— Ты уверен, что она ничего не заметит?
— Ой, перестань. Она вечно витает в облаках своих декораций и партитур. Ей не до бытовых мелочей, Вика. Главное — убери за собой бокалы и проветри комнату.
— А если вернётся раньше?
— Не вернётся. У неё прогон, потом худсовет. Я здесь хозяин, в конце концов. Делай что хочешь, только простыни смени.
Часть 1. Хрустальный замок с трещиной
Ключ в замке повернулся бесшумно, словно стальной палец прикоснулся к губам, призывая к тишине. Оля всегда входила в квартиру именно так — не вторгаясь, а втекая, которое считала продолжением собственной души.
Эта квартира досталась ей от тётки Тамары, женщины экстравагантной и волевой, укатившей три года назад в Сочи с новым мужем, бывшим капитаном дальнего плавания. Тётка оставила племяннице не просто квадратные метры в «сталинке» с высокими потолками, а настоящий музей изящества: дубовый паркет, помнящий шаги профессоров, лепнину, за которой ухаживали реставраторы, и, главное, атмосферу неприкосновенности. Для Оли, балетмейстера столичного театра, эти стены были единственным местом, где хаос внешнего мира отступал.
Она с детства ненавидела, когда трогают её вещи. Это была не капризная блажь, а почти физическая боль. Нарушение границ её пространства воспринималось ею как пощёчина. Гена, её муж, знал об этом. Знал, но, видимо, не понимал глубины этого чувства, считая его «творческим закидоном».
Оля сняла туфли, аккуратно поставив их на полку. В прихожей пахло привычно: лавандой и старым деревом. Но стоило ей сделать шаг вглубь коридора, как ноздри уловили чужеродный аромат. Едва заметный, сладковато-приторный шлейф духов, смешанный с запахом табака, который пытались заглушить открытым окном.
Она замерла. Сердце, натренированное выдерживать бешеные ритмы аллегро, на секунду замерло.
Оля медленно прошла в гостиную. На первый взгляд всё было идеально. Подушки на диване лежали ровно, журнальный столик блестел чистотой. Но Оля видела то, что скрыто от глаз обывателя. Ворс на ковре был примят не там, где обычно сидели они с Геной. Книга по истории костюма, лежавшая на краю полки, была сдвинута на полсантиметра.
Она вошла в спальню. Их спальню. Святая святых.
Покрывало было натянуто слишком старательно, без той лёгкой небрежности, с которой заправляла его она сама утром. Оля подошла к кровати и, повинуясь внезапному импульсу, откинула шёлковую ткань. На белоснежной наволочке, в самом углу, лежал длинный, выжженный перекисью волос.
Олю передёрнуло. Ей не нужно было проводить расследование. Тот самый разговор, который она случайно услышала неделю назад, когда Гена думал, что она уже спит, теперь всплыл в памяти во всех деталях.
— Мама, да не переживай ты, дам я тебе ключи, пусть лежат на всякий случай, — шептал он тогда в трубку.
Она просила его. Умоляла. «Никаких дубликатов, Гена. Это мой дом, моя крепость. Твоя мама прекрасная женщина, но я не хочу, чтобы кто-то имел доступ сюда без меня». Он кивал, улыбался своей обаятельной, немного снисходительной улыбкой, целовал её пальцы и обещал.
А теперь на её подушке лежал чужой волос. И это был волос не свекрови. Светлана Петровна красилась в «баклажан». Этот пергидрольный блонд принадлежал только одному человеку из их окружения.
Оля медленно опустила покрывало. Её лицо, обычно подвижное и эмоциональное, превратилось в застывшую маску. Гнев, который начал закипать внутри, был не горячим, истеричным пламенем, а холодным жидким азотом.
Она прошла на кухню, налила себе стакан воды и посмотрела в окно. Мир за стеклом продолжал жить своей суетливой жизнью, не подозревая, что в этой квартире только что рухнула семья.
— Значит, Вика, — тихо произнесла Оля. — Золовка.
Тайна раскрывалась просто, как дешёвый детектив в мягкой обложке. Они с Геной были в отпуске две недели назад. Гена настоял, чтобы ключи были у его матери «для полива цветов». А мать, судя по всему, либо сама пустила дочь, либо отдала ключи ей. А Гена знал. Он покрывал сестру, превратив квартиру жены в мотель для адюльтера. Ведь Вика была замужем за Вадимом, человеком серьёзным и жёстким, который не простил бы измены.
Оля вытерла, казалось бы, сухой стол влажной салфеткой. Движения её были чёткими, экономными. Сегодня всё изменится.
Часть 2. Зазеркалье воли
Огромные зеркала отражали десятки Оль, и каждая из них была сосредоточена и безжалостна. В репетиционном зале пахло канифолью и потом.
— Ещё раз! — скомандовала Оля, хлопнув в ладоши. Звук эхом отлетел от потолка. — Третья линия, вы не успеваете за темпом музыки! Это вальс, а не похороны!
Труппа балета выкладывалась на полную. Олю боялись и уважали. Её называли «Железная Офелия» за внешней хрупкостью и несгибаемый характер. Она никогда не повышала голос до визга, но её ледяной тон мог заставить рыдать даже опытных прим.
Сегодня она была особенно придирчива. Физическая нагрузка помогала ей структурировать мысли. Пока тело демонстрировало безупречные батманы, мозг выстраивал стратегию.
Гена считал её мягкой. Он, будучи метрдотелем в пафосном ресторане «Версаль», привык манипулировать людьми. Улыбка, лёгкий наклон головы, вовремя поданное меню — и клиент доволен. Он перенёс эти навыки в семью, считая Олю очередным ВИП-клиентом, которого нужно просто правильно «обслужить», чтобы получить желаемое. Он думал, что его хитрость с ключами — это невинная шалость, помощь сестре.
«Предательство, — думала Оля, поправляя пучок на голове. — Это не шалость. Это фундаментальное неуважение к моей собственности, к моему слову и ко мне».
Она объявила перерыв и отошла к окну, доставая телефон. Пальцы быстро нашли нужный номер.
— Алло, тётя Тамара? Привет, дорогая. Нет, всё хорошо. Просто соскучилась. — Оля говорила ровно, но глаза её холодно сканировали улицу внизу. — Слушай, помнишь, ты говорила про риелтора, который помог тебе с дачей? Да, мне нужна консультация. Нет, мы не переезжаем. Просто... я решила навести порядок в документах. И знаешь, мне очень нужен телефон Вадима. Мужа Вики. Да, того самого. По делу. Сюрприз готовлю.
Разговор был коротким. Оля получила номер. Её план приобретал очертания капкана. Гена любил комфорт. Он любил хвастаться перед друзьями, что живёт в центре, в элитной квартире. Он даже начал называть её «нашей», хотя по документам он не имел к ней никакого отношения — квартира была подарена Оле до брака, а тётка оформила дарственную так хитро, что ни один юрист не подкопается.
Оля вернулась к зеркалу. Она видела своё отражение: прямая спина, высоко поднятый подбородок. Она не будет жертвой. Она не будет той женой, которая устраивает скандалы с битьём посуды, а потом прощает мужа, потому что «так принято».
— Продолжаем! — её голос был твёрдым. — Coda! И чтобы искры летели!
В этом танце, который она ставила, героиня убивала своего возлюбленного не кинжалом, а взглядом. Оля знала, как это сыграть.
Часть 3. Кулисы роскоши
Ресторан «Версаль» сиял позолотой и хрусталём. Гена стоял у стойки хостес, окидывая зал хозяйским взглядом. Ему нравилась эта работа. Власть распределять столики, принимать благодарности от богатых клиентов, чувствовать себя причастным к миру больших денег.
Он поправил безупречный галстук-бабочку. В кармане вибрировал телефон. Это была Вика.
— Ну что, братик, пронесло? — голос сестры в трубке был веселым. — Я там заколку не оставила?
— Вроде нет, — Гена понизил голос, оглядываясь по сторонам. — Но ты давай аккуратнее. Оля какая-то странная в последнее время. Молчит, смотрит сквозь меня.
— Ой, да брось ты. Она у тебя блаженная. Искусство, балет... Ей не до земных грехов. Главное, что мы с Игорем отлично провели время. Слушай, а можно на следующих выходных? У него день рождения, хотим отметить... приватно.
Гена поморщился. Риск был, но Вика обещала «подкинуть деньжат», а деньги Гене были нужны. Он вложился в одну мутную схему с поставками вина, про которую Оле, естественно, не сказал, и теперь нужно было покрывать долги. Да и чувствовать себя благодетелем для сестры было приятно.
— Ладно, решим. Только ты матери скажи, чтобы она меня не сдала, если Оля спросит про ключи.
— Мама — кремень! Она сама не прочь, чтобы ты был главным в доме, а не твоя принцесса на пуантах. Мама считает, что муж должен распоряжаться недвижимостью.
Гена самодовольно ухмыльнулся. Да, именно так. Он чувствовал, что за два года брака уже заслужил право считать квартиру своей. Он ведь гвоздь забил в прихожей! И лампочки менял.
В зал вошёл важный гость. Гена мгновенно нацепил профессиональную улыбку и поспешил навстречу.
— Добрый вечер, Вадим Сергеевич! Какая честь! Вам как обычно, у окна?
Вадим, муж его сестры Вики, был крупным мужчиной с тяжёлым взглядом. Он владел сетью автосалонов и был человеком, с которым шутки плохи. Гена немного робел перед ним, но старался держаться запанибрата — всё-таки родственники.
— Привет, Геннадий, — буркнул Вадим, не подавая руки. — Столик на двоих. Я жду человека.
— Жену? Вику?
— Нет. Деловая встреча.
Гена проводил зятя к лучшему столику. В голове мелькнула мысль: «Интересно, знает ли этот медведь, что его жена кувыркается с любовником в моей спальне?». Мысль эта была опасной, но щекотала нервы, придавая Гене ощущение превосходства. Он знал тайну. Он управлял ситуацией. Так ему казалось.
Вечером, закрывая смену, Гена подсчитывал чаевые. День прошёл удачно. Он чувствовал себя королём жизни. У него была красивая жена, престижная работа, квартира в центре и свои маленькие секреты, которые делали жизнь острее. Он не догадывался, что трон под ним уже стоит на эшафоте.
Часть 4. Пир во время чумы
Воскресный обед у родителей был традицией, которую Гена ненавидел, но соблюдал. За столом собрались все: свекровь Светлана Петровна, свёкор Николай Иванович, Гена, Оля, Вика и Вадим.
Стол ломился от салатов с майонезом и жирного мяса. Оля едва притронулась к еде, сославшись на диету. Она сидела очень прямо, с вежливой полуулыбкой на лице.
Разговор шёл о политике, о ценах на бензин и о том, что на даче нужно перекрывать крышу.
— Олечка, а ты почему не кушаешь? — спросила Светлана Петровна. Свекровь недолюбливала невестку за её «аристократичность» и независимость. — Геночка вот любит, когда посытнее.
— Спасибо, Светлана Петровна, всё очень вкусно. Просто я берегу фигуру, — спокойно ответила Оля.
Вика нервно хихикнула, поглядывая на брата. Она явно была взвинчена. Вадим же мрачно жевал отбивную, погружённый в свои мысли.
И тут Оля отложила вилку. Звон серебра о фарфор прозвучал в повисшей тишине неестественно громко. Она подняла глаза на мужа. Взгляд её был ясным и спокойным, как утреннее небо перед бурей.
— Гена, — произнесла она мягко.
— Да, милая? — он потянулся за хлебом, не чувствуя подвоха.
— Значит, всё же дал своей матери ключи от квартиры? Ну, что же ты принял решение? Не обижайся. — спокойно произнесла Оля удивлённому мужу.
Гена замер с куском хлеба в руке. Светлана Петровна поперхнулась компотом. Вика побелела.
— О чём ты, зайка? — Гена попытался включить своё фирменное обаяние, но улыбка вышла кривой. — Какие ключи? Я же тебе говорил, они лежат в тумбочке.
— Нет, Гена. Они не в тумбочке. Они были у твоей мамы. А потом у Вики. А потом ими открывали дверь, когда мы были в Греции. И в моей спальне, на моих простынях, происходили... скажем так, события, участником которых Вадим Сергеевич точно не являлся.
Вадим медленно положил вилку на стол. Скрежет металла о тарелку прозвучал как звук затвора. Он повернул тяжёлую голову к жене.
— Вика?
— Это бред! — взвизгнула Вика. — Она сумасшедшая! Гена, скажи ей! Мама!
Светлана Петровна начала что-то лепетать про цветы, которые нужно было поливать, окончательно закапывая себя и детей.
Оля перевела взгляд на мужа. В её глазах не было истерики, только презрение и тот самый холодный расчёт.
— Ты думал, я проглочу? Думал, что ткешь интриги за моей спиной, а я буду танцевать и ничего не видеть? Ты унизил меня в моём собственном доме. Ты позволил превратить моё убежище в притон. Ты предал меня не как женщину, а как партнера и человека.
— Оля, давай дома поговорим, — прошипел Гена. Он видел, как наливаются кровью глаза Вадима.
— А у нас больше нет общего дома, Гена, — легко сказала Оля, поднимаясь из-за стола. — Приятного аппетита всем.
Она вышла из комнаты с грацией королевы, оставив за спиной начинающийся хаос. Она слышала, как закричал Вадим, как зарыдала Вика и как что-то тяжёлое упало на пол. Но это уже была не её пьеса.
Часть 5. Финал без аплодисментов
Прошло три дня. Гена ночевал у друга на раскладушке. Домой он попасть не мог — замок в двери был сменён. На звонки Оля не отвечала. На работе тоже начался ад — Вадим, будучи одним из инвесторов холдинга, в который входил ресторан, настоятельно «порекомендовал» управляющему уволить ненадёжного сотрудника. Гену вышвырнули без выходного пособия.
Он стоял перед дверью квартиры, которая ещё неделю назад казалась ему его крепостью. В руках у него были пакеты с вещами, которые Оля милостиво оставила на лестничной площадке. Но ему нужно было поговорить. Он был уверен, что сможет всё объяснить, вымолить прощение. Женщины ведь любят ушами.
Он нажал на звонок. Один раз, второй.
Дверь открылась. Но на пороге стояла не Оля.
Там стоял Вадим. В домашней футболке и спортивных штанах. За его спиной виднелись коробки — явно шёл переезд.
Гена отступил на шаг, чуть не выронив пакеты.
— Вадим? А... а где Оля?
Вадим усмехнулся.
— Оли здесь нет. И не будет.
— Как это? Это её квартира! Я муж!
— Ты — никто, Гена. А квартира теперь моя. Купил я её. По очень хорошей цене. Срочная продажа, знаешь ли. Оля спешила улететь... куда-то на юг, кажется, к тётке, бизнес расширять.
— Продала? Тебе? — Гена хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на лёд. — Но мы же не разведены! Согласие супруга...
— Очнись, идиот, — презрительно перебил его Вадим. — Квартира ей была подарена до брака. Твоё согласие не нужно. Она всё оформила за один день. А я купил. Мне теперь, знаешь ли, жить негде. С Викой я развожусь, дом оставляю детям, а сам... вот, решил холостяцкую берлогу обустроить. Тут аура, говорят, хорошая была. Пока вы её не испортили.
Гена прислонился к стене. Ноги подкашивались.
— А мои вещи? Там... телевизор, я плазму покупал...
— Плазму? — Вадим задумался. — А, тот телик на стене? Я его выкинул. Старая модель. И диван выкинул. И кровать. Всё выкинул, Гена. Я брезгливый. После твоих «родственных услуг» тут всё пришлось вычищать клининговой службой.
Гена смотрел на закрывающуюся дверь. Щелчок замка.
Он остался один на лестничной клетке. Без работы. Без жены. Без жилья. Без денег (ведь все заначки он хранил дома в книге, которую Вадим, вероятно, тоже выкинул). И самое ужасное — он понял, что Оля всё это спланировала. Она не просто ушла. Она уничтожила его жизнь, используя его же страх, жадность и глупость. Она стравила его с Вадимом, зная, что тот сделает всю грязную работу: уволит, запугает, унизит.
Это был холодный расчёт. Идеальная хореография мести.
Где-то далеко Оля сидела в самолёте, глядя на облака. Она не чувствовала злорадства. Только облегчение и чистоту. В её новой жизни не будет грязных секретов и чужих ключей. А в сумочке лежал подписанный контракт на работу в европейской труппе. Гнев — это отличное топливо, если уметь направить его в нужное русло.
Гена сел на холодный пол подъезда. Он впервые в жизни заплакал, но сочувствовать ему было некому.
Автор: Вика Трель ©
Рекомендуем Канал «Семейный омут | Истории, о которых молчат»