За окном падал крупный, липкий снег, укрывая серые московские дворы белым пушистым одеялом. Лена стояла у зеркала, поправляя локон, выбившийся из укладки, и критически осматривала свое отражение. Бархатное платье глубокого синего цвета сидело идеально, скрывая то, что нужно скрыть, и подчеркивая то, что в сорок шесть лет еще вполне можно было показать. Она улыбнулась сама себе, но в глазах затаилась легкая тревога.
Сегодняшний вечер должен был стать особенным. Первый совместный Новый год с Игорем.
Они познакомились полгода назад, банально, в очереди у нотариуса, где оба оформляли какие-то бумаги по наследству. Игорь сразу произвел впечатление человека надежного. В свои пятьдесят два он выглядел ухоженным, подтянутым, с благородной сединой на висках и спокойным, уверенным голосом. Он не сыпал комплиментами, как мальчишка, а просто помог ей собрать упавшие документы, потом предложил кофе, потом подвез до дома. Так все и закрутилось — спокойно, без африканских страстей, но с теплым чувством уюта и защищенности, которого Лене так не хватало после развода.
Правда, иногда он бывал странно рассеян. Однажды они договорились встретиться у кинотеатра, и он опоздал на сорок минут — оказалось, мать попросила зайти помочь с ремонтом крана, и он не смог отказать. В другой раз они планировали поездку на выходные в Суздаль, но в последний момент Игорь отменил все — у матери поднялось давление, и он не мог оставить ее одну. Лена понимала: сын заботится о пожилой женщине. Это похвально. Но крошечный червячок сомнения уже тогда шевельнулся где-то в глубине души.
— Леночка, ты готова? — голос Игоря из прихожей вывел ее из задумчивости.
— Да, бегу! — отозвалась она, подхватывая пакет с подарками.
Для его мамы, Веры Николаевны, Лена выбрала красивый оренбургский пуховый платок и набор дорогого чая в жестяной банке. Игорь предупреждал, что мама — человек старой закалки, интеллигентная, бывшая учительница литературы, и к ней нужен особый подход. Вере Николаевне было семьдесят три года, она жила одна после смерти мужа. Лена волновалась. Знакомство с родителями в таком возрасте казалось немного странным ритуалом, но Игорь настоял. «Маме будет приятно, она совсем одна, давай не будем оставлять ее в этот праздник», — сказал он с такой просящей интонацией, что отказать было невозможно.
В машине пахло его парфюмом — чем-то древесным и терпким. Игорь был немного напряжен, крепко сжимал руль, хотя дороги были почти пустые — все уже сидели за столами, провожая старый год.
— Ты не переживай, — вдруг сказал он, не отрывая взгляда от дороги. — Она у меня хорошая. Просто… ну, возраст. Бывает, ворчит немного. Но она добрая.
— Я не переживаю, — соврала Лена. — Все будет хорошо.
Квартира Веры Николаевны находилась в старом доме сталинской постройки на Ленинском проспекте, с высокими потолками и лепниной. Уже в подъезде пахло пирогами и хвоей. Дверь открыла сухонькая, прямая как палка старушка с аккуратной седой «гулькой» на голове и в накрахмаленном кружевном воротничке.
— Здравствуйте, проходите, — сказала она, цепко оглядывая Лену с ног до головы. Взгляд был не злым, но каким-то оценивающим, словно она прикидывала, впишется ли эта новая фигура в интерьер ее антикварной квартиры.
Внутри было чисто до скрипа. На полу лежал паркет, натертый мастикой, в серванте сверкал хрусталь, а на стене тикали огромные часы с маятником. В центре комнаты стоял накрытый стол: белая скатерть, салфетки в кольцах, советский фарфор. Все выглядело торжественно и немного театрально.
— Вера Николаевна, это вам, — Лена протянула пакет. — С наступающим!
Хозяйка приняла подарок с вежливой, но сдержанной улыбкой.
— Благодарю. Проходите к столу, Игорь, ухаживай за дамой. Я сейчас принесу горячее.
Поначалу все шло неплохо. Они обсуждали погоду, пробки, цены на продукты — обычный светский треп малознакомых людей. Лена старалась быть милой, хвалила холодец (который и правда был отменным), восхищалась елкой, украшенной старинными стеклянными игрушками. Игорь расслабился, разрумянился, подкладывал Лене салаты.
Но потом, когда куранты еще не пробили двенадцать, а шампанское уже было открыто, атмосфера начала неуловимо меняться.
Вера Николаевна, отложив вилку, внимательно посмотрела на сына.
— Игорь, ты помнишь, как мы встречали девяносто восьмой год? Тогда еще Ларочка привезла тот замечательный гусь с яблоками. Она так умела запекать птицу, что кожа была тонкая, как пергамент, и хрустела.
Она помолчала, потом повернулась к Лене:
— Лена, вы попробуйте грибочки, это я сама солила. Правда, раньше я добавляла гвоздику — это Лариса научила, у нее был особый рецепт.
Лена вежливо улыбнулась, стараясь не подать виду, что имя бывшей жены ее как-то задело. Она знала, что Игорь был женат, развелся пять лет назад. Детей у них не было. О причинах развода он говорил туманно: «Не сошлись характерами, устали друг от друга».
— Очень вкусные грибы, Вера Николаевна, — мягко сказала Лена.
— Спасибо, милочка, — вздохнула хозяйка. — Лариса была исключительной хозяйкой. Исключительной. Игорь, а помнишь, как она перешила те шторы в спальне? Руки золотые.
Игорь, уткнувшись в тарелку с оливье, пробормотал что-то невнятное. Лена почувствовала легкий укол раздражения. Мужчина, сидящий рядом, вдруг показался ей каким-то уменьшившимся в размерах.
— Мам, давай не будем о прошлом, — наконец выдавил он. — Сегодня праздник, у нас гостья.
— А я разве что-то плохое говорю? — искренне удивилась Вера Николаевна, поправляя воротничок. — Я просто вспоминаю. Это же часть твоей жизни, сынок. Нельзя вычеркивать прошлое. Лариса была частью нашей семьи двадцать лет. Двадцать лет! Это серьезный срок.
Она сделала паузу, затем обратилась к Лене:
— Кстати, а кем вы работаете?
— Я бухгалтер, — ответила Лена.
— Бухгалтерия… — протянула Вера Николаевна задумчиво. — Цифры, отчеты. Полезная профессия, конечно. А вот Лариса была искусствоведом. Она так тонко чувствовала живопись! Мы с ней могли часами обсуждать импрессионистов. Она привнесла в этот дом столько красоты. Вот эту вазу, — она указала на синий хрусталь в центре стола, — она привезла из Чехии. Говорила, что цвет напоминает ей небо над Прагой.
Лена сделала глоток шампанского, чувствуя, как пузырьки колют горло. Ситуация становилась абсурдной. Она встречалась с мужчиной пятьдесят двух лет, пришла на Новый год к его матери, а та весь вечер вспоминала бывшую жену. Причем делала это так искусно, будто невзначай, но каждое такое упоминание Ларисы было маленькой шпилькой в адрес Лены.
— Вера Николаевна, а почему они расстались, если Лариса была таким ангелом? — вдруг спросила Лена. Вопрос вырвался сам собой, она не планировала обострять, но слушать дифирамбы призраку больше не было сил.
В комнате повисла тишина. Слышно было только тиканье старинных часов. Игорь замер с вилкой у рта. Вера Николаевна медленно повернула голову к Лене, и в ее глазах мелькнул холодный огонек.
— Жизнь сложная штука, Лена, — сказала она тихо, но с какой-то стальной нотой в голосе. — Бывают ошибки. Бывают недопонимания. Иногда люди совершают глупости, о которых потом жалеют всю жизнь.
Она отпила глоток вина и продолжила, глядя куда-то в сторону:
— Лариса была гордая. Когда женщине не хватает внимания, она начинает искать его в другом месте. Игорь был вечно на работе, строил карьеру... А женщине нужна не только материальная стабильность.
— Мама! — голос Игоря стал громче и резче. — Лариса ушла к другому. Ты прекрасно это знаешь. Она сама сделала выбор.
— Она ушла, потому что чувствовала себя одинокой в этом браке, — спокойно парировала мать. — Я не оправдываю ее, но я понимаю.
Вера Николаевна встала и прошла к буфету. Достала оттуда коробку конфет.
— Вот, угощайтесь. Это Лариса всегда на праздники приносила, такие конфеты. Она звонила мне утром, поздравляла. У нее такой грустный голос был…
Лена почувствовала себя лишней на этом семейном разборе полетов. Она сидела в своем красивом синем платье, с укладкой, на которую потратила два часа, и понимала, что проигрывает соревнование с женщиной, которой здесь даже нет.
Включили телевизор. На экране мелькали лица звезд, звучали тосты. Приближалась полночь.
— Давайте проводим старый год, — предложил Игорь, пытаясь разрядить обстановку. — Пусть все плохое останется в прошлом.
— Золотые слова, — кивнула Вера Николаевна. Она подняла бокал. — Я хочу выпить за то, чтобы в новом году, сынок, ты обрел настоящее счастье. Такое, какое заслуживаешь. Чтобы ты понял, что важно в жизни.
Рука Лены дрогнула, и капля красного вина упала на белоснежную скатерть, расплываясь алым пятном.
— Ох, осторожнее! — всплеснула руками хозяйка. — Это же лен, ручная работа! Лариса так берегла эту скатерть… Ну ничего, сейчас соль принесу, может отойдет.
Это стало последней каплей. Лена аккуратно поставила бокал на стол. Внутри нее что-то щелкнуло, и вместо обиды пришло странное, холодное спокойствие. Она посмотрела на Игоря. Тот уже потянулся к пятну салфеткой, бормоча извинения перед матерью. Он не посмотрел на Лену. Не взял ее за руку. Не сказал: «Мама, прекрати, мне тяжело это слышать, и ты обижаешь человека, который мне дорог». Он вытирал скатерть бывшей жены.
Лена встала из-за стола. На мгновение в ней дрогнуло что-то — может, стоит остаться? Потерпеть? Это же всего один вечер. Но потом она вспомнила отмененную поездку в Суздаль, сорокаминутное опоздание, и эти бесконечные упоминания Ларисы, которые мать роняла так легко, словно невзначай.
— Прошу прощения, — ее голос прозвучал ровно и звонко в тишине комнаты. — Мне нужно выйти.
— В уборную? Это по коридору направо, — любезно подсказала Вера Николаевна.
Лена вышла в коридор. Но не в ванную. Она прошла в прихожую, сняла с вешалки свое пальто, быстро обулась. Сердце колотилось где-то в горле, но руки действовали четко и быстро. Она накинула шарф, взяла сумочку и открыла входную дверь.
— Лена? Ты куда? — Игорь появился в дверях комнаты. На его лице было написано детское недоумение.
— Домой, Игорь. Я еду домой.
— Как домой? Двенадцать часов через пять минут! Куранты… Мы же не чокнулись! Мама десерт приготовила, «Наполеон»…
— Я не люблю «Наполеон», Игорь, — Лена грустно улыбнулась. — Я люблю медовик. Но ты за полгода этого так и не запомнил. Зато помнишь, что любила Лариса.
— Лена, ну что ты устраиваешь? — он шагнул к ней, понизив голос до шепота. — Ну потерпи ты. Она старый человек. Ну, зациклилась она на Ларисе, что теперь? Она выпьет сейчас и успокоится. Не делай из этого трагедию, вернись за стол.
Лена посмотрела на него — на его красивые седые виски, на испуганные глаза, на беспомощное выражение лица. И увидела перед собой не надежного мужчину, а испуганного мальчика, который боится расстроить маму. Мальчика, для которого комфорт матери и память о прошлом важнее живой женщины, стоящей перед ним.
— Я не устраиваю сцен, Игорь. Я просто не хочу встречать Новый год втроем с твоей бывшей женой. Даже если она присутствует здесь только в виде призрака.
— Ты преувеличиваешь!
— Нет. Я просто уважаю себя. С наступающим тебя, Игорь. И маму поздравь.
Игорь шагнул вперед, попытался взять ее за руку:
— Лена, постой. Ну давай поговорим нормально. Я… я понимаю, что тебе было неприятно. Но это же мама, она…
— Она всегда будет такой, Игорь, — тихо сказала Лена, высвобождая руку. — И ты всегда будешь выбирать ее комфорт. А я устала быть второй.
Лена вышла на лестничную площадку и нажала кнопку лифта. Дверь квартиры еще несколько секунд оставалась открытой, Игорь стоял на пороге, но так и не перешагнул его. Он что-то крикнул ей вслед, кажется, про то, что ей придется долго ждать такси, но тяжелая железная дверь лифта уже отрезала его голос.
Выйдя из подъезда, Лена полной грудью вдохнула морозный воздух. Снег все так же падал, кружась в свете фонарей, но теперь он казался ей не липким, а сказочным, чистым. Где-то вдалеке уже начали бахать первые салюты.
На телефоне высветилось: «23:56».
Лена открыла приложение такси. Как и ожидалось, все водители были заняты, а цена выросла в пять раз. «Поиск водителя может занять до 40 минут», — высветилось на экране. Она вздохнула и нажала «Заказать».
Мимо пробежала компания молодежи с бенгальскими огнями.
— С Новым годом! — крикнули они ей.
— С Новым годом! — отозвалась Лена и улыбнулась.
Телефон в сумочке начал вибрировать. Звонил Игорь. Один раз, второй, третий. Лена достала аппарат, посмотрела на экран, где светилось фото мужчины, который еще утром казался ей близким и родным. Потом нажала кнопку «Без звука» и опустила телефон обратно в сумку.
Она стояла у подъезда, кутаясь в пальто. Было холодно. Ноги в туфлях начинали мерзнуть. Но внутри разливалось горячее чувство освобождения.
В этот момент над городом ударил громкий залп, и небо расцвело зелеными и золотыми огнями. Куранты били где-то там, на Красной площади, и в каждом телевизоре страны.
Лена остановилась, подняла голову к небу и зажмурилась, подставляя лицо снежинкам. Она встречала Новый год одна, на улице, без оливье и шампанского. Но она точно знала, что сделала правильный выбор. Потому что она не позволила себя унизить. Потому что она осталась собой.
Прошло минут двадцать. Лена уже всерьез начала замерзать, когда к подъезду наконец подъехала машина — серая «Киа» с шашечками. Водитель приоткрыл окно:
— Лена? Вам на Щелковскую?
— Да, это я, — она открыла дверь и села в теплый салон, с наслаждением ощущая тепло печки.
Водитель, мужчина лет пятидесяти в вязаной шапке, покосился на нее в зеркало заднего вида:
— Одна в новогоднюю ночь?
— Одна, — Лена кивнула и улыбнулась. — Зато со спокойной совестью.
Водитель усмехнулся, но больше ничего не спросил. Включил радио, там пела какая-то старая, добрая песня. Лена откинулась на сиденье и впервые за этот вечер по-настоящему расслабилась.
Она знала, что завтра будет непростой разговор, что Игорь будет звонить, извиняться, говорить, что она все не так поняла. Возможно, он даже пообещает поговорить с матерью. Но Лена также знала, что ничего не изменится. Вера Николаевна никогда не примет другую женщину на место своей идеальной Ларисы. А Игорь никогда не найдет в себе сил противостоять матери.
И главное — Лена больше не хотела этого. Она больше не хотела доказывать, что она достаточно хороша. Не хотела соревноваться с призраком. Не хотела ждать, когда же ее наконец заметят и оценят.
Такси мчалось по почти пустой Москве, мимо окон, где светились елки, мимо людей с бокалами в руках. Лена смотрела на город и думала о том, что жизнь слишком коротка, чтобы быть чьим-то вторым выбором. В сорок шесть лет она имела право на отношения, где ее любят настоящую, а не сравнивают с недостижимым идеалом.
И если этот мужчина не смог этого дать — значит, он был просто не ее человеком.
В кармане пальто зазвонил телефон — снова Игорь. Лена даже не стала доставать. Она откинула голову на подголовник и закрыла глаза.
Впереди был новый год. Чистый, как этот первый январский снег за окном. И в этом году обязательно найдется место для настоящего счастья — без сравнений, без теней, без компромиссов с собственным достоинством.
Главное, что она это наконец поняла.