Памяти сына

Сегодня месяц, как умер мой сын. Я жил в саду вместе с женой, собакой и кошками. В последний вечер жизни сына мы переписывались в телеграм. Я хотел позвонить, было занято, и я подумал: "Нечего, позвоню завтра". Так и не поговорили. Следующий день начался для меня обычным образом. Вышла на Дзене вторая глава "Анабасиса", написанная накануне, и я начал третью, заключительную главу — о греческих наёмниках, ищущих путь к морю в самом сердце Азии в окружении враждебных племён. Внезапно Лиле позвонила от проходной жена сына Катя. Одна, без Саши. Это было странно. Моя жена пошла встречать Катю. Их долго не было. Я томительно долго ждал их, вглядываясь в сентябрьский дождик, моросящий по ещё зелёным листьям. Я понял: случилась какая-то беда. И в мыслях не было, что мой сын, которому в этом году должно было исполнится 30, мог уйти раньше отца. Я почему-то подумал, что Сашу посадили в тюрьму. Он у меня был, что называется, политическим активистом. И я даже стал обдумывать, где найти хорошего адвоката. Первой зашла Лиля и сказала: "Пожалуйста сядь". Я спросил, что с Сашей. "Саши нет". .................................................................................................................................................................................................................................................................... Я готовился к операции на сердце, и я сказал, что не буду делать её, что это хороший способ уйти из жизни, не нарушая христианского запрета на самоубийство. Но уже через полчаса, глядя на Лилю, Еву, кошечек — Прошу и Багиру, — переменил решение: операцию делать буду и постараюсь прожить подольше. Ради чего, кого? Ради них. Позже ко мне пришла утешительная мысль: Саше сейчас лучше, чем нам. Его потеря — страшный удар по нам, живым. А ему — хорошо, там лучше, он знает, что смерти нет, и ему нужно лишь дождаться всех нас. А мы должны находить смыслы для жизни. Однако я до сих пор не нашёл главной, экзистенциальной причины для моей дальнейшей жизни без сына. Он у меня единственный, и больше не будет. И у меня уже не будет внуков. И я последний мужчина в нашем роду. И на мне род пресёкся. И зачем я тогда нужен, без корней, без высшего смысла, последний "доживальщик" в роду, носящий эту фамилию. На этот вопрос я до сих пор не могу дать ответа себе. ...................................................................................................................................................................................................................................................................... До сих пор мне нравился сентябрь. Я родился в конце этого первого месяца осени. Теперь все сентябри для меня будут в плачущих дождях. Даже когда будет бабье лето. К моему дню рождения по почте из ближнего зарубежья пришла посылка. Мой ушедший раньше отца сын сделал мне подарок. Заказал одну из последних книг не печатаемого в России моего любимого писателя — иноагента Акунина. Последний подарок единственного сына, которого я увижу, надеюсь, не скоро. "Хотя, если Бог распорядится, я умру на операционном столе", — иногда, да что там — часто возникает такая мысль. Но я её гоню прочь. Пусть нет высшего смысла в моей жизни, но просто смыслы — они есть. Простые смыслы доживающего обычным порядком свой век стареющего мужчины, у которого всё-таки остались любимые и любящие люди и звери. Есть ещё кому положить руку на плечо и поговорить, есть те, кто лизнёт в лицо, помурлыкает на коленях.

Друзья, я сделал первую операцию, и уже дома. Предстоит ещё одна - на открытом сердце, с его остановкой и переводом на искусственное сердцебиение и кровообращение. 9 сентября не стало моего единственного сына Саши. Он не дожил до 30-ти. Просто заснул и не проснулся. Тот самый человек, который спасал утят, помните? Добрый, чистый, светлый человек, намного лучше меня. Когда прощались с Александром, пришло несколько десятков его друзей. А у меня их фактически нет, и вряд ли много людей придёт проститься со мной. Абсурд. Я в самых кошмарных снах не мог подумать, что буду хоронить сына, а не наоборот. Первой мыслью было отказаться от операции, и просто дожить до встречи с ним - в ином мире. Но я решил жить ради моей любимой жены Лилички, моей любимой женщины. Она всегда рядом, она не заслужила остаться так рано вдовой. Я буду жить ради моей собачки Евы и ради котяток Проши и Багиры. И хотя у меня с уходом Саши больше не осталось родственников по крови, и пресёкся наш род, несмотря на то, что я часто себя ругаю за то, что мой сын - ушёл, а его отец - живой, и даже думает о том, чтобы прожить как можно дольше, всё же - да, я впервые буду думать о своём здоровье - ранее я к нему относился наплевательски. Буду жить ради оставшихся близких, и буду себя по-прежнему ругать - за желание жить, за то, что живой при ушедшем единственном сыне, что даже думаю о том, чтобы операция прошла хорошо, и я бы ещё пожил - с моей любимой женой и питомцами. В больнице я был на молебне "Об исцелении болящих". Отец Дмитрий молился о пациентах, которым предстоит операция, и за тех, у кого она позади. "Один из самых тяжких грехов - уныние", - говорил священник. Я пообещал себе бороться с этим грехом. Наверное в том, что я живой, а мой сын - нет, - в этом есть какой-то смысл. Возможно, Господь желает, чтобы я написал, издал книгу? А может у него и иной замысел. Я не знаю, наказание это мне, награда или испытание. Но я отказался от замедленного суицида, ведь это - другой тяжкий грех. Пока жизнь человека не окончена естественным путём, у него остаётся шанс что-то исправить и изменить в самой жизни и в себе самом. Может, так нужно, так задумано. Не человеку решать, когда ему уходить и сколько ещё быть, а Тому, кто дал ему эту прекрасную жизнь. Спасибо, что прочитали мои мысли до конца, что не отписались от канала, что сочувствуете мне и верите. Я не буду отрицать в фальшивой гордыне (ещё один грех) - да, я нуждаюсь в вашем сочувствии и сострадании. Очень мало людей, по сути - лишь моя жена, и мало живых существ - это мои питомцы, которым я нужен, интересен, кто может сказать мне доброе слово, подать ободряющий знак. Я благодарен вам.

Друзья, я ставлю канал на паузу. Не знаю, насколько она будет продолжительной. Жизнь нанесла мне в последние дни две мощных оплеухи — сначала проблемы со здоровьем: готовлюсь к серьёзной операции, а позавчера — безвременно ушёл из жизни родной для меня человек, без которого мне почти невозможно представить себе дальнейшее существование. Я буду жить ради своей жены и питомцев, больше у меня никого не осталось. Я совершил над собой гигантские усилия для того, чтобы закончить свой последний рассказ, исполнив долг перед своими подписчиками. При этом я понимаю, что когда-нибудь я продолжу вести наш с Лилей (и нашими питомцами: Евой, котиком Прошей и кошечкой Багирой) канал, поскольку надо же чем-то заниматься. Меня какое-то время не будет, возможно достаточно длительное. Прошу по возможности не описываться.