одной девушке, которая горестно перечисляла, чего у нее нет. А у нее: Настоящих друзей нет. Хорошей зарплаты нет. Машины приличной нет. Квартиры достойной нет. Молодости уже нет. И надежды нет все это заиметь когда-нибудь. А он, поправив очки, сказал: конечно, у вас много чего нет. И можно продолжить список. Тяжелой неизлечимой болезни нет. Долгов миллионных нет. Ответственности за кого-то нет, за больного родственника или слабоумного старичка. Горба нет. И инвалидности нет. Очень много чего у вас нет. И, если записать, чего у вас нет, то настроение улучшится у вас сразу. И надежда появится, что этого не только нет, но и не будет. И девушка подумала, в уме посчитала и улыбнулась. Так что, у нас много чего нет. И не надо. А все остальное можно заработать, улучшить, получить в подарок или просто обойтись временно. Ничего страшного. Главное — быть живым и здоровым. И чтобы близкие были живы и здоровы. И плохого не было. И это — уже хорошо. С этого и начнем, как говорится, перечисление того, чего у нас нет… (с) Анна Кирьянова

Таксист — больше, чем водитель Мы садимся в такси, как в лифт. Пункт А. Пункт Б. Карта, время прибытия, привычный ритуал. Таксист остаётся где-то на заднем плане, почти как приложение с голосом навигатора. Но иногда за рулём оказывается человек, который может изменить не только маршрут, но и день. А иногда — и жизнь. Однажды в длинной пробке на пути из аэропорта разговорилась с таксистом просто так — про погоду, музыку, город. А потом беседа свернула в философию. Семья, любовь, выбор. Он рассказал, как однажды отказался везти пару… разводиться. Они ехали в ЗАГС. А он сказал: — Нет. Я вас не повезу разводиться. Могу — на свидание, к заливу, в парк. Но не на развод. И они не поехали! Разговор в машине стал поворотной точкой. Они остались вместе. Иногда достаточно спокойного голоса с водительского сиденья для принятия судьбоносного решения. Другой пример. Мой друг в 90-е подрабатывал таксистом (пошёл в эту сферу намеренно, чтобы познакомиться как можно с большим количеством людей). Каждая смена — как радиоэфир: бизнес, политика, мечты, страхи. Однажды подобрал пассажира, разговор затянулся. Из поездки выросло партнёрство, из партнёрства — многомиллионный бизнес. Судьбоносные встречи бывают без предупреждения. Иногда — с включённым таксометром. Бывают и другие истории. Один таксист по пути устроил мне экспресс-курс теории по вождению. Не занудный, а очень полезный. Это оказалась ценная школа мастерства от водителя с безаварийным опытом вождения более 35 лет. А в Бресте меня везла девушка-таксист. Обычная дорога из вокзала внезапно превратилась в экскурсию. Она рассказывала про старинные улицы, про людей, про город так, как я нигде не читала. Брест ожил прямо за окном. Я вышла из машины не просто пассажиром — почти как житель города. Таксист — это не просто профессия. Это точка пересечения судеб. Иногда достаточно убрать телефон, посмотреть на человека за рулём и поговорить.

— Но скажите мне пожалуйста, что ещё остается важного, если вся жизнь не имеет значения? — Ничего, — ответил я, зная, что это было и правдой и не правдой. — Только мы сами придаём всему значение. (Ночь в Лиссабоне)

Как это чудесно звучит, когда ты говоришь мне, что ты спокойна и счастлива, даже оставаясь одна! Да ведь это то самое, чего я хотел! Я ведь не хотел волновать тебя и приносить тебе несчастье — на такое любой жиголо способен. Я хотел чудесным образом отвести от тебя тревоги и заботы, чтобы ты вся светилась от радости и стала краше, чем когда-либо прежде, чтобы ты так сияла, что и за километры было бы видно: ты живешь в уверенности, что где-то — и это неопровержимо, точно! — только ради тебя живет другой человек. Э.М .Ремарк (Скажи мне, что ты меня любишь...)