Тяжелая связка ключей привычно звякнула в руке, и Марина на секунду замерла перед дверью собственной квартиры. Ей нужно было это мгновение — просто чтобы сделать глубокий вдох, натянуть на лицо маску спокойствия и переступить порог того места, которое она по привычке называла домом. Хотя в последнее время это больше напоминало гостиницу с полным пансионом, где она была и администратором, и горничной, и главным спонсором.
Пакеты с продуктами оттягивали руки, врезаясь пластиковыми ручками в ладони. Марина поморщилась. Ей сорок два, она главный бухгалтер крупной строительной фирмы, уважаемый человек, а чувствует себя вьючным животным.
Щелчок замка прозвучал в тишине подъезда слишком громко.
В прихожей ее встретила привычная картина: ботинки мужа, Олега, валялись посреди коврика, словно он выпрыгнул из них на ходу, спасаясь от погони. Рядом аккуратно, носочек к носочку, стояли туфли его мамы, Светланы. Марина подавила тяжелый вздох. Свекровь снова здесь. Третий раз за неделю.
Из кухни доносился аппетитный запах жареной картошки с грибами и приглушенные голоса. Смех. Такой беззаботный, легкий смех, которого в жизни самой Марины не было уже, кажется, пару лет.
— Мариночка! — голос свекрови был сладким, как патока. — А мы тебя заждались. Олежек уже весь извелся, проголодался, бедный мальчик.
Светлана выплыла в коридор, вытирая руки о полотенце. Она выглядела прекрасно для своих шестидесяти пяти: укладка, свежий маникюр, блузка, которую Марина подарила ей на Восьмое марта.
— Здравствуй, Светлана, — Марина поставила пакеты на пол, чувствуя, как гудят ноги. — Олег мог бы и встретить меня, я звонила, что еду из магазина. Или хотя бы пакеты разобрать.
— Ой, ну что ты начинаешь с порога, — махнула рукой свекровь, но глаза ее остались холодными. — У мальчика сейчас сложный период, творческий кризис. Ему нужно вдохновение, покой, а не таскание картошки. Ты же сильная женщина, Мариша, всё на себе тянешь, умница наша.
Олег появился следом. В домашних тренировочных штанах, с телефоном в руке. За последние полгода, что он сидел без работы, муж немного раздался в талии, но лицо его по-прежнему сохраняло то мальчишеское, слегка обиженное выражение, которое когда-то казалось Марине очаровательным.
— Привет, Маш, — бросил он, даже не пытаясь поцеловать жену. Сразу заглянул в пакет. — А красную рыбу взяла? Я же просил слабосоленую, под пиво.
— Взяла, Олег. И рыбу, и мясо, и твои любимые сыры, — Марина сняла пальто, чувствуя, как усталость накатывает тяжелой волной. — У меня сегодня был аудит, я на ногах с восьми утра. Может, чаю нальешь?
— Там чайник горячий, сама нажми кнопку, — буркнул муж, выуживая упаковку форели. — Мам, пошли, сейчас бутерброды сделаем.
Марина прошла на кухню, помыла руки и села на краешек стула. На столе стояла грязная сковорода. Никто не предложил ей ужин. Они просто ждали деликатесов.
Два с половиной года назад Олег «устал работать на дядю» и решил открыть свой бизнес по продаже стройматериалов. Марина поддержала. Она всегда его поддерживала. Сняла деньги с накопительного счета, помогла с оформлением. Бизнес прогорел через восемь месяцев — Олег не учел логистику, рассорился с поставщиками и просто перестал отвечать на звонки, предоставив жене разгребать долги. Потом был период депрессии — полгода Олег лежал на диване и смотрел сериалы. Затем началась череда краткосрочных подработок, каждая из которых заканчивалась конфликтом с начальством. Последние полгода он вообще не работал, называя себя «свободным консультантом», но консультировал в основном диван, лежа на нем с планшетом.
— Мариночка, — Светлана села напротив, сочувственно заглядывая в глаза. — Ты выглядишь ужасно, дорогая. Мешки под глазами, кожа серая. Тебе бы в санаторий.
— На санаторий нужно время и деньги, — сухо ответила Марина, намазывая масло на хлеб. — А я сейчас единственный кормилец в семье. Ипотека сама себя не заплатит.
— Вот об этом я и хотела поговорить, — свекровь тут же сменила тон на деловой. — Деньги — дело наживное. А здоровье не купишь. У меня вот спина совсем разболелась, спасу нет. Врач сказал — нужна хорошая физиотерапия, массажи, возможно, иглоукалывание. В городской поликлинике очереди на полгода вперед, а мне сейчас плохо.
Олег, жуя бутерброд с рыбой, активно закивал:
— Да, Маш, маме реально плохо. Она вчера даже встать не могла, звонила мне, плакала.
Марина медленно жевала, глядя в окно. На улице сгущались сумерки, зажигались фонари. Ей хотелось просто лечь и закрыть глаза, чтобы исчезли и эта кухня, и эти просительные, но требовательные взгляды.
— Сколько? — коротко спросила она.
— Ну... — Светлана замялась, словно ей было неловко, хотя Марина знала: это лишь игра. — Там курс стоит около пятидесяти тысяч. Плюс лекарства. Плюс такси, я же не могу на автобусе трястись с больной спиной. Думаю, тысяч семьдесят хватит на первое время.
Семьдесят тысяч. Это была почти вся ее премия, которую она планировала отложить на ремонт машины — коробка передач уже давно барахлила.
— Светлана, у нас сейчас туго, — попыталась возразить Марина. — Я только закрыла кредит за прошлый проект Олега.
— Маш, ну ты чего? — возмутился муж. — Это же мама! Ты на себе экономишь, ладно, но на здоровье матери? У тебя же есть заначка, я знаю. Ты всегда что-то прячешь.
— Я не прячу, Олег, я планирую бюджет. В отличие от некоторых.
— Не ссорьтесь, прошу вас! — всплеснула руками свекровь. — Если для Марины эти бумажки важнее моего здоровья, я пойму. Помучаюсь, ничего страшного. Может, продам свои сережки старые, те, что от бабушки остались... Память, конечно, но что поделать.
Это был запрещенный прием. Марина знала, что никаких сережек никто продавать не будет, а вот разговоров о том, какая она черствая невестка, хватит на всех родственников до пятого колена.
— Хорошо, — Марина потерла виски. — Я переведу завтра. Но в следующем месяце придется затянуть пояса. Олег, тебе придется отказаться от платной подписки на игровые сервисы и спортзал, в который ты все равно не ходишь.
— Да без проблем! — легко согласился муж, уже снова уткнувшись в телефон. — Главное, маму подлечить.
Ужин прошел в привычном режиме: Светлана рассказывала о сплетнях соседок, Олег смеялся, Марина молча пила чай, мечтая о тишине.
Следующие две недели Марина работала на износ. Взяла дополнительный проект на удаленке, сидела за ноутбуком по ночам, сверяя платежные ведомости и акты сверок. Олег ходил вокруг нее на цыпочках ровно два дня, а потом вернулся к обычному режиму: сон до обеда, компьютерные игры, вечерние посиделки с мамой, которая теперь приезжала почти каждый день «рассказать, как проходят процедуры».
Правда, о самих процедурах Светлана говорила туманно.
— Ой, доктор такой душка, так мял, так мял! — ворковала она, накладывая себе добавку рагу, которое приготовила Марина в час ночи. — Мне уже гораздо лучше. Летаю просто!
Марина только кивала. Ей было некогда вникать. Годовой отчет на работе, плюс подработка, плюс быт. Она чувствовала себя белкой в колесе, которое никогда не остановится.
Странности начались во вторник.
Марина отпросилась с работы пораньше — разболелся зуб. Она не предупредила мужа, решив сделать сюрприз и, возможно, просто полежать в тишине, пока он, как обычно, будет в «поисках вдохновения» гулять по парку или сидеть у компьютера.
Подходя к квартире, она услышала музыку. Играло что-то веселое, эстрадное. Дверь была не заперта на нижний замок. Марина тихо вошла в прихожую.
В комнате, судя по звукам, шло застолье. Звон бокалов, громкий голос свекрови.
— ...ну, слава богу, провернули! — вещала Светлана. — А то я уж думала, не успеем до сезона.
— Да ладно, мам, я же сказал — все решу, — голос Олега звучал хвастливо и немного пьяно. — Машка в цифрах своих закопалась, жизни не видит. Ей скажи «надо», она и выложит. У нее этот... как его... комплекс спасателя!
Марина замерла. Рука, потянувшаяся было снять сапог, повисла в воздухе. Зубная боль мгновенно исчезла, уступив место холодному, жгучему чувству в груди.
— Ой, и не говори, сынок, — рассмеялась свекровь. — Но ты тоже молодец. Хорошо придумал про спину. Я уж думала, придется реально в поликлинику идти для справки, а она даже не спросила. Перевела денежки как миленькая.
— Ну так! Я знаю подход, — самодовольно хмыкнул Олег. — Сейчас еще на машину ее раскрутим. Скажу, что нашел работу, но нужна машина, чтобы ездить на объекты. А твою старую «Ладу» продадим, добавим, и возьмем мне кроссовер. А ты на даче будешь жить припеваючи, с новой беседкой.
— Беседка чудесная вышла, — мечтательно протянула Светлана. — И материалы качественные, дорогие. Не зря семьдесят тысяч ушли. Рабочие, правда, содрали три шкуры, но зато красота! Соседка, Любка, от зависти лопнет. А то все хвасталась своим зятем. Мой сын не хуже!
Марина медленно выпрямилась. В ушах шумело. Семьдесят тысяч. Беседка. На даче. А не спина. Не лекарства. Не здоровье.
Она вспомнила, как отказывала себе в покупке новых сапог, заклеивая старые. Как не пошла к платному стоматологу сразу, дотянув до острой боли, чтобы сэкономить. Как сидела ночами над чужими балансами, пока глаза не начинали слезиться.
Сколько раз она уже прокручивала в голове этот разговор? Сколько раз репетировала фразы, которые никогда не решалась произнести вслух? «Хватит», «Я устала», «Это несправедливо». Десять лет брака, и все десять лет она молчала, потому что боялась. Боялась одиночества, боялась осуждения, боялась признать, что ошиблась в человеке.
Но сейчас страх исчез. Остался только холодный, трезвый расчет.
Она тихо разулась, прошла по коридору и встала в дверях комнаты.
На столе — праздничная картина: коньяк дорогой, из запасов, которые Марина берегла для особого случая, икра, фрукты. Олег развалился в кресле с сигарой — тоже из подарка партнеров Марины. Светлана сидела на диване, румяная, довольная, перебирая в руках какие-то каталоги.
Первым ее заметил Олег. Его улыбка исчезла.
— Маш? Ты чего так рано?
Светлана обернулась, едва не выронив бокал.
— Ой, Мариночка! А мы тут... мы тут празднуем мое выздоровление! Представляешь, чудесное исцеление! Врач сказал — просто чудо!
Марина молча подошла к столу. Взяла бутылку коньяка, посмотрела на этикетку. Почти пустая.
— Беседка, значит? — тихо спросила она.
В комнате повисла тишина. Слышно было, как тикают часы на стене — подарок Олега на прошлую годовщину, купленный, конечно же, на ее деньги.
— Какая беседка? — фальшиво удивилась свекровь, но глаза ее забегали. — Доченька, тебе послышалось. Мы говорили про... про соседку! У нее беседка сгорела.
— Я все слышала, — Марина подняла глаза на мужа. — Комплекс спасателя? Жизни не вижу?
Олег вскочил, пытаясь придать лицу уверенное выражение, но выходило жалко.
— Ты не так поняла! Мы просто шутили! Мам, скажи ей!
— Конечно шутили! — подхватила Светлана, поднимаясь. — Мариша, ты устала, у тебя нервы. Тебе надо выпить, расслабиться. Ну потратили мы немного не туда, ну и что? Это же для семьи! Дача — она же общая! Мы же для будущих внуков стараемся!
— Внуков? — Марина почти улыбнулась. — Каких внуков, Светлана? У Олега на детей времени нет, он в поисках себя. А у меня денег нет, потому что я содержу двух взрослых людей, которые меня не уважают.
— Как ты смеешь так разговаривать с матерью! — взвизгнул Олег, пытаясь перейти в нападение. Это была его обычная тактика. — Ты попрекаешь нас куском хлеба? Меркантильная! Тебе только деньги важны! А где душа? Где любовь?
— Любовь? — Марина посмотрела на мужа так, словно видела его впервые. И в этот момент она действительно увидела его настоящего. Не того перспективного парня, за которого выходила замуж десять лет назад, а обленившегося, лживого приспособленца.
— Да, любовь! — Олег начал расхаживать по комнате. — Я, может, сейчас не зарабатываю миллионы, но я ищу свой путь! А ты должна меня поддерживать! В радости и в горе! А ты считаешь копейки! Маме нужна была эта беседка для душевного равновесия! Это терапия!
— Терапия за мой счет, пока я хожу в дырявых сапогах?
— Не утрируй! — фыркнула свекровь. — Могла бы и купить себе сапоги, если бы не тратила деньги на всякую ерунду. А матери помочь — святое дело. И вообще, квартира эта — совместно нажитое имущество, так что не командуй тут!
— Совместно нажитое? — Марина медленно села на стул. — Квартира куплена на мои деньги, на мой кредит, который я брала за полгода до свадьбы. У меня есть все документы, все платежки. Ты забыл, Олег? Или думал, я не додумаюсь проверить?
Это была неправда. Квартира действительно была куплена до брака, но на деньги родителей Марины. Но сейчас ей было все равно. Главное — они поверили.
— Ты... ты нас выгоняешь? — Светлана прижала руки к груди. — На улицу? Родную мать и мужа? Зимой?
На дворе стоял октябрь, но драматизма свекрови было не занять.
Марина не ответила. Она встала и вышла из комнаты. Прошла на кухню, налила себе воды. Выпила медленно, глядя в окно.
Ей нужно было время подумать.
Она просидела на кухне минут двадцать. В комнате стояла напряженная тишина — Олег со Светланой явно совещались шепотом. Марина слышала обрывки фраз: «...успокоится... всегда прощала... надо подождать...»
Но она не собиралась прощать. Не на этот раз.
Когда Марина вернулась в комнату, лицо ее было спокойным.
— У вас есть до завтрашнего вечера, чтобы забрать вещи, — сказала она ровным голосом. — Олег, завтра я подам на развод. Светлана, вы больше не приходите сюда без приглашения.
— Маш, ты с ума сошла! — Олег вскочил. — Да куда я пойду?!
— К маме. У нее трехкомнатная квартира. Или снимите что-нибудь. Это уже не моя проблема.
— Я не дойная корова, — сказала она тихо, но твердо. — И я не банкомат. Спектакль окончен.
Олег попытался схватить Марину за руку, но она отстранилась.
— Маш, ну подожди, давай поговорим нормально! Я найду работу, честно! Я исправлюсь!
— Сколько раз ты уже это говорил? — Марина посмотрела ему в глаза. — Я устала, Олег. Я просто очень устала. Уходите. Пожалуйста.
Светлана попыталась разыграть сердечный приступ, схватившись за грудь и тяжело дыша, но Марина спокойно достала телефон:
— Вызвать скорую?
Свекровь, злобно сверкнув глазами, резко выпрямилась и начала собирать со стола остатки еды.
— И икру не забудьте, — тихо сказала Марина. — Вам же нужно силы восстанавливать.
Они ушли только поздно ночью. Олег пытался скандалить, потом плакать, потом снова угрожать. Марина сидела на кухне и пила чай, не реагируя.
Когда за ними наконец захлопнулась дверь, она не стала плакать. Ей почему-то не хотелось. Была только пустота. И странное, непривычное ощущение тишины.
Марина подошла к двери и закрыла ее на все замки. Потом набрала номер знакомого мастера.
— Сергей, добрый вечер. Извините, что поздно. Завтра утром можно поменять замок? Да, срочно. Спасибо.
Она вернулась в комнату. На столе остались грязные бокалы и пятна от коньяка. Марина методично собрала все, вынесла на кухню, загрузила в посудомоечную машину. Со стола смахнула крошки. Протерла столешницу.
Фотография Олега в рамке все еще стояла на полке. Марина взяла ее, посмотрела на молодое, улыбающееся лицо. Это было сделано на их свадьбе. Десять лет назад.
Она убрала фотографию в ящик. Не выбросила — просто убрала.
В тот вечер она впервые за долгое время заказала себе еду из ресторана. Не готовила, не стояла у плиты. Просто заказала пиццу и роллы. Открыла бутылку вина, которое когда-то подарили партнеры.
Телефон начал разрываться от звонков примерно через час. Звонил Олег, звонила Светлана, потом пришло сообщение от какой-то тетки Олега: «Как тебе не стыдно! Семью разрушила!»
Марина спокойно, методично заблокировала все номера. Один за другим.
На следующее утро она проснулась не от будильника, а сама. Было тихо. Невероятно тихо. Никто не гремел посудой, не требовал завтрак, не включал телевизор.
Марина потянулась, чувствуя каждую мышцу своего тела. Зуб больше не болел.
Она неспешно сварила кофе — хороший, зерновой, который Олег вечно называл невкусным, предпочитая растворимый. Наслаждаясь ароматом, она подошла к окну.
Внизу, у подъезда, стояла знакомая фигура. Олег. Он переминался с ноги на ногу, глядя на ее окна. Увидев Марину, он начал активно махать руками. В руках у него был букетик поникших гвоздик.
Марина сделала глоток кофе и отошла от окна.
Развод затянулся на четыре месяца. Олег пытался делить имущество, требовал компенсацию, даже пытался доказать, что вкладывался в ремонт квартиры. Но хороший адвокат, которого наняла Марина, быстро разобрался с документами.
Выяснилось много интересного. Оказывается, Олег набрал микрозаймов на тридцать тысяч, играя в онлайн-казино. Теперь эти долги были только его проблемой.
Светлана пыталась прорваться к Марине на работу дважды. Устраивала сцены в холле, взывала к совести охранников. Марина просто просила вызвать полицию, и свекровь быстро ретировалась.
Коллеги, к удивлению Марины, никто не осудил. Наоборот, главбух из соседнего отдела, пожилая женщина с умными глазами, только покачала головой:
— Давно надо было, Марин. Ты будто помолодела.
И это было правдой. Через полгода Марина купила себе те самые сапоги. Хорошие, кожаные, на которые смотрела еще прошлой зимой. Потом съездила в санаторий. Одна. Гуляла, читала книги, спала сколько хотела.
Впервые за много лет она строила планы, в которых были только слова «я хочу», а не «я должна».
Однажды, выходя из магазина, она случайно столкнулась с бывшей свекровью. Светлана выглядела старше, уставшей. Пальто на ней было потертое. Она тащила тележку с продуктами.
Увидев Марину — в новом пальто, ухоженную, спокойную — Светлана поджала губы.
— Ну что, счастлива? — спросила она с плохо скрытой злостью. — А Олежек наш работает курьером. Спину срывает. А мог бы большим человеком стать.
Марина посмотрела на нее. Странно, но она не чувствовала ни злости, ни торжества. Только легкую грусть от потраченного времени.
— Желаю вам всего хорошего, — сказала она тихо и пошла дальше.
Она больше не оглянулась. Ей было все равно, кем работает Олег, как там его дела и что думает его мама.
Этот урок стоил дорого. Но свобода стоила каждого потраченного рубля.