Ханс Бертрам стоял по шею в мутной воде и смотрел, как тёмная чешуйчатая масса движется прямо на него. В этот момент он понял три вещи. Первое: это крокодил. Второе: у него нет оружия. Третье: он сейчас умрёт голым в австралийской глуши, в тысяче километров от того места, где, как он думал, находится.
Три недели назад Ханс был знаменитым пилотом, участником кругосветного перелёта. Теперь он был никем — босым, раздетым, без единого шанса. И самое страшное: это была целиком его вина.
Самая опасная гонка планеты
В 30-е годы двадцатого века облететь планету на самолёте означало стать знаменитостью первой величины. Газеты печатали портреты пилотов на первых полосах. Толпы приветствовали их в каждом пункте назначения. Деньги, слава, место в учебниках истории — всё это ждало тех, кто сумел замкнуть круг в небесах.
Первыми кругосветный перелёт на самолёте завершили четверо американцев в 1924 году. 175 дней, 42 000 километров. Мир сошёл с ума. После этого попытки посыпались как из рога изобилия. Одни возвращались триумфаторами, другие — в цинковых гробах, а третьи не возвращались вообще.
Амелия Эрхарт исчезла над Тихим океаном в 1937-м, и её так и не нашли. Но публика требовала героев. Это был контракт: ты рискуешь всем, а мир делает тебя бессмертным. Или забывает твоё имя через неделю после похорон.
Ханс Бертрам хотел бессмертия.
Портрет героя
Ханс Бертрам был именно таким, каким должен быть знаменитый лётчик. Высокий, с правильными чертами лица, харизматичный, образованный. На фотографиях он выглядел идеально: уверенный взгляд, лёгкая улыбка человека, который точно знает, что делает.
9 февраля 1932 года поплавковый Junkers W 33c «Atlantis» поднялся в небо над Кёльном. На борту было четверо: капитан Ханс Бертрам, второй пилот Том, механик Адольф Клаусманн и кинооператор Александр фон Лагорио. Задача была не только спортивной. Германия хотела показать миру свою авиационную мощь, найти новые рынки, навестить немецкие общины за границей. Это была миссия. Серьёзная, государственная, амбициозная.
Десять недель всё шло идеально. Италия, Греция, Турция, Индия, Таиланд. Самолет летел по графику, Ханс улыбался в камеры, местные газеты восторгались. Никаких проблем. Ни одной.
А потом, уже после Джакарты, Ханс принял решение: сделать австралийский «крюк». Команда разделилась: Том и Александр фон Лагорио ушли своим маршрутом, а Бертрам с Клаусманном двинулись на юг.
Крюк
Ханс и Клаусманн взяли курс на Дарвин — крайнюю северную точку австралийского континента. Пять-шесть часов полёта. Что может пойти не так?
В полночь с 14 на 15 мая 1932 года «Atlantis» оторвался от воды и ушел в темноту над Тиморским морем. Ханс был спокоен. Клаусманн дремал. Где-то впереди, сквозь темноту, лежал берег Австралии.
Потом начался шторм.
Ветер налетал порывами, самолёт трясло, двигатель ревел на пределе мощности. Ханс смотрел на датчик топлива и чувствовал, как в груди появляется холодок. Стрелка падала слишком быстро. Встречный ветер пожирал его, а земли всё не было. Только океан внизу, казавшийся чёрной бездной.
Когда стало ясно, что до Дарвина они не дотянут, Ханс начал искать место для посадки. Вариантов не было: вода или вода.
Поплавки ударились о поверхность, самолёт дёрнулся, но устоял. Они были живы, но проблема была в другом: вокруг не было ничего, кроме темноты и тишины. В баке оставалось около пятнадцати литров и никто не знал, где они находятся.
Даже сам Ханс не знал.
Неизвестная земля
Когда рассвело, Ханс увидел берег. Облегчение было огромным. Они дотянули самолёт до суши, разбили лагерь, осмотрелись. Ничего. Песок, кусты, выжженная земля. Ни людей, ни строений, ни дорог.
Ханс был уверен: они на острове Мелвилл, в нескольких километрах от Дарвина. Значит, помощь близко. Нужно просто немного подождать или дойти пешком.
На самом деле они находились у Кейп-Ламберт, на глухом участке побережья Кимберли, в сотнях километров от Дарвина. Горы, сухие степи, потрескавшаяся глина. В сезон дождей здесь льют тропические ливни, но сейчас стоял сухой сезон. Тридцать градусов жары, ни капли воды, зато мухи роем.
Ночью к ним подошёл абориген. Дружелюбный, любопытный. Он что-то говорил, показывал руками, но Ханс и Клаусманн не понимали ни слова. Через некоторое время мужчина ушёл.
Ханс пожалел об этом позже. Очень сильно.
Второй взлёт
Утром Ханс принял решение: они попробуют долететь до Дарвина на остатках топлива. Вдруг хватит? Он запустил двигатель, разогнался, потянул штурвал. Самолёт поднялся.
Они летели на запад, вглубь континента. Ханс был уверен: вот-вот увидят город, но вскоре двигатель заглох.
Тишина в кабине, «Atlantis» превратилась в планер. Ханс развернул машину обратно к побережью и посадил её на воду у берега. Снова. Они снова были на том же месте, только теперь без топлива.
Клаусманн смотрел на Ханс, и в его взгляде читалось одно: «Что дальше?».
Ханс вспомнил аборигена. Если бы они смогли объяснить ему, что им нужна вода, еда, помощь… Они должны были его найти. Вернуться туда, где провели первую ночь. Может быть, он снова появится. Может быть, приведёт своих.
Они пошли пешком.
Пекло
Жара накрывала как одеяло, пропитанное кипятком. Солнце било в голову, мухи садились на лицо, в уголки рта, на веки. Их невозможно было согнать. Земля под ногами трескалась, каждый шаг отдавался болью в мышцах. Ханс чувствовал, как пересыхает язык, как кожа начинает гореть.
Им повезло найти немного воды и несколько ягод, которые можно было есть. У одного из них остался пакет печенья — единственная еда, взятая на «быстрый» перелёт. Они делили его по крошкам, пытаясь растянуть на как можно дольше. Голод становился невыносимым.
Потом перед ними возникла бухта.
Развилка: обойти её, добавив неизвестное количество километров к пути, или переплыть. Они были измотаны, обезвожены, голодны. Идти вокруг означало ещё несколько дней мучений.
Ханс выбрал воду.
Крокодил
Они разделись, подняли одежду над головой и вошли в мутную тёплую воду. Дно уходило быстро, и вскоре они плыли, стараясь держать вещи сухими. Ботинки, брюки, рубашки, пистолеты — всё, что у них было.
Клаусманн первым увидел тень. Тёмная, длинная, движущаяся прямо на них. Он закричал. Ханс обернулся и понял. Крокодил.
Они бросили всё. Одежду, ботинки, оружие и поплыли так быстро, как только могли. Руки немели от боли, лёгкие горели, мозг кричал «быстрее, быстрее, быстрее». Крокодил не стал гнаться долго. Может быть, он не был голоден, может быть, просто проверял территорию. Но урон был нанесён.
Когда они выбрались на противоположный берег, оба рухнули на песок. Живые. Голые. Босые. Без оружия.
Ханс смотрел на небо и чувствовал, надлом. Пока у них были пистолеты, они могли охотиться, могли защититься, могли выжить. Теперь у них не было ничего. Два голых человека в австралийской пустыне, где температура за тридцать, где каждый камень обжигает ступни, где солнце сжигает кожу живьём.
Это был переломный момент. Момент, когда надежда начинает умирать.
Возвращение
Они приняли решение вернуться к самолёту. Переплыть бухту было ошибкой. Всё, что они сделали: потеряли снаряжение и добавили себе страданий. Теперь нужно было идти назад, но уже не через воду. Вокруг.
Семь дней босиком по раскалённой земле, голыми под безжалостным солнцем. Кожа покрывалась волдырями, губы трескались, каждый вдох был как наждачной бумагой по горлу. Клаусманн начал говорить всё меньше. Ханс всё ещё держался, но силы таяли.
Когда они добрались до самолета, надежда была одна: может быть, кто-то нашёл самолёт. Может быть, здесь их ждут. Может быть, всё закончится.
Самолёт стоял пустой. Вокруг никого.
Прошло тринадцать дней с момента посадки. У них почти не было еды. Воды не было вообще. Ханс чувствовал, как его энергия и надежда начинают угасать. Он всегда был тем, кто вытягивал ситуации, кто находил выход, но сейчас выхода не было.
И тогда он посмотрел на самолёт.
Плот
Идея была безумной, но все разумные идеи уже не работали.
У «Atlantis» были два больших поплавка — понтоны, на которых самолёт держался на воде. Каждый поплавок состоял из четырёх герметичных отсеков. Если они выдерживали посадку на воду, может быть, выдержат и океан?
Ханс и Клаусманн начали демонтировать один из поплавков. Мачту и примитивный руль собрали из дерева и подручных деталей, а парус — из ткани, которую удалось сшить из имевшихся вещей. Кусок алюминия пошел на вёсла.
Когда пошёл дождь, Ханс открыл один из отсеков и дал ему наполниться водой. Он не знал, сколько они пробудут в океане, но вода могла спасти им жизнь. Он также слил всё, что осталось в радиаторе самолёта. Каждая капля была на вес золота.
Они дотащили конструкцию до воды, забрались в отсеки и оттолкнулись от берега. Первая же волна сорвала руль. Парус оказался бесполезным. Вёсла едва справлялись. А течение уже начало тащить их в открытый океан.
Ханс сидел в своём отсеке и понимал: они хотели спастись, но вместо этого оказались в ещё более страшной ловушке.
«Самое ужасное в жизни — это ожидание»
Несколько дней они дрейфовали недалеко от берега, держась из последних сил, чтобы течение не утащило их в открытый океан. Солнце превращало металл отсека в раскалённую сковороду. Вода из радиатора была тёплой, с привкусом ржавчины и масла, но они пили её, потому что другой не было. Вёсла обжигали ладони, но грести приходилось, иначе их унесёт в океан навсегда.
А потом на горизонте появилась чёрная точка.
Сначала мужчины подумали, что это мираж, галлюцинация, но точка росла. Превращалась в силуэт. Корабль. Настоящий корабль.
Они начали кричать. Махать руками. Встали в отсеках, рискуя перевернуться. Голоса срывались, руки тряслись от возбуждения. Это было спасение, оно было так близко. Пятьсот метров. Четыреста. Триста.
Корабль прошёл мимо.
Он просто прошёл мимо, не сбавляя скорости, не меняя курса. Его силуэт начал уменьшаться, растворяться в дымке. Вскоре совсем исчез.
Ханс увидел, как в глазах друга погас последний огонёк. Клаусманн сидел и смотрел в пустоту. Он больше не грёб. Не говорил. Просто сидел. Разочарование было хуже боли. Надежда убивает страшнее отчаяния, потому что отчаяние хотя бы честно, а надежда обманывает. Показывает тебе выход, подводит к самой двери и захлопывает её перед носом.
Ханс взял вёсла и начал грести за двоих.
Подготовка к смерти
Четыре дня и пять ночей спустя они чудом достигли берега. Ханс почти не помнил, как это произошло. Он греб на автомате, мозг отключился. Когда он почувствовал твёрдую землю под ногами, то просто упал и лежал, не в силах пошевелиться.
Но лежать было нельзя. Ханс поднялся, поднял Клаусманна и повёл его вглубь материка. Он всё ещё верил, что они близко к Дарвину. Нужно просто идти. Люди где-то рядом. Город где-то рядом. Спасение где-то рядом.
Несколько дней они шли через пустошь. Ничего. Ни домов, ни дорог, ни людей. Только бесконечная жара и жажда.
Ханс остановился и посмотрел вокруг: расстояния не сходились. Если бы они были там, где он думал, они уже давно бы наткнулись на цивилизацию. Значит, он ошибся, сильно ошибся, и эта ошибка убивала их каждый день.
Они развернулись и пошли обратно к берегу. Плот был повреждён. Ханс попытался отрезать сломанную часть, чтобы хоть что-то осталось на плаву, бесполезно. Всё. Больше идей не было.
Они нашли скальный навес у мыса Бернье, забрались под него и легли. Ждать смерти. Это было единственное, что им оставалось.
Поисково-спасательная операция
Ещё в мае немецкий консул поднял тревогу. Западноавстралийское правительство организовало поисковую операцию. Почтовые самолёты превратились в разведчики. Корабли вдоль побережья получили приказ следить за любыми признаками потерпевших крушение. Аборигенов попросили помочь, ведь никто не знал этих земель лучше, чем они.
Одна из групп нашла портсигар с инициалами «HB» и носовой платок. След.
15 июня поисковый самолёт обнаружил «Atlantis» в 160 километрах от города Уиндем. Людей рядом не было, но все понимали: они где-то близко. Живые или мёртвые.
В это время под скальным навесом у мыса Бернье лежали два человека, которые уже почти не дышали.
«Они подарили мне жизнь»
22 июня абориген, проходивший мимо пещеры, заметил что-то странное. Он подошёл ближе. Два белых человека, еле живые, кожа да кости, неподвижные. Он понял: это те, кого ищут. Ханс открыл глаза и увидел склонённое над ним лицо.
Спасатели принесли еду, но Бертрам и Клаусманн были так слабы, что почти не могли жевать и глотать. Тогда аборигены стали пережёвывать пищу, чтобы они смогли её проглотить, только так они вообще начали возвращаться к жизни.
6 июля прибыла спасательная команда.
С момента первой посадки до спасения прошло 52 дня.
После
Восстановившись, Ханс вернулся к самолёту с другим механиком. Они отремонтировали Junkers и перелетели в Перт. Самолёт снова летал. Ханс снова улыбался в камеры. Клаусманна отправили на пароходе в Германию. Газеты писали, что ожидается его полное выздоровление. Это была ложь. Он никогда не восстановился.
Ханс остался в Австралии на несколько месяцев. Он ездил из города в город, рассказывал свою историю толпам слушателей. Люди хотели знать, каково это — пережить 52 дня в австралийской глуши. В интервью он всегда говорил одно и то же: аборигены спасли им жизнь. Без них европейская команда нашла бы только тела. Ханс до конца своих дней, он умер в 1993 году в возрасте 86 лет, называл их своими лучшими друзьями.
Подписывайтесь на мой Telegram, там я публикую то, что не входит в статьи.