Декабрь в этом году выдался суматошным. Снег валил не переставая, превращая город в один большой сугроб, а пробки на дорогах заставляли людей звереть еще до начала рабочего дня. Ольга смотрела в окно кухни, помешивая ложечкой горячий чай, и чувствовала, как внутри нарастает привычная предновогодняя тревога.
На календаре было пятнадцатое число. Середина месяца. День «Икс».
Она знала, что телефон зазвонит сегодня вечером. Или завтра утром. Это было так же неизбежно, как бой курантов или речь президента. Сценарий не менялся уже лет семь, с тех пор как они с мужем Виктором имели неосторожность один раз широко, с размахом, принять у себя институтских приятелей — Марину и Костю.
Тогда это казалось веселым. Они были моложе, сил было больше, да и хотелось похвастаться только что сделанным ремонтом. Ольга наготовила три вида горячего, пять салатов, испекла торт. Марина с Костей пришли с бутылкой игристого и коробкой конфет, ели за троих, пили за четверых и ушли под утро, оставив после себя гору грязной посуды, пятно от вина на новом бежевом ковре и стойкий запах дешевых сигарет на балконе.
Ольга вздохнула и отхлебнула чай. С тех пор каждый год, ровно в середине декабря, Марина звонила.
Телефон на столе ожил, завибрировал, высвечивая на экране улыбающееся лицо подруги. Ольга вздрогнула. Ну вот, помяни черта.
— Алло? — голос Ольги прозвучал немного хрипло.
— Олечка, привет! — в трубке щебетала Марина, и от ее энергичного голоса у Ольги сразу начала побаливать голова. — Как вы там? Как Витюша? Живы-здоровы? Не болеете?
— Привет, Марин. Да вроде ничего, работаем. Виктор в отчете, я тоже кручусь.
— Ой, и не говори! Эта предновогодняя гонка — просто кошмар! Я сама как белка в колесе. Слушай… — Марина сделала театральную паузу, которую Ольга знала наизусть. — А мы тут с Костиком сидим, календарь листаем. Уже скоро тридцать первое, представляешь? А мы все никак не определимся… Вы-то что планируете на Новый год?
Ольга закрыла глаза. Вот он, этот вопрос. Капкан захлопнулся.
— Да мы пока тоже не думали особо, — уклончиво ответила она, хотя это была неправда.
Они с Виктором думали. И мечтали. Мечтали о том, чтобы просто лечь на диван, включить старый фильм, открыть банку икры, намазать ее на багет и есть ложками, запивая хорошим брютом. Без гостей. Без макияжа. Без платья, которое жмет в талии после второго салата. Без необходимости развлекать, подавать, убирать и слушать бесконечные Костины истории про рыбалку, которые он повторял каждый год.
— Вот и мы не думали! — радостно подхватила Марина. — Никакого настроения нет, куда-то идти неохота, в ресторанах цены задрали — жуть. А дома вдвоем киснуть — тоска зеленая. Вот мы и подумали… Может, как обычно? Традиция же! Мы с вами как семья уже, столько лет вместе встречаем!
Фраза «Мы с вами как семья» была коронным ударом. Она должна была вызвать чувство вины, долга и умиления одновременно. Семью ведь не бросают в новогоднюю ночь, правда?
Ольга вспомнила прошлый год. Марина пришла в новом платье с пайетками, села во главе стола и весь вечер критиковала оливье: «Ой, Оль, ты опять колбасу положила? Я же говорила, с курицей нежнее. Ну ничего, Костя все съест, он у меня всеядный». Костя действительно ел все, попутно проливая соус на скатерть и громко требуя «продолжения банкета», когда Виктор уже клевал носом. Они принесли с собой три мандарина и бутылку водки, которую сами же и выпили, а потом Костя долго жаловался на жизнь и занимал у Виктора «до зарплаты», которую, кстати, так и не вернул.
— Марин, — Ольга собралась с духом. — Ты знаешь, мы в этом году, наверное, пас. Витя очень устал, хочет просто отоспаться. Мы, может, вообще в десять вечера ляжем.
В трубке повисла тишина. Тяжелая, осуждающая.
— В десять? В Новый год? — голос Марины стал холоднее. — Оль, ты серьезно? Это же праздник. Как можно спать? Ну ладно Витя, он мужик, ему лишь бы на диване валяться. Но ты-то? Неужели тебе не хочется праздника, веселья, компании? Мы же не чужие люди! Мы с вами как семья!
Опять. Второй удар.
— Марин, честно, сил нет. Не хочу готовить, не хочу суеты.
— Ой, да что там готовить! — фыркнула подруга. — Картошечки сварила, селедочку порезала — и стол готов! Мы же не есть идем, а общаться! Мы, кстати, можем салатик принести. Крабовый. Я как раз акцию на палочки видела.
«Крабовый салат» Марины состоял из риса и майонеза, в котором сиротливо плавали два кусочка крабовой палочки. Ольга поморщилась.
— Нет, Марин. Извини. В этом году мы сами. Точно.
— Ну… смотрите, — обиженно протянула Марина. — Дело ваше, конечно. Просто мы думали, что друзья для того и нужны, чтобы в радости быть вместе. А вы… Ладно, пока. Позвоню ближе к датам.
Ольга положила трубку и выдохнула. Сердце колотилось так, будто она только что обезвредила бомбу.
Вечером пришел Виктор. Он стряхнул снег с пальто, поцеловал жену и устало опустился на стул в кухне.
— Устала? — спросил он, заметив ее напряженное лицо.
— Марина звонила.
Виктор напрягся. Он знал, что это значит.
— И что? Опять «мы не определились»?
— Ага. Напрашивались. «Мы же как семья».
— И что ты сказала?
— Отказала. Сказала, что мы будем спать.
Виктор расплылся в улыбке. Он подошел к жене и обнял ее за плечи.
— Олька, ты герой. Я сегодня ехал домой и думал: господи, только бы не гости. Только бы не Костя с его политикой и не Марина с ее советами. Я так хочу тишины. Ты даже не представляешь.
Они провели вечер в приятном планировании. Решили, что купят много дорогих сыров, виноград, пару стейков из хорошей говядины и бутылку вина, которое стоило как половина того стола, что они обычно накрывали для гостей. Никакой готовки у плиты два дня подряд. Никакой горы посуды.
Прошла неделя. Двадцать девятое декабря. Город стоял в десятибалльных пробках, люди бегали по магазинам с безумными глазами, скупая горошек и майонез ведрами. Ольга шла домой с работы, неся в пакете коробочку с пирожными из хорошей кондитерской. На душе было спокойно.
Звонок. Марина.
Ольга замерла посреди тротуара. Зачем звонит? Она же все сказала.
— Алло?
— Ольчик, привет! Слушай, новость-то какая! — голос Марины звенел от возбуждения. — У нас тут трубы прорвало! Представляешь? Прямо в ванной! Воду перекрыли, сантехник придет только после праздников, у них там аврал. Мы сидим без воды, в полной разрухе!
— Ох, какой кошмар, — искренне посочувствовала Ольга. — Бедные вы.
— Да вообще! Ну, мы подумали… Это знак! Судьба не хочет, чтобы мы сидели порознь. Так что мы к вам! Ну не встречать же Новый год среди ведер и тряпок! Мы скромненько, на диванчике. Выручайте, друзья! Мы же семья!
Ольга почувствовала, как земля уходит из-под ног. Ситуация была патовая. У людей авария. Отказать сейчас — значит быть последней сволочью.
— Марин… Но мы же не готовились. У нас нет продуктов на стол. Мы купили два стейка и сыр.
— Ой, да не смеши! — перебила Марина. — У тебя, у лучшей хозяйки района, и нет продуктов? Найдешь чего-нибудь в морозилке. Пельмешки сварим, огурчики откроем. Главное — компания! Короче, мы тридцать первого к восьми будем. С меня крабовый!
Марина повесила трубку, не дав Ольге вставить и слова.
Ольга пришла домой сама не своя. Рассказала Виктору. Тот почернел лицом.
— Трубы прорвало? — переспросил он. — У них дом новый. Какие трубы?
— Ну, бывает же… — неуверенно сказала Ольга. — Вить, ну не можем же мы их на улице оставить. Или в квартире без воды.
— Знаешь, — Виктор вдруг встал и подошел к окну. — Мне кажется, нас просто разводят.
— Вить!
— Что «Вить»? Каждый год одно и то же. Сначала намеки, потом давление на жалость. Оль, я не хочу. Я не буду встречать Новый год с Костей. Я хочу с тобой.
— И что делать? — Ольга чуть не плакала. — Они придут. Мы не откроем?
— Откроем, — сказал Виктор с какой-то странной решимостью. — Но встретим так, как планировали.
Тридцать первого декабря Ольга проснулась поздно. Она не побежала на кухню ставить вариться овощи. Она приняла ванну, сделала маску для лица. Они с Виктором позавтракали яичницей, посмотрели комедию.
К вечеру Ольга накрыла маленький журнальный столик в зале. Красивая доска с сырами: бри, горгонзола, пармезан. Виноград, мед, орехи. Два больших, сочных стейка, которые Виктор мастерски пожарил на гриле. Бутылка дорогого красного вина. Две свечи.
Все.
Никакого оливье. Никакой селедки под шубой. Никакой картошки с курицей. Никакой нарезки колбасы «Докторской».
В восемь вечера раздался звонок в дверь. Громкий, требовательный.
Виктор пошел открывать.
На пороге стояли Марина и Костя. Нарядные, румяные, с пакетом, в котором гремело что-то стеклянное.
— С наступающим! — заорали они с порога, вваливаясь в квартиру. — Ура! Спасители наши!
— С наступающим, — спокойно сказал Виктор, не помогая Косте снять пальто.
Гости прошли в большую комнату. И замерли.
Они увидели маленький столик, две тарелки, два бокала и свечи. Полумрак. Романтическую музыку.
Марина обвела взглядом комнату, ища глазами большой стол-книжку, который обычно раскладывали для торжеств. Но стола не было.
— А… вы что, не накрывали еще? — растерянно спросила она, ставя на пол пакет (из которого предательски торчала пачка майонеза).
— Почему? Накрыли, — Ольга улыбнулась, сидя в кресле в красивом шелковом халате. — Вот, ужинаем.
— В смысле? — Костя подошел к столику, недоуменно глядя на сыр. — А еда где?
— Это еда, Костя, — сказал Виктор, садясь рядом с женой. — Стейки. Очень вкусные.
— Два? — уточнила Марина, и голос ее дрогнул.
— Два, — кивнула Ольга. — Мы же вам говорили: мы не готовим. Мы отмечаем вдвоем. У нас романтический вечер.
Повисла пауза. Такая звенящая, что было слышно, как тикают часы.
— Но… мы же пришли, — пролепетала Марина. — У нас трубы…
— Мы очень сочувствуем вашим трубам, — вежливо сказала Ольга. — Вы можете воспользоваться нашим туалетом и набрать воды в бутылки, если нужно. Но ужинать мы не приглашали. Мы предупреждали, Марин. Прямым текстом.
— Вы что, издеваетесь? — лицо Марины пошло красными пятнами. — Мы к вам со всей душой! Мы рассчитывали! Мы, в конце концов, есть хотим!
— В холодильнике есть пельмени, — спокойно предложил Виктор. — Мороженые. Можете взять пачку с собой. Магазин внизу работает до десяти. Вы еще успеете купить колбасы.
— Да пошли вы! — вдруг взорвался Костя. — «Семья», блин! Жмоты вы, а не семья! Зажали еды для друзей! Марин, пошли отсюда. Я говорил, надо было к Светке идти, она бы хоть накормила!
Костя развернулся и пошел в прихожую. Марина стояла, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Ее картина мира, где ей все должны, рушилась на глазах.
— Я… я этого не забуду, Ольга, — прошипела она. — Так с друзьями не поступают.
— С друзьями — нет, — согласилась Ольга, отрезая кусочек бри. — А с нахлебниками, которые не слышат слова «нет», — только так. Дверь захлопните поплотнее, дует.
Они ушли, громко хлопнув дверью так, что подпрыгнула кошка.
В квартире снова стало тихо. Играл джаз. Пахло жареным мясом и дорогим парфюмом, а не потом и перегаром.
Виктор посмотрел на жену, поднял бокал.
— За нас?
— За нас, — улыбнулась Ольга. — И за новые традиции.
Она впервые за много лет чувствовала себя абсолютно счастливой в новогоднюю ночь. И самое удивительное — чувство вины исчезло. Оно ушло вместе с Мариной и Костей, растворилось в морозном воздухе подъезда.
Кстати, через неделю Ольга встретила соседку Марины в супермаркете. Та, посмеиваясь, рассказала, что никаких труб у них не прорывало. Сантехник в их подъезде даже не появлялся. Просто Марина жаловалась во дворе, что денег перед праздниками в обрез, готовить лень, а «Олька с Витькой все равно наготовят, куда они денутся».
Но это было уже не важно. Важно было то, что Ольга наконец-то поняла: семья — это те, кого ты хочешь видеть, а не те, кто навязывается тебе под видом «своих». И иногда, чтобы сохранить мир в семье настоящей, нужно уметь закрыть дверь перед носом у семьи мнимой.