Чаинки

Глава 73. Лето 1924 года На большой куче обломков копался мужичок. Он поднимал очередной кирпич и придирчиво оглядывал его со всех сторон. Понравившиеся аккуратно клал рядом с собою, а битые и надколотые отбрасывал подальше. Матушка Параскева прижала руку к груди. Эти кирпичи, именно эти, красные, с клеймом завода братьев Прохоровых, были куплены на деньги Михаила, её родного брата. Где он теперь? За душу его было обещано молиться, покуда стоит храм, а храма вот, нет уже. Недолго простоял, в шестнадцатом году освятили его большим чином...

Глава 72. Лето 1924 года - Имя? — человек в форме обмакнул перо в чернильницу, сурово взглянул на Сергея. - Брат Севериан, - безмятежным тоном отозвался тот. На ветке яблони сидела стрекоза, и крылышки её переливались всеми цветами. Прожужжала мимо уха пчела, покрутилась, почувствовав чужаков, отправилась по своим делам. - Какой ещё брат? — нахмурился человек в форме. — Монах, что ли? - Монах. - Ты сегодня Севериан, завтра Киприан. В метрике как записан был? - Сергеем. - Угу… Сергей… отчество?...

Глава 71. Лето 1922 года - Ну, Фрол Матвеич, встречай гостей! — за воротами монастыря стоял Константин в сопровождении двух казаков. - Кто ж это? — Фрол открыл створку. В облике молодого казака было что-то очень знакомое… Неуловимое… Чернявый… Глаза тёмные, лицо круглое… А тот, что старше? Лет сорок ему, не иначе. Бит жизнью крепко. Смотрит жёстко, в глазах льдинка. - Не узнаёшь, дядька Фрол? — выступил вперёд молодой. — Не ты ли мне имя давал? Я Парфён. - Ааа! — всплеснул руками Фрол. — Парфёнушка!...

Глава 70. 1922 год В небе неумолчно пели жаворонки, пахло влажной землёй и молоденькой травкой, раздавленной копытами лошади, солнце ласкало спины пахарей. - Вот так, хорошо, хорошо! — Фрол вытер со лба пот. — Землица отдохнула, теперь, Бог даст, добрый урожай будет. Фомка крепко держался за чапыги*, напряжённо смотрел вперёд, стараясь не скривить борозду: - Ага… -------- * ручки плуга -------- - Молодец, хорошо у тебя получается! — одобрил Фрол, наблюдая за ним. Давно ли он сам вот так же старательно...

Глава 69. 1922 год Серые тучи толстым ватным одеялом укутывали небо, глушили стук Фролова топора и лай весёлой Пятнашки, сыпали на землю мириады больших мохнатых снежинок. Антонина прислушалась — по коридору, гремя кочергой, шёл Гена. Да, это был он! Заглядывал в топки печей, ворошил уголья, подбрасывал поленья. Она отличила бы его шаги от всех, а как, она и сама не знала. Просто теплее на душе становилось отчего-то. - Заходи, Гена! — крикнула она, услышав робкий стук в дверь. - А я с самоварчиком! — лицо Гены светилось счастьем...

Глава 68. 1922 год Тоня вздохнула, взяла в руки нож. Ведро нечищеной картошки требовало её внимания. Надо было бы приготовить ребятам на завтрак каши, но в кладовке со вчерашнего дня взять нечего — крупы осталась одна миска, этого разве что на обеденный кулеш хватит. Картошки же в подполе пока достаточно, её и решила приготовить Антонина. Она взяла нож и присела на низкую скамеечку. С самого утра ей нездоровилось. Неужели та хворь вернулась? Но она и не уходила от Тони далеко, всё время напоминала о себе...

Глава 67. Начало 1922 года Прозвенел за окном колокольчик, и Гена вздохнул с облегчением — закончился очередной урок. Мучение, а не урок! Потому что не хотели бывшие беспризорники работать, никак не хотели. Они портили заготовки и с нарочито глупой улыбкой разводили руками: «Не получилось!», они дико хохотали и пересказывали друг другу громким голосом историю с обманом Геси, они сквернословили и обсуждали приютских девушек — у какой из них фигура приятнее. Геннадий пытался призвать их к порядку, даже кричать, но это ещё больше веселило мучителей...

Глава 66. Начало 1922 года Геся опустил на пол возле печи охапку дров, потёр замёрзшие руки. Сегодня выдалось много работы — в уборной кто-то выбил дыру в дощатой перегородке, и в бане обнаружился непорядок — выдрали из полков и унесли в неизвестном направлении две доски, а ещё пришлось перекладывать дрова в поленнице. С дырой в перегородке было проще — Геннадий плотно забил её теми досками, которые нашлись на заднем дворе, а вот с полками пришлось повозиться: чем попало их не залатаешь. Покуда подобрал подходящий материал, покуда обтесал плахи, подогнал — уже и полдень миновал...

Глава 65. Начало 1922 года - Фрол Матвеич! — Акинфий постучал в дверь сторожки и тут же, не дождавшись ответа, открыл её. — Дома ты? - Входи, Акиша! — ласково ответил Фрол, не отрываясь от вязания сети. Акинфий потопал у порога, будто бы сбивая с подошв снег. - Я, Фрол Матвеич, по делу, - он порыскал взглядом по комнате. — По важному делу. - Так войди, Акиша, сядь, расскажи, - Фрол отложил в сторону челнок. - Аглаюшка сейчас с девочками рукодельничает, придёт не скоро. Анна, сам знаешь, с Митрием моим умчалась куда-то...

Глава 64. Начало 1922 года Акинфий стоял у окна, забранного замысловатой кованой решёткой, и с неприязнью смотрел на Фрола, убирающего во дворе снег. И как у него хватает терпения сносить проделки этого каторжанского отродья! Вот опять загадили всё под стенами, а он молча убирает. Выволочь бы их за волосы да натыкать мордами, как котят. Нет, и слова им не говорит, жалеет… Ишь, небось, у самого дети такие же бандиты! То ли дело его, Акинфия, родные дочки! Куколки, красавицы, умницы! Эх, если бы не эта проклятая революция! Ещё бы немного, и можно было бы своё заведение открыть...

Глава 63. Начало 1922 года - Я, Фрол Матвеич, даже и не надеялся столько добыть! — Геся в изумлении смотрел на кучу пойманной рыбы, ещё живой, ещё трепыхающейся и пытающейся выскочить из просторного верёвочного садка. — Где ты научился так рыбачить? - Жизнь научила, - пожал плечами Фрол. - Она, матушка, и не такому научит! — с высокого берега спускался монах. - Сергей! — радостно вскрикнул Фрол. — Брат Севериан! Давно не виделись! - Здравствуй, здравствуй, Фрол Матвеич! И ты, Геннадий, будь здоров! - Здравствуй… те… Откуда вы знаете моё имя? — растерялся Геся...

Глава 62. Начало 1922 года Снег падал вторые сутки, и Фрол едва успевал очищать дорожки между корпусами. Хлопья плавно кружились в воздухе, покачивались и неспешно опускались на пуховые подушки сугробов. Серое утро отступало, начинался серый, тихий, наполненный необъяснимой благодатью день. В сторожке было тепло. Потрескивали в печи дрова, мерцали в полумраке язычки свечей перед иконами, от воткнутых за наличник окна сосновых веток тонко пахло смолой. Из столовой с гомоном и гиканьем вылетели мальчишки, помчались к классу...