Продолжаем интервью, начатое здесь:
Кажется, после того, как Хогвартс выстоял, а Гарри Поттер победил Волдеморта, директором школы стала Минерва МакГонагалл?
А кто был деканом Гриффиндора с того момента и пока вы не пришли в школу преподавателем?
Невилл мягко улыбается - вопрос всё-таки не о войне, а о мирном времени, и в голосе появляется лёгкая теплота.
Да, вы правы - после Битвы за Хогвартс профессор МакГонагалл стала директором. И, разумеется, ей уже было не до обязанностей декана. Гриффиндор, как и вся школа, нуждался в человеке, который умел бы держать порядок так же твёрдо, как она.
Если честно, это почти не упоминают в хрониках, но в школе это знали все:
деканом стал профессор Уилфред Васлингем, он же сменил Минерву на посту преподавателя Трансфигурации. Он не был знаменитостью вроде МакГонагалл, но был человеком невероятной порядочности и выдержки.
- Он обучался у самой Минервы ещё до её назначения директором.
- Обладал исключительным чувством справедливости - гриффиндорцы его уважали безоговорочно.
- И - что важно - он умел говорить с детьми так, как будто каждый из них достоин быть услышанным.
Профессор Васлингем был деканом несколько лет, пока не покинул пост. И только после этого обязанности декана передали профессору Ревенсварт - уже в то время я вернулся в Хогвартс, но ещё преподавал неполную ставку, так что должность мне доверили позже. Официально - спустя несколько лет после того, как занял место преподавателя Травологии.
Сказать по правде… я долго сомневался, потяну ли. Но дети приняли меня удивительно тепло.
А профессор Трелони всё ещё преподавала? И вообще, как изменился состав преподавателей, когда вы стали учителем?
О, профессор Трелони… да, она ещё долго оставалась в Хогвартсе. Возможно, дольше, чем кто-либо ожидал - включая её саму. Но не на полной ставке.
После войны Минерва - уже директор - дала ей возможность остаться как приглашённому преподавателю: вести часть занятий по Прорицаниям, иногда - индивидуальные консультации. Сивилла очень изменилась: стала тише, осторожнее, менее… скажем так, театральной. И, знаете… она действительно стала лучше преподавать. Страх пережитого и понимание, что одно её пророчество оказало влияние на весь магический мир, сделали её куда более сосредоточенной.
К моменту, когда я пришёл в школу как учитель, она уже делила должность с Флоренцем, кентавром. Он вёл астрономические аспекты Прорицаний, а она - традиционные.
Педагогический состав школы сильно обновился - Хогвартс после войны стал другим, и директор МакГонагалл приложила много сил, чтобы школа была безопасной, честной и современной.
Из старой преподавательской гвардии остались:
- Флитвик - всё так же энергичен, всё так же обожал дуэли.
- Спраут - она была моим наставником до самой своей пенсии; я пришёл как раз продолжить её дело.
- Слагхорн, конечно же - он оставался деканом Слизерина долгие годы после войны.
- Хагрид - он преподавал Уход за магическими существами и всё так же обожал каждого из своих волшебных подопечных.
Кто ушёл или был заменён:
- Кэрроу, разумеется, исчезли сразу.
- Северуса Снейпа, как вы знаете, не стало - и его место заняли временные преподаватели ЗОТИ и зелий, пока не нашлись постоянные.
Когда я начал преподавать в школе, новые преподаватели были такими:
- Профессор Рэйвенсварт - молодой, но строгий преподаватель Защиты от тёмных искусств.
- Доктор Мирра Эверс - новая профессорка по Зельям, строгая, но куда менее ядовитая, чем Снейп.
- Пандора Килн - вела Трансфигурацию после ухода Васлингема.
- Мадам Чэн Юн - новая преподавательница Астрономии, невероятно умная и спокойная.
Несмотря на изменившийся преподавательский состав, да и мой новый статус, вернуться в Хогвартс ощущалось словно вернулся домой. Это до сих пор ощущается как дом.
Вы же обучались и сдавали экзамены, чтобы преподавать травологию?
Расскажите, как проходило обучение и какие экзамены вы сдавали? Какие ЖАБА потребовались при поступлении?
О, да. Чтобы преподавать Травологию, недостаточно просто любить растения - хотя это помогает не меньше, чем хороший учебник. Мне пришлось пройти довольно серьёзный путь.
Всё начиналось именно с ЖАБА. Для поступления на продвинутую программу по Травологии требовались:
- Травология - минимум «Выше ожидаемого» (я получил «П» - «Превосходно», что тогда меня поразило больше, чем кого-либо другого).
- Зельеварение - не ниже «Выше ожидаемого» (иначе тебе просто не доверят работать с токсичными и нестабильными растениями).
- Защита от тёмных искусств - минимум «Удовлетворительно» (потому что некоторые магические растения имеют… скажем так, достаточно неприятный характер).
- Трансфигурация — желательно «Выше ожиданий» (не обязательное требование, но очень полезное: работа с растениями иногда затрагивает преобразования формы, роста, свойств).
Остальное - факультативно. Но хорошие оценки по Заклинаниям и Магическим существам помогали.
После сдачи ЖАБА я поступил в практическое отделение британского Магоботанического колледжа, куда Спраут буквально выпроводила меня словами: «Невилл, у тебя есть талант. Иди. Не смей его закапывать».
Учёба длилась три года и состояла из:
1. Практической ботаники
Работа с теплицами, культивация редких и агрессивных растений, лечение повреждённых особей, ведение питомников.
2. Магических токсинов
От диффенбахии-ядовницы до дыхания кровавых орхидей. Большую часть курса мы проводили в перчатках, которые стоили дороже всей остальной одежды, включая ботинки.
3. Магической экологии
Как растения взаимодействуют с существами, магическими потоками, погодой.
4. Истории волшебного земледелия
Не самая захватывающая дисциплина, но полезная, чтобы понимать, почему некоторые растения сохранились только в закрытых заказниках.
5. Изучения растительных артефактов
Гибрид травологии и чар.
Путь к преподаванию в Хогвартсе - отдельная история.
Этап 1. Квалификационный экзамен Британской Ассоциации Магоботаников
Строгий письменный экзамен и трёхчасовое практическое задание. Мне досталась переросшая коллекция мандрагор - их нужно было безопасно пересадить и определить возраст по корневым кольцам.
Справился.
Этап 2. Сертификация на работу с опасными растениями
Практика: нейтрализовать плюющийся люф, не получив ожога. Я получил ожог - небольшой. Но всё равно сдал.
Этап 3. Преподавательская стажировка
Это было… знаете… страшнее войны в какой-то степени. Мне дали группу подростков в Школе полевых знаний при Сент-Освальде. Подростки - страшнее мандрагор, поверьте.
Этап 4. Стандарт Министерства по образовательной магии
Финальный экзамен - моделирование урока. Представители Министерства играли роль учеников. Один «случайный» ученик уронил горшок с живой крапивой-перевёртышем, другой начал задавать провокационные вопросы.
Я выдержал.
Министерство отметило: «Редкий случай преподавателя, который умеет сохранять самообладание». Было бы чему удивляться, все же знали, через что я прошёл на седьмом курсе.
И только после всего этого Минерва МакГонагалл предложила мне работу. Я, конечно, думал, что она ошиблась. Что есть кто-то лучше. До сих пор помню строгий взгляд из-под круглых очков, когда я сказал ей о своих сомнениях. И ровный ответ: "Что ж, вы сомневаетесь, но я уверена за нас обоих. Жду вас в конце августа". И вот так я стал профессором.
Как вам сейчас работается с Минервой, Помоной и Горацием?
Они же вас учили ещё школьником. И вы хотели бы когда-нибудь сменить Минерву на посту директора?
Работать с теми, кто когда-то тебя учил… это очень странное чувство. Но не пугающее, не плохое.
Работать с Минервой - это не то же самое, что быть её учеником. Хотя… она по-прежнему умеет одним взглядом пресечь все возражения. Сейчас она стала гораздо мягче, чем когда я учился. Не слабее, вовсе нет. Просто в её строгости появилось спокойствие человека, который видел войну и победу. Она уважает моё мнение - и это до сих пор слегка выбивает меня из колеи.
Иногда она просит меня помочь осмотром территории, и мы идём вместе, разговаривая так, как будто мы - наравне. А потом я вспоминаю, что когда-то не мог произнести при ней слово «трансфигурация» без запинки.
Помона для меня - не просто коллега. Она - мой наставник. Она передавала мне теплицы с трепетом и любовью, как семейное наследство.
Когда она вышла на пенсию, она всё равно осталась рядом. Иногда приходит проведать растения, иногда - меня. И каждый раз, уходя, говорит: «Не забывай проветривать четвёртую теплицу, она быстро преет».
Я никогда не забываю.
Гораций… это отдельная история. Он каждый раз при встрече хлопает по плечу и говорит: «Ах, Невилл, наша травологическая звезда! Я ведь всегда говорил, что в вас есть потенциал!»
Хотя он, ну правда, не говорил мне этого, пока я у него учился.
Как коллега он - удобен, дипломатичен, иногда чересчур социально гибкий, но при этом справедливый к детям. И, признаться, годы сделали его терпеливее - и менее склонным к фаворитизму.
Хотел бы ли я стать директором?
Невилл на секунду задумывается, а затем качает головой, но мягко, не категорично.
Если честно… Нет. Наверное, нет.
Я люблю преподавать. Люблю землю на ладонях, запах свежей травы, шорох листьев в теплицах. Люблю видеть, как ученик впервые понимает, что мандрагора - не только крик и опасность, но и удивительное растение.
Быть директором - это бумага, дипломатия, политика, ответственность за весь замок. Это меньше теплиц и учеников - и больше совещаний.
И, главное… Мне кажется, что Хогвартсу нужен директор, который обладает той твёрдой, спокойной силой, что есть у Минервы. Умением быть и строгой, и доброй, и непоколебимой.
Конечно, если однажды школа нуждалась бы во мне… если некому было бы встать… тогда я бы не отказался. Но по доброй воле - я останусь в теплицах. Там мой дом.
Теперь, работая преподавателем, что вы думаете о методах преподавания профессора Снейпа?
…Если отвечать честно - и как преподаватель, и как человек, который когда-то у него учился, - я отношусь к методам профессора Снейпа очень… двойственно.
С одной стороны, я теперь ясно вижу то, чего не мог понять в школьные годы: он знал предмет блестяще. Его требования к точности были оправданны, его зельеварческие методы - безукоризненны, а умение с первого взгляда определить, где ученик ошибся - бесценно.
Он действительно требовал дисциплины, точности и уважения к своему предмету. И это неоспоримо.
Но с другой стороны...
Ох.
Его манера преподавания была… разрушительной.
Постоянное давление, сарказм, фаворитизм к своему факультету, высмеивание ошибок - всё это не делает людей сильнее, как он, кажется, полагал. Такие методы заставляют учеников избегать предмета, а не уважать его. Я слишком хорошо помню, каково сидеть на уроке, на котором ты заранее обречён. И ни один учитель не должен давать ученику почувствовать, что он - разочарование по определению.
Как преподаватель, я вижу, что страх - очень плохой мотиватор. Он даёт краткосрочную собранность, но лишает инициативы, творчества и уверенности в себе. А травология, как любая магическая наука о живом, требует именно смелости и творчества - трогать, пробовать, экспериментировать.
Иногда я думаю: если бы профессор Снейп позволял себе чуточку терпения… если бы давал шанс, право ошибиться… многие могли бы добиться куда большего.
Расскажите подробнее о ваших методах преподавания.
Что (в том числе и из своего опыта) вы в своей преподавательской и воспитательной деятельности:
1) используете намеренно;
2) отвергаете;
3) используете вынужденно;
4) хотели бы использовать, но не используете?
Хорошо… Если разобрать мою работу как преподавателя по пунктам - получится примерно так.
1) Что я использую намеренно
- Дисциплину, а не страх. Я не повышаю голос - по крайней мере, стараюсь - и не давлю авторитетом. Но порядок на моих занятиях очень важен, и я его требую. Это - принцип: ученики должны чувствовать себя в безопасности, но понимать, что рамки есть.
- Разбор ошибок без унижения. Я помню, каково это - когда каждая ошибка вызывает панику и паралич. Поэтому я разбираю ошибки подробно, но спокойно: почему произошло, как исправить, чем ошибка может быть опасна. Ученики лучше усваивают материал, когда страх ошибки не сковывает им руки.
- Много практики. Травология - предмет, который больше нужно щупать. чем писать. Я ставлю на практические задания больше, чем на конспекты. Чем больше ученик держит растение в руках, тем быстрее он учится с ним работать.
- Дифференциация нагрузки. У меня всегда есть задачи «минимума» и задачи «вызова». Одарённым и заинтересованным я даю задания крупнее и сложнее - чтобы не скучали, тем, кому наука даётся трудно - что-то попроще.
- Похвалу за старание, а не только за результат. Иногда старание говорит о человеке больше, чем успех. Я отчётливо это помню по себе.
2) Что я отвергаю
- Унижение ученика. Даже если он ошибся. Даже если он ленится. Даже если он похож на того, кем я когда-то был. Нет.
- Фаворитизм. Я видел, насколько это разрушительно - и для любимчиков, и для всех остальных. У каждого должен быть шанс, и у каждого - планка, но критерии оценок одни для всех.
- Методику «держать всех в страхе». Она кажется эффективной, но лишь потому, что ученики слишком парализованы, чтобы сделать что-то неосторожно. Страх убивает любопытство - главный двигатель в обучении.
- Наказания, не связанные с обучением. Убирать стеклянные шкафы или драить котлы «для дисциплины» - нет. Если ученик что-то нарушил, я выбираю меры, которые одновременно учат делу, а не просто наказывают.
3) Что я использую вынужденно
- Строгие правила безопасности. С некоторыми растениями нельзя иначе. Я не люблю быть резким, но есть случаи, когда лучше крикнуть, чем потом искать противоядие.
- Ограничение экспериментов. В идеале я бы давал детям больше свободы. Но многие растения опасны сами по себе - а в условиях тёмных коридоров, подшучивающих однокурсников и ограниченного времени - тем более. Иногда приходится придерживать чужой энтузиазм, чтобы не случилось беды.
- Шкалу оценивания, которой я не полностью доволен. Министерство любит стандарты. Но травология плохо укладывается в них. Иногда приходится ставить оценки по формальному признаку, даже если я вижу более сложную картину.
4) Что хотел бы использовать, но не использую (пока)
- Расширенную теплицу для факультативов. Мне бы хотелось вести углублённый курс для тех, кто хочет идти в магическую ботанику профессионально: исцеление, специалитет по редким видам, исследование. Но места и времени пока нет.
- Более тесное взаимодействие с Лечебным крылом. Травология и целительство должны идти плечом к плечу. Я был бы рад, чтобы ученики видели, как используются растения в реальной практике, но у Мадам Помфри и её помощниц свои ограничения.
- Систему наставничества «старший-младший». Помню, как иногда не хватало старшего друга, который спокойно объяснит то, что не успел преподаватель. Я бы хотел внедрить такую модель, но она требует координации всех факультетов.
- Свободные исследовательские проекты. Чтобы ученик мог выбрать растение, провести наблюдения, сделать выводы - маленькую научную работу. Это очень развивает. Но такие проекты требуют времени и ресурсов, и я пока ищу, как это устроить, чтобы не жертвовать безопасностью.
Если суммировать: Я пытаюсь построить такую среду, которой самому когда-то не хватало. Где знания дают уверенность, ошибки - опыт, а учитель - не источник страха, а ориентир.
Будь Вы преподавателем Тома Реддла / Лорда Волдеморта, что бы вы делали?
А будь вы преподавателем Альбуса Дамблдора?
А Северуса Снейпа?
Трудный вопрос. Мы знаем этих людей взрослыми, сформировавшимися. Видим и их потенциал и перечень ошибок, которые они совершили. А в школе мы видим учеников, перед ногами которых слишком много дорог.
Попробую ответить максимально честно - не с позиции всезнающего мудреца, а с позиции того, кем я являюсь: человека, который хорошо понимает страх, несформированную волю, влияние среды… и ответственность учителя.
Если бы я преподавал Тому Реддлу / будущему Волдеморту
Честно: я не уверен, что смог бы ему помочь. Есть дети, в которых зло - не просто шрамы опыта, а сознательный выбор. Но кое-что я бы сделал обязательно:
1. Держал бы дистанцию и не подпитывал его интерес к тёмным экспериментам. Я бы не стал запрещать всё подряд - запреты лишь разжигают интерес. Но объяснял бы последствия, много, подробно и с доказательствами. Том заботится о своей безопасности - значит, говорить с ним надо на этом языке.
2. Старался бы выявить и пресечь ранние паттерны:
- стремление унижать слабых;
- стремление доминировать любыми средствами;
- болезненное самолюбие;
- нежелание принимать ответственность.
У таких детей иногда можно хотя бы замедлить путь падения. Попытаться стоило бы.
3. Докладывал бы директору о тревожных тенденциях. Я бы не пытался «справиться сам». Это была ошибка многих его учителей. Я бы не поверил, что моих сил хватит изменить его - я не так умён, не так прозорлив. Но я бы сделал всё, чтобы он как можно меньше навредил окружающим.
Если бы я преподавал Альбусу Дамблдору, подростку
Это совершенно другой случай. Дамблдор - ученик гениальный, но опасный именно энтузиазмом и неспособностью вовремя остановиться.
С ним я бы:
1. Ставил акцент на ответственность, а не на талант. Гениальные ученики быстро привыкают к тому, что им всё даётся легко. Иногда им нужно услышать: «Ты можешь - да. Но должен ли?»
2. Поддерживал моральную рефлексию. Дамблдору в молодости не хватало человека, который бы вовремя спросил: «Ты уверен, что движешься туда, куда хочешь?»
3. Поддерживал его, но никогда не льстил. Фраза «ты выдающийся» для таких детей опасна. Им нужно: «Ты способен на многое, но твои решения влияют на всех вокруг».
4. Направлял энергию в конструктив. Проекты, исследования, помощь школе - всё, что даёт выход его энергичному уму и не уводит в опасную философию.
Если бы я преподавал Северусу Снейпу, ребёнку
Это, пожалуй, самый тяжёлый для меня вопрос эмоционально. Потому что Снейп - это тот тип подростков, которые мне слишком знакомы: умные, талантливые… и глубоко травмированные.
С ним я бы делал следующее:
1. Строил бы отношения через уважение, а не теплоту. Он не принимает «жалости» и бунтует против неё. Но уважение - заработанное, спокойное - принимает.
2. Дал бы ему безопасный способ проявлять талант. Снейп невероятно любил эксперименты. Если бы его направляли толково, он бы создавал чудеса, а не чувствовал себя покинутым и недооценённым.
3. Очень внимательно следил бы за буллингом. Он был ребёнком, которого травили. Учитель обязан вмешиваться. Обязан. Если бы я преподавал тогда - не допустил бы того, что было.
4. Помог бы ему выстроить самооценку, не основанную на превосходстве. Ум - не повод унижать окружающих. Но слабость - не повод унижать себя.
Реддл, Дамблдор и Снейп были очень разными детьми. Каждый гениален, травмирован, но каждый нуждается в разном. Реддлу нужны были ограничители, Дамблдору - ответственность, а Снейпу - уважение. Не уверен, правда, что я бы смог помочь им, но я бы пытался.
Наверное, мои читатели мало знают о повседневной жизни преподавателей Хогвартса, а это ведь важно и интересно.
Расскажите, какой у вас сейчас распорядок дня?
Ну что ж, распорядок дня профессора Хогвартса куда менее загадочен, чем многим кажется - но, пожалуй, куда более насыщен, чем кто-то ожидает. Мы ведь здесь не только уроки ведём.
Попробую описать свой обычный день.
Утро
06:00 - 06:30 - подъем. Да, я встаю рано. Привычка - и необходимость: тепличные растения не ждут.
06:30 - 07:30 - обход теплиц. Проверяю влажность, температуру, состояние тех видов, что требуют внимания. Колючие Венеринки утром особенно капризны, а Мимозная Мандрагора любит, чтобы к ней обращались в первую очередь. Иногда заглядывает Помона Спраут - привычка осталась, хоть она и на пенсии.
07:30 - 08:00 - завтрак в Большом зале. Обязательно. Преподаватель должен быть примером дисциплины… хотя бы внешне. Иногда беседую с Минервой - она тоже ранняя птица.
Учебный день
08:30 - начало занятий. У меня обычно по два-три урока подряд. Год от года меняются группы, но расписание выдерживается строго. На младших курсах - основы ухода, безопасные растения, базовые процедуры. На старших - сложные образцы: ядовитые, редкие, требующие заклинательной поддержки.
Перерывы между уроками я чаще всего провожу их либо в теплицах, либо в кабинете, проверяя работы. Коллеги в это время обычно пьют чай - а я сажаю черенки.
День
13:00 - обед. Самая шумная часть дня - дети обсуждают успехи, провалы и квиддич. Я часто дежурю у учительского стола, наблюдая, у кого какое настроение. Это важно.
14:00 - 17:00 - вторые уроки или практикумы. Зависит от дня недели. Старшие курсы могут задерживаться дольше - сложные растения требуют времени. Некоторых учеников приходится сопровождать до лазарета (редко, но бывает).
Вечер
17:00 - 18:00 - консультации, клубы, ОД-подобные инициативы. Сейчас, конечно, нет Отряда Дамблдора, но у нас есть клуб «Практической Магической Ботаники». Несколько учеников выращивают свои проекты. Очень мотивирует.
18:00 - 19:00 - ужин. Обычно беседую с Горацием Слизнортом - он любит обсуждать ученические успехи и «таланты».
19:00 - 21:00 - бумажная работа. Протоколы, отчёты, учебные материалы. У преподавателя Хогвартса, к сожалению, много такой нагрузки - Минерва очень требовательна.
21:00 - 22:00 - обход теплиц перед сном. На ночь я обязательно проверяю:
- системы орошения,
- заклинания безопасности,
- чувствительные виды.
Иногда кто-нибудь из учеников приходит «спросить совета». Обычно перед экзаменами.
Ночью
Если повезёт - я сплю. Если нет - какая-нибудь Пятнистая Бишча начинает выбрасывать споры не по графику, или нужно срочно спасать заболевший куст.
Между делом - всегда
- разговоры со студентами,
- решения конфликтов,
- помощь коллегам,
- редкие ночные вылазки за ингредиентами,
- переписка с магическими ботаническими обществами,
- письма от выпускников.
Да, жизнь преподавателя Хогвартса - не только уроки и чай в учительской. Это постоянная работа с живым - растениями и людьми. И знаете… я ни на что не променял бы эту жизнь.
А как ваше общение со старыми друзьями? Общаетесь с кем-то из однокурсников?
Кажется, с тем же Гарри вы были дружны.
Да, общение со старыми друзьями - это, знаете, одна из тех вещей, что позволяют мне оставаться… ну, собой. Жизнь меняется, работа затягивает, Хогвартс требует всего твоего времени - но дружба, начавшаяся в одиннадцать лет, не исчезает.
Расскажу по порядку.
С Гарри мы действительно дружны и по сей день. Не так, как в школе - теперь у каждого свои заботы, работа, семья. Но:
- мы регулярно переписываемся;
- он иногда навещает детей в Хогвартсе, и мы встречаемся за чаем у меня в кабинете;
- а ещё он пару раз приезжал помочь с некоторыми опасными растениями… хотя, честно говоря, я думаю, ему просто хотелось снова побродить по школе.
Гарри стал человеком очень спокойным, зрелым, надёжным. С ним легко - как бывало в Гриффиндорской гостиной, когда мы сидели у камина перед сном.
Гермиона - самая постоянная посетительница Хогвартса среди моих друзей. Она часто приходит в качестве официального лица - Министерство магии сотрудничает со школой. И иногда она выделяет немного времени, чтобы обсудить:
- учебные реформы,
- права магических растений,
- психологию школьников,
- моральную сторону преподавания.
Жаль, что такие разговоры получаются нечасто. Я занят, но это несравнимо с тем, как занята она. А ведь с ней беседы порой более насыщенные, чем любые конференции.
С Роном мы общаемся реже, но он такой же тёплый и дружелюбный, как всегда. Он любит квиддич, болтать о бытовых вещах, спрашивает: «Как там страдают подростки на твоих уроках, Невилл?». Он приезжает на школьные матчи - поддерживать детей, племянников, крестников.
Луна Лавгуд это отдельная глава моей жизни. Мы очень близко дружим и сейчас. Она временами приезжает посмотреть мои редкие виды, и рассказать о своих исследованиях. Она присылает мне письма, в которых половина - научные наблюдения, а половина - что-то вроде: «Невилл, у твоей Махровой Феллини видны следы эмоционального стресса. Ты разговариваешь с ней достаточно часто?»
Я клянусь, ни один магоботаник не считает, что с Махровой Феллини нужно разговаривать. Но после таких писем я это делаю, и иногда советы Луны дают поразительные результаты.
С Джинни - раньше Уизли, теперь Поттер - мы просто хорошие старые друзья. Когда она навещает детей и племянников в Хогвартсе, мы стараемся уделить друг другу хотя бы полчаса на дружеский трёп. Иногда вспоминаем Святочный бал - и смеёмся, потому что вдвоём были такими… ну… милыми, что ли.
Есть ещё Ханна, Парвати, Симус, Дин… Мы не видимся каждый месяц, но несколько раз в год - обязательно. В конце концов, все отправляют детей в Хогвартс, не так ли?
Ханна, как вы знаете, - моя жена. Так что с ней я, пожалуй, общаюсь чаще всего.
А что насчёт школьных недругов?
Какие отношения у вас с Драко Малфоем и другими?
Хм… знаете, этот вопрос мне задают реже всего, но он, пожалуй, один из самых интересных. Потому что взрослые отношения редко совпадают с тем, какими они были в школе. Люди меняются. Сильно. Иногда - неожиданно.
С Драко у нас сейчас… корректные отношения. Не дружба - нет. Но и не вражда. Мы не избегаем друг друга, можем спокойно поговорить на официальных мероприятиях, обменяться парой реплик о работе, о дне открытых дверей, о детях. Он всегда говорит вежливо, осторожно - будто проверяя, не жду ли я «ответа за прошлое».
Я не жду.
Драко - человек, который очень хочет оставить ошибки юности позади. И честно сказать, я ему это позволяю. Мы оба выросли, и он… он очень старается быть лучше, чем был. Так что да - отношения нейтральные, без неприятного осадка.
С Гойлом отношения практически отсутствуют - мы видимся редко, только на официальных мероприятиях. Он держится тихо, и я думаю, ему так легче.
С Крэббом… увы, его история закончилась трагически. И об этом всегда тяжело вспоминать. Никто не выигрывает от того, что подростков толкали в сторону тьмы - ни они сами, ни мир.
Панси я иногда встречаю на светских событиях и конференциях. Она осталась резкой, саркастичной, но стала более сдержанной. Иногда может бросить колкость, но уже не с целью ранить - скорее по привычке. Я к этому отношусь ровно. Мы разные люди, но никакой ненависти между нами нет.
Большинство моих «школьных недругов» были подростками, которых толкали в сторону высокомерия, избранности и конфликтов… А потом они выросли, семьи пострадали, мир изменился - и люди изменились вместе с ним.
Я не держу зла. Мы все выжили после войны. Всех нас жизнь проверила куда строже, чем школьные годы.
Расскажите побольше о Ханне, вашей жене.
Как начались, как развивались ваши отношения?
О Ханне… Знаете, о ней я всегда говорю с каким-то особенным спокойствием. Не пылающим, не героическим - а тёплым, душевным. Потому что наши отношения никогда не были взрывом, как у некоторых, и не драмой, как у других. Это было… как взросление растения: тихо, устойчиво, в нужном направлении.
В Хогвартсе мы практически не были близки. Да, мы знали друг друга, пересекались, разговаривали - но не больше. Ханна была жизнерадостной, доброй, иногда немного рассеянной, но всегда отзывчивой. А я… ну, я был тем самым Невиллом - робким, неуклюжим, вечно переживающим.
Мы жили в параллельных мирах, хотя формально - всего в нескольких столах друг от друга.
После войны школа опустела. Многие семьи потеряли близких, многие студенты - уверенность, опору, ощущение нормальности. И среди всех этих людей я увидел Ханну - девочку из Хаффлпаффа, которая никогда не была на передовой, но держалась стойко, помогала другим, не унывала. Мы впервые по-настоящему поговорили тогда, в больнице Сент-Мунго, куда я приходил к родителям, а она - помогала как волонтёр.
Она принесла мне чай. Обычный, тёплый чай. А потом мы сидели и болтали о каких-то смешных вещах - как будто вся война на мгновение отступила.
Тогда я впервые подумал, что рядом со мной человек, который… делает мир чуть мягче.
Мы стали встречаться чаще. Сначала переписывались - неловко, коротко, формально. Потом подолгу сидели в «Трёх метлах». Ханна умела слушать. И умела смеяться так, будто всё вокруг становится светлее.
Я мало кому открывался тогда, а с ней мог говорить обо всём. Она никогда не относилась ко мне как к «Герою Хогвартса». Она видела во мне человека. И ценил я это страшно сильно.
Мы просто всё чаще тянулись друг к другу: написать письмо, зайти в гости, посоветоваться, посмеяться, подержать за руку, когда трудно. Однажды я понял, что жду её письма так, как не ждал больше ни от кого. А она призналась, что разговаривать со мной - как дышать полной грудью. И как-то естественно мы стали парой.
Ханна - человек, который умеет создавать дом. Не стены, а пространство, где спокойно. Она не давит, не ускоряет, не драматизирует. Она умеет замечать, когда нужно обнять, когда пошутить, когда оставить тебя думать в тишине. Рядом с ней я понял, что отношения - это не огонь, который нужно держать, чтобы не погас. Это сад, который растёт, если его регулярно поливать. ухаживать с вниманием и добротой.
Вот так и сложились наши отношения.
Не громко. Не внезапно. А правильно. Как будто мир тихо подсказал нам, что мы должны идти рядом.
Невилл, вы очень изменились со школьных лет.
Невилл в 11 лет и Невилл сейчас - два разных человека.
Помогала ли вам в этом поддержка Гарри, считавшего, что вы стоите десяти Малфоев?
Конечно помогала. Но… если быть честным, дело даже не в одной какой-то фразе Гарри - хотя она, конечно, стала для меня вехой, чем-то вроде удара по камню, после которого по поверхности пошла трещина и все начало меняться.
В одиннадцать лет я был тихим, неловким, забитым мальчишкой, который всё время ждал, что у него опять что-то не получится. Я привык к роли «того, кому нужно помочь». И вдруг один из самых смелых, уважаемых и… ярких людей, которых я когда-либо встречал, говорит мне, что я стою десяти Малфоев. И не ради красного словца - он искренне так считает. Эти слова были как опора, на которую я ещё не умел опираться. Но она была.
Нельзя сказать, что меня изменил только Гарри
Меня изменили:
- друзья и преподаватели, которые были добры ко мне,
- люди, которых я терял,
- люди, которых защищал,
- Хогвартс, особенно во время оккупации Кэрроу,
- победа, которая далась слишком дорогой ценой.
Но Гарри был тем, кто дал первый, очень важный импульс - посмотреть на себя иначе, увидеть в своей мягкости не слабость, а силу, когда я сам в это верить не умел.
И, может быть, самым сильным в его поддержке было то, что он никогда не говорил это снисходительно. Для него я действительно был товарищем, человеком, достойным уважения. А когда тебя уважают такие люди - очень трудно продолжать считать себя неудачником.
Так что да. Гарри в огромной степени помог мне стать тем, кем я стал. И я до сих пор ему за это благодарен.
Вы в школе были немного похожи на Питера Петтигрю
- робость, неполная семья, рядом - яркие, сильные личности, притягивающие к себе всё внимание. А как считаете вы - вы были похожи?
Если смотреть очень поверхностно, то параллели, конечно, можно провести: и робость, и неуверенность, и ощущение, что стоишь в тени более ярких товарищей - всё это у нас обоих было. Да и история с семьёй в чём-то перекликается: у него - трагедия, у меня - тоже, хотя и совсем иного рода.
Но если копнуть глубже, мы с Петтигрю - разные до противоположности. И я говорю это не потому, что удобно дистанцироваться от человека, который в итоге стал предателем, а потому что вижу разницу в самом способе смотреть на мир.
Что у нас действительно было похоже:
- Робость и страх. Да, здесь мы в чём-то совпадали. Я тоже долго считал, что смелость - это не про меня.
- Желание быть принятым. Питер жаждал внимания сильных друзей - Сириуса, Джеймса. Мне тоже иногда казалось, что Гарри и Гермиона настолько велики, что рядом с ними я… просто никем себя ощущал.
- Отсутствие уверенности в своей ценности. Это, наверное, самая точная общая черта.
А вот ключевые различия - и они важны
- Фундаментальный выбор: страх против совести. Страх у нас был у обоих. Разница в том, что я никогда не ставил себя выше других, и свой страх - тоже. Питер побоялся быть никем и выбрал путь, где его значимость обеспечивалась силой тёмного мага. Он хотел быть важным любой ценой. Я же просто хотел быть не самым бесполезным человеком в комнате. Но даже в худшие годы я не хотел чужого унижения или гибели.
- У него была зависимость от авторитета. У меня - потребность быть лучше себя прошлого. Питер постоянно искал того, кто скажет ему, что делать. А я искал того, кем я мог бы стать. Это разный вектор.
Почему мы пошли разными дорогами? Наверное… потому что нас формировали разные люди. Меня - моя бабушка (строгая, но честная). Дамблдор и Макгонагалл (даже если я их боялся). И, конечно, Гарри - своим уважением. Да и Хогвартс сам по себе.
А Питера формировало совсем другое окружение - и его собственные выборы.
Да, я мог стать похожим на Петтигрю - если бы пошёл по пути избегания, страха и постоянного поиска чужой силы. Но я выбрал другое. И это, наверное, главное различие между нами.
Ваша спокойная, добрая и мягкая личность - пример для многих.
Есть ли растение, связь с которым вы ощущаете особенно сильно?
Может, даже растение, которое вы считаете своеобразным тотемом?
Наверное, у каждого траволога есть такое растение - не просто «любимое», а такое, в котором он видит себя. Для меня это, как ни странно, не мандрагора, не дьявольские силки и даже не плющатка.
Моё растение - мимбулус мимблетония. Да, то самое нелепое, колючее, странно пахнущее чудо, которым я в юности всех смешил - и которое чуть не запачкало половину Гриффиндорской гостиной своим Страшным Вонючим соком.
Почему именно оно?
Оно выглядит неказисто, но обладает удивительной живучестью.
Если подумать, это растение - хоть и экзотическое, хоть и капризное, - выживает в самых странных условиях. В этом есть что-то очень мне родное.
Оно реагирует на заботу.
Мимбулус - он ведь не просто колючий стебель. Он откликается на ласковые касания и добрый голос. Доброта и терпение - ключи к нему. И я всю жизнь чувствовал, что именно такие качества могут открыть и меня, даже когда я сам в себя не верил.
Оно немного смешное… но не в плохом смысле.
Мимбулус заставляет людей смеяться - и иногда это помогает им стать ближе. Так и я в школе часто смущал всех своей неуклюжестью, но в итоге это создавало вокруг меня пространство, в котором меня любили не «вопреки», а «вместе с».
Оно - редкость. И ценность в нём не бросается в глаза сразу.
Некоторые растения раскрывают свою ценность постепенно - только тому, кто готов смотреть глубже. И я тоже оказался одним из тех людей, чья сила не сразу видна.
Так что - да, мимбулус мимблетония моё растение, почти тотем. Не как символ силы или власти, а как напоминание: что бы ни происходило, важно оставаться собой, расти медленно, упорно, честно - и быть благодарным тому, кто помогает расти.
Последний вопрос. Что вы считаете главным в своей жизни?
Знаете… если бы вы задали этот вопрос мне в одиннадцать лет, я бы наверняка что-то забормотал про хорошие оценки, одобрение бабушки и надежду, что завтра я не опозорюсь на Зельях.
Теперь - взрослый, проживший войну, потерю, любовь, выборы - я отвечу иначе. Главное в моей жизни - быть тем человеком, который помогает другим расти.
Это звучит просто, но за этим - всё, что для меня по-настоящему важно.
Забота - о семье, о студентах, о друзьях, о Хогвартсе.
Честность - с собой и с другими.
Доброта, которая не слабость.
Память. Я храню память о своих родителях, о тех, кто сражался за нас, о тех, кого мы потеряли. Я хочу, чтобы Хогвартс помнил их тоже.
И - любовь. Любовь к Ханне, к своим студентам, к волшебным растениям, к дому, который дал мне шанс стать самим собой.
Если всё это сложить - получается простая формула: жить так, чтобы после тебя оставалось больше света, чем было до тебя. Наверное, ради этого я и стал профессором.
Спасибо, за этот душевный разговор, профессор Лонгботтом. У вас очень уютный кабинет, вкуснейший чай, и мне было приятно поговорить.
Спасибо вам. Я рад, что кабинет вам понравился - он отражает мою насыщенную и хаотичную жизнь. А чай… ну, это старый семейный рецепт: хорошая смесь трав успокаивает лучше любого заклинания.
Если когда-нибудь снова захотите поговорить - о Хогвартсе, о растениях или просто о жизни - мои двери для вас всегда открыты.
Всего вам доброго.
Надеюсь, вам было приятно читать это интервью. Мне кажется, оно вышло тёплым, как сам Невилл - это здорово.
Очень хочется, чтобы в мире было больше таких людей, как профессор Невилл Лонгботтом.