Я проснулся от толчка в бок.
— Эй, вставай. Твоя очередь мыть.
Я открыл глаза. Решётка. Зелёная стена. Запах хлорки и старого пота. Камера. В голове — тяжёлый, густой туман. Я попытался сесть, и мир поплыл.
Парень напротив, лет двадцать пять, в порванной куртке, тупо смотрел на меня.
— За что сидишь? — спросил он, будто спрашивал «который час».
Я промычал что-то невнятное. Язык прилип к нёбу.
— Ну?
— Жену ударил, — выпалил я наконец. Слова вышли хриплые, чужие.
Парень фыркнул, кивнул. В его взгляде мелькнуло то самое знакомое презрение. Простое и понятное.
— Козёл. Я свою ни разу.
Вот так. Всё. Приговор вынесен. Я попытался найти оправдание, но мозг выдавал только обрывки.
— Она... с моим другом. Поймал.
Парень медленно, преувеличенно, перевёл взгляд с меня на стену и обратно. Пожал плечами.
— Ну, это, конечно... Но бить-то всё равно нехорошо.
И отвернулся. Разговор окончен. В его мире я был просто тем, кто поднял руку. Остальное — шум.
За дверью загремел ключ.
— Волков! На выход!
Я встал, пошатнулся. В кармане пиджака что-то тупо упёрлось в бок. Часы. Коробочка. Я вытащил её, посмотрел. Бархат, уже затёртый и засаленный.
— На, — протянул я парню. — Подаришь своей. Если найдёшь, кому.
Он взял, не глядя, сунул в карман куртки. Даже не кивнул.
В коридоре меня ждал не адвокат. Ждал Мирошенко. Наш «решальщик». Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и не смотрел мне в глаза.
— Ну что, Ярослав Егорович? — начал он.
— Что «ну что»? Говори.
— Ситуация... многогранная. Вера Петровна заявление отзывать не будет.
— Отзывать? — я переспросил, не понимая. — Она же его не писала!
— Формально — нет. Но у неё есть два дня. И она его не напишет. При одном условии.
Я молчал. Ждал.
— Вам надо выйти из бизнеса. Отец её настаивает. Продать долю. По их оценке.
Я рассмеялся. Коротко, сухо.
— Оценке? Той, которую они сами составят? За копейки?
— Это лучше, чем... второй вариант, — Мирошенко кашлянул в кулак.
— Какой ещё?
— Аврора. Она готова написать заявление о домогательствах. С её слов, вы... приставали к ней. Два года назад.
Сначала я не понял. Просто не состыковались слова.
— Аврора? Рыжая? Эта девочка? Два года назад ей... ей было шестнадцать, чёрт возьми! Это же...
— Совершеннолетие не имеет значения для факта домогательств, — отрезал Мирошенко бюрократическим тоном, будто зачитывал статью. — Для адвоката, Ярослав Егорович, даже такой намёк — это конец. Репутация. Лицензия.
В груди что-то оборвалось и упало куда-то вниз, в холод.
— Они это придумали. Вера и Сергей. Это же...
— Я лишь передаю информацию, — он перебил меня. — Ещё. Вера Петровна просила передать, чтобы вы не появлялись в доме. И не пытались звонить Григорию. Всё.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Мирошенко.
— Да?
— А что Сергей? Что мой друг-то говорит?
Мирошенко обернулся. В его глазах на секунду мелькнуло что-то похожее на жалость. Но только на секунду.
— Сергей Александрович занял позицию... защиты Веры Петровны от вашей неадекватной агрессии. Он подтвердит всё, что нужно.
И он ушёл, оставив меня посреди серого коридора. Я стоял и думал об одном: о том, как вчера купил эти дурацкие часы.
Это было вчера. Кажется, вчера.
Машина. Духота. Кондиционер сдох. Я открыл окно, и внутрь ворвался раскалённый, промасленный воздух с проспекта.
Задняя дверь хлопнула.
— Простите! Я не...
Я посмотрел в зеркало. Сзади в меня упёрся красный кабриолет. За рулём девушка, губы у неё шевелятся, будто она ругается сама с собой. Она сдаёт назад, потом снова вперёд, сантиметров на тридцать.
«Господи, да езжай уже», — пробормотал я.
Телефон завибрировал. Вера.
Сообщение: «Ярослав, милый. У меня для тебя сюрприз. Приезжай в контору к трём».
Я ухмыльнулся. Годовщина. Пять лет. Деревянная свадьба. Я уже купил кольцо? Нет, не кольцо. Что-то другое. А, точно. Часы.
Я ответил: «Окей. Постараюсь быть вовремя».
И поехал в ювелирный. Пока эта девочка на красном кабриолете наконец не решилась и не рванула с места, чуть не содрав мне бампер.
В конторе было тихо. Слишком тихо. Рора сидела за ресепшеном, уткнувшись в монитор. Рыжие волосы, как пожар. Услышав мои шаги, она вздрогнула, подняла голову. Глаза — огромные, испуганные.
— Ярослав Егорович! — она вскочила, чуть не опрокинув стакан с карандашами. — Вам надо подписать! Срочно!
Она сунула мне в руки какие-то бумаги.
— Что? Сейчас? — я попытался обойти её.
— Да, пожалуйста, прямо сейчас! — она снова встала на пути, её голос звучал на высокой, визгливой ноте.
Я почувствовал, как по спине побежали мурашки. Что-то было не так. Я посмотрел на дверь в кабинет Веры. Она была приоткрыта. На полоске света лежала тень.
— Потом, Аврора, — я отстранил её руку и толкнул дверь.
Первое, что я почувствовал — запах. Её духи, «Шанель №5», которые я терпеть не мог. И что-то ещё. Спиртное. Дорогое.
Они сидели на диване. Вера. И Сергей.
Она — блузка расстёгнута, волосы сбились на одну сторону. Он — сидел так близко, что его колено касалось её ноги. На столе — пустая бутылка шампанского. Два бокала. Один — с остатками пены. Второй — чистый, будто из него не пили. Или уже помыли.
Сергей обернулся. Его лицо было спокойным. Слишком спокойным.
— О, Яр. Ты уже здесь, — сказал он. В его голосе не было ни удивления, ни смущения.
Вера резко встала, попыталась застегнуть блузку. Не попадала в петлю.
— Ярослав... Это не... Мы просто...
Я не слушал. Я смотрел на Сергея. На его руку, которая всё ещё лежала на спинке дивана, где только что была её спина.
— Что это? — спросил я тихо.
— Что? — переспросил Сергей, приподняв бровь.
— Это и есть сюрприз? — моя рука полезла в карман. Нащупала коробочку.
Вера перестала возиться с пуговицей. Посмотрела на меня. И в её взгляде не было паники. Было раздражение. Как будто я помешал важному разговору.
— Ярослав, не надо сцен, — сказала она холодно. — Мы с Сергеем обсуждали важный контракт. Выпили за удачу.
— В три часа дня? С закрытыми жалюзи? — я кивнул на окно.
Сергей наконец поднялся.
— Яр, дружище, успокойся. Ты всё неправильно понял.
Слово «дружище» прозвучало как плевок. Всё во мне напряглось. Я вытащил коробку, протянул её Вере.
— С годовщиной. Держи.
Она машинально взяла. Не открыла. Просто сжала в руке.
— Спасибо, — пробормотала она, глядя куда-то мимо меня.
И тут я его увидел. На её шее, чуть ниже уха, маленькое красное пятнышко. Совсем свежее. Не укус. Так, пятно. От чего?
Мозг, тот самый, что только что работал чётко и холодно, просто отключился. Остался только белый шум в ушах и это пятно. Пятно на её коже, до которой дотрагивался не я.
Я не помню, как моя рука поднялась и двинулась вперёд. Помню только звук. Громкий, сочный, как хлопок мокрого полотенца. И её голову, резко дёрнувшуюся в сторону.
Она вскрикнула. Не от боли. От неожиданности.
— Ты что, охренел?! — зарычал Сергей.
Я повернулся к нему.
— А ты что, защитник? Уже?
Он шагнул вперёд. Я не видел удара. Просто почувствовал, как в боку что-то лопнуло, и весь воздух разом выскочил из лёгких. Я согнулся, схватившись за бок.
Потом — крики. Кто-то вбежал в кабинет. Чьи-то руки. Голос Авроры, пронзительный: «Перестаньте! Я вызову полицию!»
Темнота.
---
Сейчас я стою у входа в это здание. Мой офис. Вернее, уже не мой. В кармане — ключи, которые больше не откроют ни одну дверь в этой жизни.
Они всё продумали. Не просто выгнали. Они обложили меня со всех сторон: жена-жертва, друг-защитник, несовершеннолетняя «потерпевшая». Они создали идеальную историю для участкового, для коллегии адвокатов, для суда. Историю, в которой я — монстр.
А что у меня есть? Пятно на шее, которое я видел две секунды? Пустая бутылка шампанского? Чувство?
Я засунул руки в карманы и пошёл. Не знаю куда. Просто вперёд, от этого места.
Одно я знал точно. Они совершили одну ошибку. Они перестарались. История с Авророй — она слишком чистая, слишком удобная. Шестнадцать лет. Два года назад. Я даже не помню, как она тогда выглядела.
Это слабое место. Единственная трещина в их идеальной стене.
Мне нужно было просто дышать. И думать. Не как оскорблённый муж. Как адвокат.
Игра только началась. И ход, как ни странно, был за мной. Первый ход — перестать быть жертвой их сценария. Даже если весь мир уже увидел спектакль.
---
А у вас был момент, когда вас попытались загнать в роль, которую вы не выбирали? Как вы из неё вылезали — молча, или ломали декорации? Пишите в комментах, иногда чужая тактика — лучший учебник. Если история зацепила — лайк и подписка помогают каналу не сбавлять темп. Впереди — долгая дорога, и на ней ещё будут повороты.