Свидание вслепую в полночь
Елена поправила у зеркала нитку жемчуга — единственное украшение, которое она позволила себе надеть в этот вечер. Жемчуг был холодным, тяжелым и казался чужим на шее, отвыкшей от парадных выходов. В квартире пахло разогретой в духовке курицей с розмарином и тяжелыми, сладкими духами Галины, которые висели в воздухе плотным облаком, вытесняя привычный запах лаванды и старых книг.
— Ленка, ну чего ты копаешься? — голос Галины донесся из гостиной. — Стол стынет! И вообще, у тебя вид, будто мы тебя на казнь ведем. Улыбнись, ну! Пятьдесят восемь — это новые тридцать, забыла?
Елена вздохнула, глядя на свое отражение. Прошло два года, как не стало Андрея. Два года тишины, которую она научилась ценить. Но её подругам — шумной Галине и вечно поддакивающей Вере — эта тишина казалась болезнью, которую нужно срочно лечить хирургическим вмешательством.
Гостиная преобразилась. Галина вытащила из серванта праздничный сервиз, который Елена не трогала с поминок.
— Девочки, зачем столько еды? — Елена окинула взглядом стол. — Мы же собирались просто посидеть, чаю попить.
— Чай — это для пенсионерок на лавочке, — заявила Галина, открывая шампанское. — А мы еще ого-го! К тому же… к нам может кто-нибудь заглянуть.
— Кто? — Елена почувствовала, как внутри всё сжимается.
— Ой, да брось ты! «Случайно» заглянет. Мимо проходил человек, свет увидел. Что мы, звери, не пустим?
В этот момент в дверь позвонили. Звонок прозвучал резко, требовательно.
— Открой! — подтолкнула её Галина. — Хватит киснуть в одиночестве, мужик в доме нужен, хотя бы чтобы гвоздь забить!
Елена медленно пошла к двери. Ей хотелось запереться в ванной, но проклятая интеллигентная привычка «держать лицо» не позволила ей устроить скандал.
На пороге стоял Виктор. Бывший коллега мужа. Он постарел, поседел, в руках держал нелепый букет гвоздик и коробку торта.
— Добрый вечер, Лена, — проговорил он, переминаясь с ноги на ногу. — Я тут… мимо проезжал. Галя сказала, у вас тут девичник…
Он врал. Врал неумело. Мужчина, который «проезжает мимо» в пятницу вечером в спальном районе, не имеет при себе торта и цветов.
Как только Виктор вошел, спектакль начался. Галина и Вера вели себя как свахи на деревенской свадьбе. Они громко смеялись и бесконечно нахваливали Елену, словно товар на рынке.
— А Ленка у нас такая хозяйка! Ты посмотри, какая курица! Сама мариновала! — врала Галина, накладывая Виктору кусок, купленный в кулинарии и наспех разогретый в духовке.
Виктор кивал, вежливо улыбался и бросал на Елену короткие, виноватые взгляды. Он явно чувствовал фальшь происходящего.
Елена сидела с прямой спиной. Внутри неё рос холодный ком гнева. Неужели они думают, что она настолько жалка? Что она — сломанная вещь, которую нужно срочно починить, приставив к ней первого попавшегося мужчину?
— А помнишь, Лен, как вы с Витей на корпоративе танцевали десять лет назад? — вдруг выдала Вера. — Вы так смотрелись вместе! Андрей тогда еще ревновал, шутил…
Упоминание Андрея стало последней каплей. Воздух в комнате словно сгустился. Елена увидела, как дрогнула рука Виктора. Он знал Андрея. Он уважал его. И сейчас его заставляли участвовать в пляске на костях этой памяти.
— Кстати, скоро двенадцать! — Галина вскочила. — Я предлагаю тост! За новую жизнь! За то, чтобы в этом доме снова зазвучал мужской голос!
Часы начали бить. Бом. Бом.
Елена встала. Она не взяла бокал. Она вцепилась в край стола так, что заболели пальцы, и обвела присутствующих тяжелым взглядом.
— Подожди, Галя.
— Что? Тост хочешь сказать?
— Хочу. Но не тот, который вы ждете. Я хочу выпить за честность, которой сегодня здесь нет ни на грош.
В комнате повисла тишина.
— Вы устроили этот цирк, даже не спросив меня, — голос Елены звенел. — Вы притащили сюда человека, обманув его. Вы считаете, что мое одиночество — это дефект. Что без мужчины рядом я неполноценна. Что моя память о муже — это мусор, который пора вымести.
Она перевела взгляд на Виктора. Тот сидел неподвижно, глядя на неё во все глаза.
— Мне пятьдесят восемь лет. Я не кукла, которую можно передавать из рук в руки. Вы хотели потешить свое самолюбие. «Мы спасли бедную Лену». Так вот, спасать меня не надо.
— Лен, ты чего… — пролепетала Галина. — Мы же от души…
— Это неважно! Важно то, что вы меня предали. Вы выставили меня товаром. Это унизительно.
Она замолчала, переводя дыхание.
— Я думаю, вам пора. Вечер окончен. Еду забирайте. Празднуйте «новую жизнь» в другом месте.
Галина открыла рот, чтобы устроить скандал, но наткнулась на взгляд Елены. В этом взгляде было столько спокойной силы, что Галина осеклась. Она поняла: власть переменилась. Той мягкой Лены больше нет.
— Ну и пожалуйста, — фыркнула она. — Психопатка. Сиди одна, пока мхом не поросла!
Хлопнула входная дверь. Шум и суета исчезли.
Елена тяжело опустилась на стул. Ей было стыдно и горько. Испорченный вечер, скандал, и Виктор… Боже, он ведь всё еще сидел здесь.
— Прости, Витя, — глухо сказала она, закрыв лицо руками. — Тебе тоже лучше уйти. Они не со зла, наверное, просто… дуры. Я не знала, что ты придешь.
— А я знал, — раздался его спокойный голос.
Елена подняла голову. Виктор стоял рядом и наливал себе шампанское.
— Галина мне позвонила три дня назад. Сказала: «Лена пропадает, плачет, нужен мужик, приходи, мы всё устроим».
Елена вспыхнула:
— И ты пришел? Зная это? Зачем? Посмеяться?
Виктор покачал головой.
— Нет, Лена. Я пришел не потому, что Галя позвала. Я пришел, потому что хотел увидеть тебя. Просто тебя.
Он посмотрел ей в глаза — тепло и без жалости.
— Я знал, что этот вечер будет фарсом. Но я подумал: это мой единственный шанс. И я не мог позволить, чтобы на моем месте оказался кто-то случайный, кто мог бы тебя обидеть. А твой тост… он был великолепен. Я давно хотел сказать Гале что-то подобное, но смелости не хватало. А ты смогла.
Елена смотрела на него, и лед внутри начал таять. Она увидела не «кандидата в мужья», а человека. Одинокого, понимающего, который согласился сыграть роль шута, лишь бы быть рядом.
— Так ты… специально подыгрывал про курицу? — спросила она. — Ты же терпеть не можешь розмарин.
— Ненавижу, — признался Виктор с улыбкой. — Как и покупные торты. Но я боялся, что если начну спорить, они набросятся на тебя с удвоенной силой.
Елена вдруг рассмеялась. Тихо, но без горечи.
— Господи, какой бред. И что нам теперь делать с этой горой еды?
— Я могу выкинуть это "кулинарное чудо". А ты, если у тебя осталось желание, можешь заварить тот самый кофе. Настоящий.
Елена встала. Жемчуг на шее больше не казался таким тяжелым.
— Кофе есть. И, кажется, где-то была банка домашнего вишневого варенья. Андрей его очень любил.
— Я тоже люблю вишневое, — мягко сказал Виктор.
— Я знаю.
Она распахнула форточку. Свежий ночной воздух ворвался в комнату, выветривая запах приторных духов. Часы показали пятнадцать минут первого.
Свидание вслепую закончилось катастрофой, чтобы начаться заново — уже без масок, без лжи и без лишних свидетелей.
— Садись, Витя. Я сейчас всё уберу. Начнем с чистого листа.
И Виктор сел, отодвинув в сторону грязную тарелку, и впервые за этот вечер почувствовал себя на своем месте.
Юлия Вернер ©