Чаинки

Глава 33. Весна-лето 1918 года Скотину забирали у Гордеевых весной. - А я всё ждал, ждал, когда придут за коровами, - грустно сказал Митрий, сидя на крыльце и глядя на суетящихся возле хлевов односельчан. — Зерно забрали зимой, плуги да бороны следом, а тут затянули. - Они умно поступают, - хмыкнула Анютка. — Забрали бы зимой, надо было бы ещё искать, чем кормить. А теперь… Самое тяжёлое время прошло, пастбища зелёные, забот не много. - Жалко… Каждую коровку ведь сами вырастили из маленького телёнка...

Глава 32. Зима 1917-18 года - Что же теперь? Мы сами себе власть выберем? — недоумевал Федька Клоков, тщедушный мужичонка лет тридцати, не вылезавший из нищеты, как он ни старался, как ни бился. - Да, сами и выбираете! — уполномоченный Птицын из Омска был молод, уверен в себе, громогласен. — Вот ты можешь выдвинуть кандидатуру! - Я? — растерялся Федька. — Что же я-то… - Ты, ты, - подтвердил уполномоченный. — Кажется мне, что ты не из богатеев, значит, именно твоё время пришло. Большевики стоят за лучшую долю для бедных...

Глава 31. Октябрь 1917 года Сгибаясь под ударами ледяного ветра, шёл по дороге человек. Вытертая, но чистая шинель его была явно тонка для сибирского октября, а летняя фуражка совсем не защищала от холода. Временами человек доставал из кармана руку, дышал на ладонь и тёр ею покрасневшие уши. Можно было, конечно, завязать голову поверх фуражки шарфом, и тогда стало бы немного веселее, но дом был рядом, и являться перед родными и соседями в комичном виде совсем не хотелось. Затарахтели вдалеке по мёрзлой, едва прикрытой тонким слоем снега дороге колёса лёгкой брички...

Глава 30. Лето 1916 года - Опять летит, гад… - Прохор приложил козырьком ко лбу ладонь. - И что ему надо? — с удивлением в голосе протянул рядовой Порфирьев, худенький солдатик откуда-то из-под Тамбова родом. — Летает и летает… - Вот он тебе сейчас на голову бонбу сбросит, тогда узнаешь, что надо! — в сердцах ругнулся Илья Скороходов, солдат бывалый, не первый год служивший. - А я так думаю, что не бомбу сбрасывать он летит! — Прошка внимательно следил взглядом за аэропланом. - А зачем же? — удивился Порфирьев...

Глава 29. Конец лета 1915 года - Фрол Матвеич, на тебе лица нет, - Ефросинья Татанкина с тревогой смотрела на старосту. — Али стряслось что? - Мобилизация… - с трудом выдавил из себя Фрол. - Господи Исусе! — Ефросинья перекрестилась. — Кого? Не из наших ли кого? Фрол кивнул и побрёл дальше. - Да не томи, Фрол Матвеич! — в отчаянии закричала баба, кидаясь следом. — Кого забирают-то?! - Алексея… - Да как же… - всплеснула руками Ефросинья, - Зоя-то на сносях, как же она одна? И в поле, и по хозяйству… Фрол махнул рукой...

Глава 28. Начало осени 1914 года - Мамань, что с тятей стряслось? — ворвалась в избу Феклуша. Следом за нею, пыхтя и бормоча что-то себе под нос, вошли Пётр и Фёдор, а за Федькой вплыла Дарья. Аглая вздохнула: - Полиция увезла. - Про то мы слышали, - перебила её Дарья. — Про то уже вся деревня судачит. А вот за что его арестовали, никто толком не знает. Аглая, услышав слово «арестовали», вздрогнула и внутреннее сжалась. - Ага… - сказала Феклуша. — Кто что болтает… - Не знаю я, - снова вздохнула Аглая...

Глава 27. Начало осени 1914 года - Устин! Как жив-здоров? — Фрол обнял старого товарища. - Слава Богу, не жалуюсь, - ответил тот. — Да ведь не молоденек уже. Скоро уж… туда… вслед за Варварой. - Погоди туда. Успеем ещё. Здесь ещё не всё начатое завершили, - улыбнулся Фрол. Он с любовью смотрел на Устина. Постарел казак, теперь совсем уже не тот здоровяк, каким узнали его Гордеевы много лет назад. Сильно сдал он после кончины супруги. Вот и поди же ты — жили как все, привязанности особой напоказ не выставляли, а ушла Варвара, и Устин будто бы смысл потерял существования своего...

Глава 26. Лето 1909 года - Маменька, кто это? — Любашка удивлённо смотрела на Анютку, сидевшую на руках у матери. - Это сестрёнка ваша, любите её! — Аглая поставила девчушку на пол. - Ой, какая хорошенькая! — сказала Катерина, залюбовавшись малышкой. — Волосики у неё как пушок на одуванчике! Только грязненькие почему-то. - Откуда она? Где она раньше была? — спросила Любашка. - В Покровском жила! — Аглая устало села на лавку. — Ох, жара седни какая! Едва не спеклась я, покуда до дома добрались. Из...

Глава 25. Лето 1909 года - Что-то ты, Аглаюшка, будто сама не своя — покупкам не радуешься, на товары едва смотришь? Не захворала ли? Или случилось что, покудова я в полицейском управлении был? — Фрол обеспокоенно смотрел на жену. - Ничего не случилось, не тревожься, Фрол, - равнодушно пожала плечами та. - Не на жаре ли сомлела? День-то сегодня какой! — Фрол достал носовой платок, отёр им вспотевший лоб. - Не сомлела. Чего млеть-то, бричка в тени стоит, ветерком прохладным обдувает. - Это верно. Нитки-то, смотри, какие ты красивые купила...

Глава 24. Зима 1908-09 года - Петруша, подымайся, сынок! — Аглая стукнула в закрытую дверь боковушки. - Мммм… Иду… - ответил сонный голос сына. Сладко зевнула, потягиваясь, Феклуша, и губы Аглаи сложились обиженной скобочкой, но тут же растянулись в ласковой улыбке: - И ты, доченька, вставай. - Угуу… - нежилась в постели невестка. Послышался шорох одежды, и Петруша деловитым тоном спросил: - А Федюнька уже проснулся? - Проснулся… - вздохнула Аглая. — Побежал смотреть, хорошо ли шесты застыли. - Ох ты… Опередил, братка… - засмеялся Петруша...

Глава 23. 1907-1908 годы Дом мельника был не особо велик — человеку, который жил здесь раньше, много места не требовалось. Зато отстояло подворье от деревни ровно на такое расстояние, чтобы жить вдали от пересудов и в то же время не чувствовать себя одиноким. Константин осмотрел механизмы мельницы, нашёл, что они в исправном состоянии, и остался доволен. Вечером пришла Матрёна. За нею семенили два чумазых мальчика, временами отвлекаясь от материного подола на пёструю собачонку, крутившуюся возле них...

Глава 22. Лето 1907 года Константин открыл глаза. В немытое окно заглядывали первые лучи раннего летнего солнца, освещали посеревшие от табачного дыма, давно не белёные потолок и печь, стыдливо оставляя в тени убогую обстановку комнаты. Константин с трудом сел, прислушался к себе. Нестерпимо болела голова, гудело в ушах, ломило всё тело. - Что это со мной? — сказал он и не услышал своего голоса. Он помнил, что вчера вернулся домой раньше обычного, попросил у Варвары еды. Помнил, что она, будто досадуя...