Сегодня вы, возможно, удивитесь, а может, и сладко потянетесь на диване, осознав своё счастье. Мы не будем говорить о политике или высоких материях. Мы поговорим о том, что ближе к телу — о комфорте, лени и технологиях, которые то ли спасают, то ли пугают.
Как всегда с шутками и прибаутками, а как иначе, когда речь заходит о столкновении двух миров?
Поэтому, наливайте чаёк/кофеёк/коньячок, устраивайтесь поудобнее (скорее всего, вы читаете это со смартфона, пока едете в такси или ждёте курьера), есть о чём поговорить. И да, в каждой шутке есть доля правды, а всё остальное — повод почесать затылок.
Каждый, кто хоть раз пытался объяснить иностранцу, что такое "скинуть на Сбер" или "оплатить лицом", знает этот взгляд. Взгляд человека, который увидел НЛО. Потому что наша цифровая реальность для среднего европейца — это какая-то магия Хогвартса, помноженная на технологии Тони Старка.
Взять хотя бы... Германию. Локомотив европейской экономики, страна инженеров, BMW и автобанов. Казалось бы, там роботы должны уже давно подавать пиво, а документы оформляться силой мысли.
Да щаз!!!
В реальности Германия — это заповедник бумаги. Бумажное царство, где факс (да-да, та самая жужжащая коробка из 90-х) до сих пор считается легитимным и надёжным средством связи.
В России ты заходишь на Госуслуги, тыкаешь три кнопки, и у тебя оформлен загранпаспорт, прописка, пособие на кота и запись к врачу. В Германии, чтобы получить пин-код от банковской карты (!), тебе пришлют письмо.
Бумажное. В конверте. По почте.
И идти оно будет неделю. А саму карту пришлют в другом письме. Через другую неделю. В целях безопасности, понимаешь ли.
Мой знакомый, переехавший в Берлин, словил культурный шок, когда попытался подключить домашний интернет. Он-то, наивный, думал: сейчас зайду на сайт, оставлю заявку, завтра придет мастер.
Ага, разбежался!
Термин (это их священное слово "запись") назначили через три недели. ТРИ НЕДЕЛИ, КАРЛ! Всё это время он сидел на мобильном интернете, который там стоит как крыло от самолёта и ловит чуть лучше, чем в сибирской тайге во время бури.
В России курьер "Самоката" или "Лавки" привозит тебе продукты быстрее, чем ты успеваешь вскипятить чайник. 15 минут — и у тебя молоко, хлеб и шоколадка. Мы к этому привыкли, для нас это норма. "Ой, что-то долго, 20 минут везут, совсем расслабились", — ворчим мы.
Немцу такое расскажи — он решит, что ты бредишь. В воскресенье магазины закрыты. Вообще. Совсем. Хочешь кушать? Иди в ресторан или на заправку за чипсами втридорога. Забыл купить хлеба в субботу? Ну, похудеешь, полезно для здоровья.
Но самое интересное начинается, когда они приезжают к нам!
Прилетел ко мне приятель Ганс. Инженер, умный мужик, рациональный до мозга костей. Первые два дня он ходил с открытым ртом.
Сцена первая. Мы в метро.
Я подхожу к турникету, смотрю в камеру, створки открываются. Прохожу.
Ганс стоит, глаза по пять копеек:
— Ты что сделал? Ты хакнул систему?
— Нет, я просто посмотрел. Оплата лицом.
— Лицом?! Но где чек? Где билет? А если она спишет миллион?
— Ганс, расслабься, это биометрия.
Он потом полдня щупал своё лицо, проверяя, на месте ли оно. Для него это дикость. У них "Datenschutz" (защита данных) — это религия. Они лучше будут таскать килограммы мелочи в карманах (потому что "Nur Bares ist Wahres" — только наличные правдивы), чем дадут камере себя сфотографировать.
Сцена вторая. Сидим дома, вечер.
— Ганс, пиццу будешь?
— Да, давай. Надо звонить? А у нас есть наличка курьеру?
— Зачем?
Я молча тыкаю в телефон. Через 20 минут звонок в дверь.
Ганс смотрит на горячую пиццу, на меня, на телефон:
— А как ты заплатил?
— В приложении привязана карта.
— А чаевые?
— Там же нажал кнопочку.
Но добил я его ипотекой. Рассказал, что мой коллега оформил ипотеку на квартиру, сидя на вот этом самом диване, просто загрузив документы в приложение банка. Никаких нотариусов, никаких очередей, никаких папок с бумагами толщиной с "Войну и мир".
Ганс помолчал, отхлебнул нашего жигулевского и выдал:
— Знаешь, это пугает.
— Что именно?
— Скорость. У вас всё слишком быстро. Вы не успеваете подумать. У нас пока письмо идёт, ты сто раз передумаешь, нужно ли тебе это. А у вас — клик, и ты владелец квартиры. Клик, и ты с едой. Клик, и деньги улетели другу.
— Так это же удобно!
— Удобно. Но это... как наркотик. Вы живете в цифровом раю, но вы в нём голые. Про вас всё знают.
— А про вас не знают?
— Про нас знают папки в архиве. Чтобы их найти, нужно поднять задницу чиновника. А это надежная защита, потому что лень чиновника бесконечна.
Долго ещё спорили. Он мне про приватность и "душевность" кэша, я ему про кэшбэки и переводы по номеру телефона.
И всё время Ганс спрашивал:
— А если телефон сядет?
— Пауэрбанк есть.
— А если интернета нет?
— Такого не бывает.
— А если хакеры?
И тут я понял одну вещь.
Мы действительно разные.
Они цепляются за старое, потому что оно кажется им надежным. Бумага не зависнет, факс не взломают (кому он нужен?), наличные не заблокирует банк. Это такой аналоговый уют, "тёплый ламповый" мир, где всё медленно и основательно.
А мы... Мы несемся вперед на первой космической. Нам нужно "здесь и сейчас". Мы готовы отдать свои биометрические данные за то, чтобы не стоять в очереди. Мы готовы жить в смартфоне, потому что реальный мир за окном бывает слишком суровым и непредсказуемым, а в приложении всё четко, красиво и с пуш-уведомлениями.
В России цифровизация — это способ обойти бюрократию, перепрыгнуть через головы хамоватых теть в окошках. Это наш способ сделать жизнь человеческой.
В Германии бюрократия — это священная корова, и цифровизация там буксует, потому что она угрожает этому порядку.
И вот тут я, наконец, нашел что ответить Гансу про нашу «цифровую наготу». Он думает, что мы беспечные, но на самом деле за этим удобством стоит мощный фундамент, о котором мало кто задумывается, пока всё работает.
Речь о так называемой локализации данных. Это не просто умное слово, а законодательное требование (привет, ФЗ-152 «О персональных данных»), согласно которому всё, что касается нас с вами, должно физически храниться на территории России. И это логично: когда твои данные лежат на сервере где-нибудь в Аризоне или под Франкфуртом, они автоматически подпадают под иностранные законы и становятся легкой добычей для чужих спецслужб и регуляторов.
А у нас подход другой — киберсуверенитет. Размещение данных внутри страны позволяет нашим органам контролировать их защиту: сертифицированная инфраструктура, проверки Роскомнадзора, а в случае взлома или утечки — оперативное расследование «не отходя от кассы».
Для нас, обычных пользователей, это практическая защита, а не абстракция. Наши данные не «уезжают» в ненадежные юрисдикции, и если вдруг что случится, мы идем в российский суд, а не пишем жалобы «на деревню дедушке» за океан. Да, бизнесу от этого нелегко: приходится тратиться на сервера, перестраивать архитектуру и классифицировать уровни угроз. А международные сервисы, которые отказываются играть по этим правилам, просто блокируются. Но такова цена безопасности. Локализация — это тот самый «щит», который делает нашу цифровую гонку устойчивой, гарантируя, что мы знаем, где лежат ключи от нашей жизни и кто за них отвечает.
Так что, может, мы и летим быстро, но подушку безопасности пристегнуть не забыли.
Ганс улетел домой, в свой "бумажный" Берлин. На прощание я перевел ему на карту остаток долга за пиво. Деньги шли три дня.
А он мне потом написал (в мессенджере, слава богу, не письмом): "Купил себе умные часы. Пытался оплатить ими кофе. Официант позвал администратора. Скучаю по вашему Мордору".
Вот так и живем. Они берегут свои бумажки и конфиденциальность, стоя в очередях на почте. А мы заказываем ипотеку и продукты, не вставая с унитаза (уж простите за натурализм).
И знаете что?
Вполне возможно, что они правы со своей осторожностью. Но я, пожалуй, выберу доставку за 15 минут и оплату улыбкой.
А вы что скажете? Готовы вернуться к наличке и очередям ради "безопасности", или ну его нафиг этот факс?