Георгий Апальков | Рассказы и Книги

Эфир первый – Ну что же: вечер, двадцать девятое июля, а значит – в эфире радио «Фаренгейт» снова я, ваш покорный слуга, Захар Говоров. Доброго пути всем, кто в дороге или задерживается на работе. Всем, кто слушает нас дома – тоже большой привет. Кто прогуливается по набережной или в парке, или в центре с наушниками на голове – снимите их на минуту, затаите дыхание и впитайте всеми фибрами души ритм вечернего города. Сегодня был отличный летний день, и я надеюсь, вы насладились им сполна, потому что летних дней впереди у нас всё меньше и меньше...

Возможно, он потратил слишком много времени на её поиски. Рыская по городу, наводнённому ожившими мертвецами и бандами мародёров, даже здоровому и крепко сложенному мужчине легко нарваться на неприятности. А уж маленькой девочке… Вероятно, даже самый чуткий и любящий отец в какой-то момент отчаялся бы, признав очевидное: её больше нет. Девочке было двенадцать. Тот самый возраст, когда мир только-только начинает делать робкие попытки воспринять тебя всерьёз. В школе им твердят, что они уже взрослые, да сами они не очень-то с этим спорят...

Некоторые люди знали о конце света заранее. Речь не о власть имущих, не о журналистах и даже не денежных воротилах, которые, кажется, всегда были в курсе всего на свете. Среди нас – «простых смертных», как мы сами любили себя называть, делая таким образом подобострастный реверанс в сторону тех, кого мы почему-то считали «непростыми» – тоже были те, для кого первой фразой в момент «икс» стала фраза: «Я же говорил!» Считать этих людей удачливыми аналитиками, провидцами, пророками или мессиями было бы ошибочно...

Кажется, он всегда любил наблюдать. С самого детства ему нравилось подглядывать в окна соседей из дома напротив. В основном, в их квартирах не происходило ничего интереснее будничных семейных ужинов на кухне. Лишь один раз он подловил парочку, занимавшуюся сексом в гостиной, но то было только один раз, и притом – весьма обыденно: трёхминутная возня бесформенных теней на сложенном диванчике-книжке. После того случая соседи всегда задёргивали шторы. Само собой, когда он окончил школу, он поступил на факультет журналистики...

Паша очень хотел жить. К несчастью, ему суждено было сдохнуть. Ублюдок цапнул его за руку, подкараулив прямо на углу дома. Рана на предплечье кровоточила, нужно было всё как следует обработать и перевязать, чтобы не скончаться раньше времени от потери крови. Но куда важнее этого было другое: улизнуть от гада, изо рта которого торчал кусок Пашиной кожи. Перед глазами всё расплывалось, но мысли были чёткими. Нужно было бежать. Бежать дальше по улице, бежать изо всех сил, бежать и не останавливаться...

Плац после дождя походил на зеркало. Огромное, тёмное, неровное зеркало, в котором отражались фонари, флагшток и трибуна, с которой вещал подвыпивший командир бригады. – Все мы знаем, товарищи офицеры и прапорщики, сержанты и солдаты, какая беда обрушилась на наше Отечество! Конечно, знаем, товарищ полковник. Знаем не меньше вашего. И напиться сейчас хотим не меньше вашего – а то и больше. Только вот солдатам-срочникам за забор нельзя, а мы как раз-таки и есть солдаты-срочники. Снова заморосил дождь...

Бабки. От бабок её давно уже выворачивало наизнанку. В школе им внушали, что старость нужно уважать, и она уважала. Но на десятый день в одной палате с ней – с пресловутой старостью – она основательно переосмыслила все постулаты, которые ей вкручивали в голову с малых лет и до тех самых пор, пока психика и ум её были на пике подвижности и пластичности. А началось всё это переосмысление, конечно же, с той самой догмы о безусловном уважении к бабкам. И почему только деньги и старых женщин в разговоре...

Очередной сеанс химиотерапии подошёл к концу. Светило солнце, радуя своими лучами тех, кому не всё равно. Тех, для кого смерть – это что-то далёкое и пустяковое. Что-то, что случится ещё через тысячу лет, а пока – вот оно, солнце! И жизнь так прекрасна и хороша! И упругая кожа поджаривается, золотясь бронзовым загаром, и хочется есть, пить, купаться в речке, дышать запахами города и думать о том, как бы обустроить всё так, чтобы все эти девчонки в лёгких как ветер платьях когда-нибудь стали твоими...

– В таком мире живём, малой: тут либо ты их жрёшь, либо они тебя жрут, – философствовал Виктор, стоя в пробке на Красном тракте: широченном шоссе, толстым канатом проходящем через весь город и соединяющем его центр с периферией и всевозможными спальными районами. В наполированном до блеска кожаном салоне новенького внедорожника вместе с ним сидел его помощник, всюду таскавшийся за ним для того, чтобы вовремя освободить своего босса от выполнения скучных, рутинных задач. В сфере ответственности начальника находилось множество рутины и скукотищи, разбираться с которой, по идее, должен был он сам...

Восемнадцатое ноября. Сто тринадцатый день с начала вымирания. Светает. А значит – наступает новый день, до которого я всё-таки дожил. Он же станет и последним. Кажется, сегодня понедельник. Забавно: сто тринадцать дней назад тоже был понедельник. В тот понедельник мир погрузился в один сплошной ночной кошмар, а в этот понедельник он закончится. Правда – для меня одного. Что ж, счастливо оставаться! Сил и времени осталось ровно на то, чтобы изложить здесь всё запланированное и на ещё кое-что, чем я займусь сразу после...

День 111 Когда капитан ушёл, человек в чёрном ещё некоторое время сидел на скамейке и молчал. Было видно, что он напряжённо думает о чём-то. Ситуация отдавала неловкостью: я находился там и словно бы ждал момента, когда моё новое положение вступит в законную силу, и мне станет надобно изображать из себя пленного. Пока же всё будто бы замерло в положении «до», представлявшем собой пасторальную сцену перекура на детской площадке и разговора по душам. Докурив сигарету, человек в чёрном, наконец, стал что-то делать...

День 111 Мы проходили мимо онкодиспансера, когда раздался взрыв, и одно из окон нынешнего медпункта вылетело осколками на проезжую часть. Капитан Смирнов и я как раз направлялись в небольшой торговый центр через пару кварталов, чтобы разжиться гражданской одеждой. Это внезапное происшествие на какое-то время задержало нас. Погиб один солдат, по просьбе медсестры принёсший в одну из палат столовский завтрак. У этого самого солдата Аркадий и выхватил гранату, а затем в ту же секунду выдернул чеку и...