— Ты что, совсем? Я тебе по-русски говорю — документы готовь!
Голос Станислава ударил по ушам как хлыст. Дарья замерла у раковины, мокрая тарелка выскользнула из рук и звякнула о металл. Декабрьский вечер за окном уже сгустился в чернильную темноту, а на кухне висел запах жареного лука и какой-то странной тревоги, которая накатывала волнами последние недели.
— Какие документы? — она обернулась, вытирая руки о полотенце. Сердце забилось где-то в горле.
— На квартиру. — Станислав сидел за столом, раскачиваясь на стуле, и смотрел на неё так, будто она умственно отсталая. — Мать продаёт. Денису срочно нужна сумма, он влип по-крупному. Кредиты... ну ты понимаешь.
Понимаешь. Как будто это нормально. Как будто их с ним трёхкомнатная квартира в центре — это семейная копилка, из которой можно черпать, когда захочется.
— Постой... — Дарья медленно положила полотенце на стол. — Это наша квартира. Мы здесь живём. Четыре года уже.
— Наша? — Стас усмехнулся, и в этой усмешке было столько яда, что хотелось отшатнуться. — Наша, говоришь... А на кого она оформлена, напомнить? Мать вложила деньги, мать и решает.
В животе что-то оборвалось. Дарья знала, конечно знала, что Валентина Петровна вписана в документах как совладелец. Тогда, четыре года назад, когда они только поженились и искали жильё, свекровь великодушно предложила помочь с первым взносом. «Помочь детям», как она говорила, улыбаясь приторно-сладко и похлопывая Дарью по плечу. А потом, через месяц после сделки, как бы между делом сообщила, что вписала себя в договор. «Для подстраховки, милая, чтобы никто не обманул».
— Но мы же вкладывали... Я работала, мы гасили ипотеку вместе! — голос сорвался на крик.
— Ипотеку? — Стас встал, подошёл к холодильнику, достал пиво. Открыл с характерным шипением, сделал глоток. — Ты там копейки свои вносила, а основное кто платил? Моя зарплата. А зарплата — это семейный вклад, понятно? Вот и считай.
Логика железобетонная. Дарья чувствовала, как начинает трясти. Четыре года. Четыре года она обустраивала этот дом, клеила обои, выбирала мебель, таскала тяжеленные пакеты из магазина на пятый этаж, когда лифт сломался. Четыре года терпела визиты Валентины Петровны, которая являлась без предупреждения, открывая дверь своим ключом, и начинала инспекцию: «Дашенька, почему у тебя так пыльно на шкафу? А вот тут плитка треснула, ты заметила? Нет? Ну конечно, тебе же всё равно».
— Куда мы переедем? — тихо спросила она.
— К матери, временно. Она освободит комнату.
— К твоей матери?
Даша почувствовала, как земля уходит из-под ног. Переехать к Валентине Петровне — это как добровольно лечь в гроб и попросить крышку закрыть поплотнее. Свекровь ненавидела её. Спокойно, методично, с улыбкой на лице. Каждая встреча превращалась в пытку мелкими уколами: «А что это у тебя щёки такие полные? Не пора ли на диету?», «Станислав, твоя жена опять забыла погладить тебе рубашку, я вижу», «Детей всё нет и нет... Может, тебе к врачу сходить?».
— Лучше не зли меня, а спокойно собирай вещи, переезжаем! Мама квартиру продаёт, брату нужны деньги! — отчеканил Стас, и в его тоне не было места для обсуждения.
Дарья смотрела на него — на этого мужчину, с которым она четыре года назад стояла в загсе и верила, что это навсегда. Тогда он казался другим. Внимательным, заботливым. Цветы дарил, водил в кино, слушал, когда она говорила о своих мечтах стать дизайнером. А теперь... Теперь перед ней стоял чужой человек с равнодушными глазами и банкой пива в руке.
— Стас, но это же не нормально, — она попыталась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Денис взрослый мужик, ему тридцать два года. Почему мы должны расплачиваться за его проблемы?
— Потому что он семья. — Станислав поставил пиво на стол с глухим стуком. — А ты, между прочим, тоже. Или я ошибаюсь?
Вопрос повис в воздухе. Дарья молчала. Она вспомнила последний семейный ужин у свекрови, три недели назад. Валентина Петровна всё время смотрела на неё оценивающе, а потом вдруг сказала: «Дениска у нас такой умница, всегда людям помогает, вот и сейчас друзьям помог — поручился за них. Но, знаешь, как бывает — люди неблагодарные». Тогда Даша не придала значения этим словам, но теперь... Теперь всё складывалось в картину.
— Когда? — глухо спросила она.
— Покупатели смотрят квартиру в пятницу. Если одобрят, через неделю сделка. Мать уже договорилась с риелтором.
Пятница. Сегодня вторник. Значит, через три дня в их дом придут чужие люди, будут ходить по комнатам, заглядывать в шкафы, обсуждать, где поставят свой диван и повесят свои фотографии. А она... Она будет сидеть в маленькой комнатушке в доме Валентины Петровны, слушать её претензии и делать вид, что всё в порядке.
— Я не поеду, — вырвалось прежде, чем она успела подумать.
Стас повернулся к ней. На лице мелькнуло что-то... Удивление? Раздражение?
— Что ты сказала?
— Я не поеду к твоей матери. Не буду.
Он сделал шаг вперёд, и Дарья инстинктивно попятилась к стене. Сердце колотилось как бешеное. Станислав никогда не поднимал на неё руку, но сейчас в его взгляде было что-то пугающее.
— Ты понимаешь вообще, что говоришь? — голос стал тише, но от этого только страшнее. — Думаешь, у тебя есть выбор?
— У меня есть, — она подняла подбородок, хотя внутри всё дрожало. — Я найду съёмную квартиру. Сниму комнату. Что угодно, но не это.
Он рассмеялся. Коротко, зло.
— На какие деньги? На свои двадцать тысяч в месяц? Ты даже однушку на окраине не потянешь.
Удар был точным. Дарья работала младшим менеджером в небольшой фирме, и зарплата правда была смехотворной. Станислав зарабатывал в три раза больше, и он постоянно напоминал ей об этом. «Я кормилец в семье», говорил он, когда нужно было принять какое-то решение. И она молчала, потому что... потому что так было проще.
— Тогда я найду другую работу.
— Найдёшь, — он кивнул, насмешливо. — Конечно найдёшь. С твоим-то образованием и опытом. Даш, брось. Ты без меня никто. Даже тут жить не сможешь, если мать решит продать.
«Ты без меня никто». Эти слова она слышала уже не впервые. Сначала — как будто в шутку, потом — всё серьёзнее. И постепенно она начала им верить. Начала думать, что действительно ничего не стоит, что повезло, что вообще кто-то на ней женился.
Но сейчас, стоя на этой кухне, где они когда-то смеялись и целовались, готовили ужины и строили планы, Дарья вдруг ясно поняла: она не хочет так жить. Не хочет быть человеком, которого можно выкинуть из собственного дома, как старую мебель.
— Я поговорю с твоей матерью, — твёрдо сказала она.
Станислав покачал головой.
— Не трать время. Она уже всё решила. И я с ней согласен.
Конечно, он согласен. Маменькин сынок, который в тридцать пять лет не может сказать матери «нет». Дарья вспомнила, как год назад хотела поехать на море с подругами, и Валентина Петровна устроила скандал: «Как же Стасик без тебя останется? Он же не умеет сам готовить!». И она не поехала. Осталась, готовила, убирала, улыбалась.
— Значит, так, — Стас открыл холодильник снова, на этот раз достал сыр, начал резать. Спокойный, будто они обсуждали, какой фильм посмотреть вечером. — В пятницу риелтор приходит в шесть. Сделай генеральную уборку, чтобы всё блестело. Мать сказала, что покупатели придирчивые, денег у них много, могут сбить цену, если что-то не понравится.
— То есть я ещё должна убираться для чужих людей, которые купят мой дом?
— Не начинай опять, — он отмахнулся. — Не твой дом. Сколько раз повторять.
В горле встал ком. Дарья развернулась и выскочила из кухни. В спальне, их спальне с большой кроватью и мягким ковром, который она выбирала целый месяц, она опустилась на пол и закрыла лицо руками. Слёзы не шли. Просто была пустота. Огромная, холодная пустота там, где раньше жили надежды.
За стеной слышался голос Станислава — он говорил по телефону. Дарья прислушалась.
— Да, мам, я ей сказал... Ну, сопротивляется, конечно, но это не страшно... Да, к пятнице всё будет готово... Не волнуйся, она никуда не денется... Денису деньги нужны срочно, я понимаю...
Она слушала этот разговор, и внутри что-то менялось. Медленно, но необратимо. Как будто лёд, который сковывал её все эти годы, начинал таять. И под ним обнаруживалось что-то твёрдое. Что-то своё.
Дарья встала, подошла к шкафу, достала с верхней полки старую коробку. Там лежали её дипломы, сертификаты с курсов дизайна, рекомендательные письма. Она давно не открывала эту коробку — некогда было, да и Станислав посмеивался: «Зачем тебе эти бумажки? Ты же всё равно работаешь менеджером».
Но сейчас, глядя на эти документы, она вспомнила девушку, которой была когда-то. Ту, что мечтала открыть своё дело, создавать красивые интерьеры, путешествовать. Ту, которую где-то по дороге она потеряла.
В дверь постучали. Вернее, даже не постучали — просто открыли. Ключ в замке, шаги в прихожей.
— Стасик? Сынок, ты дома? — голос Валентины Петровны звенел фальшивой бодростью.
Дарья замерла. Свекровь здесь. Вечером, без предупреждения. Как всегда.
Она вышла в коридор. Валентина Петровна снимала дублёнку, вешала на крючок. Увидела невестку и улыбнулась — той самой улыбкой, от которой становилось не по себе.
— А, Дашенька, привет. Стас мне говорил, что вы уже в курсе про переезд. Молодец, что понимаешь ситуацию. Я знала, что ты разумная девочка.
«Разумная девочка». Валентине было пятьдесят восемь, но она держалась так, будто ей по-прежнему тридцать. Подтянутая фигура, аккуратная стрижка, дорогая одежда. Всё благодаря пенсии военного мужа, который умер десять лет назад и оставил ей квартиру, дачу и приличную сумму.
— Я не согласна, — тихо, но отчётливо произнесла Дарья.
Улыбка свекрови не дрогнула, но глаза стали жёсткими.
— Не согласна? — она прошла на кухню, села за стол, где Станислав уже заваривал чай. — Стасик, твоя жена говорит, что не согласна. Объясни ей, пожалуйста, что это не обсуждается.
Дарья вошла следом, встала в дверном проёме.
— Это моя квартира тоже. Я здесь живу. Я вкладывала деньги.
— Твои деньги? — Валентина Петровна рассмеялась. — Милая, не смеши. Ты работаешь за копейки. Всё, что здесь есть, — заслуга Стаса и моя. Я дала первоначальный взнос, я вписана в документы. И если я решила, что квартиру нужно продать, чтобы помочь Денису, то так и будет.
— Почему именно эту? У вас же есть дача, у вас есть...
— Дачу я не трону, — холодно оборвала свекровь. — Это моё. А эта квартира — инвестиция, которая сейчас нужна семье.
«Семье». Но Дарья не была частью этой семьи, это становилось очевидным. Она была временным жильцом, которого можно было выселить в любой момент.
Станислав молчал, разливал чай по чашкам. И в этом молчании была вся правда.
— Всё, хватит, — Валентина Петровна встала, отодвинув стул. — Я не для того сюда приехала, чтобы слушать твои капризы, Дарья. Денис будет здесь через полчаса, нужно обсудить детали. Так что иди... ну, не знаю, в спальню, что ли. Это разговор не для тебя.
— Как это не для меня? Это моя квартира!
— Твоя, — свекровь усмехнулась, доставая из сумочки какие-то бумаги. — Смешно слышать. Стас, налей мне чай покрепче, голова раскалывается от этих препирательств.
Дарья посмотрела на мужа. Он послушно протянул матери чашку, даже не взглянув на жену. Словно её здесь не было. Словно она — пустое место.
— Станислав, — позвала она, и голос прозвучал чужим. — Скажи ей. Скажи, что это неправильно.
Он наконец поднял глаза. В них не было ничего — ни сочувствия, ни вины. Только усталость.
— Даш, не устраивай сцен. Мать права. Денису нужна помощь, а у нас есть возможность помочь. Это семья, понимаешь?
— А я? Я не семья?
Вопрос завис в воздухе. Валентина Петровна пила чай маленькими глотками, наблюдая за невесткой поверх чашки. В её взгляде читалось торжество.
В дверь позвонили — длинно, настойчиво. Станислав пошёл открывать, а Дарья осталась стоять, чувствуя, как всё внутри сжимается в тугой узел.
— Привет, братишка! — в квартиру ворвался Денис, шумный, пахнущий дорогим одеколоном и сигаретами. За ним семенила его жена Ксения — крашеная блондинка с нарощенными ресницами и вечно недовольным выражением лица. — О, мамуль, ты уже здесь! Отлично.
Денис был младше Станислава на три года, но выглядел старше — рыхлое лицо, мешки под глазами, пузо, нависающее над ремнём. Кризис среднего возраста у него начался лет в двадцать пять и с тех пор не прекращался: то машину в кредит брал, которую не мог обслуживать, то в бизнес ввязывался с сомнительными людьми, то ещё какая-то авантюра.
— Дарка! — он обнял её, и она инстинктивно отстранилась. От него несло перегаром. — Как дела, золовка? Слышал, мы скоро соседями станем, да?
— Не станем, — процедила она сквозь зубы.
Ксения прошла мимо, даже не поздоровавшись, сразу прошла на кухню и начала рыться в холодильнике.
— Эй, у вас тут ничего съедобного нет! Стас, вы что, голодом морите друг друга?
— Не трогай там ничего, — Дарья шагнула вперёд, но Ксения уже вытащила йогурт, открыла, понюхала и скривилась.
— Фу, обезжиренный. Как такое можно есть? — она швырнула упаковку обратно.
— Ксюша, оставь, — Валентина Петровна властно хлопнула ладонью по столу. — Садитесь все, будем обсуждать. Дарья, ты можешь идти. Это касается только семьи.
— Я и есть семья! — крикнула она, и голос сорвался. — Четыре года как семья!
Денис присвистнул.
— Ого, темперамент. Братан, ты чего жену не контролируешь?
— Заткнись, Денис, — Станислав устало провёл рукой по лицу. — Даша, прошу тебя. Иди в комнату.
Она смотрела на них всех — на эту семейку, которая сейчас решала её судьбу. Валентина Петровна разложила на столе какие-то документы. Денис развалился на стуле, закурил прямо в квартире, хотя знал, что Дарья терпеть не может табачный дым. Ксения листала телефон, время от времени хихикая над чем-то. А Станислав... Станислав просто сидел и молчал.
— Значит, так, — начала свекровь, водя пальцем по бумагам. — Квартира оценена в восемь миллионов. Риелтор уже нашёл покупателей, семейная пара, готовы взять без торга. Денису нужно четыре миллиона срочно, до конца месяца, иначе приставы опишут его машину и счета.
— Четыре миллиона?! — вырвалось у Дарьи. — На что?!
— На долги, — спокойно ответил Денис, стряхивая пепел в блюдце. — Бизнес, понимаешь, прогорел. Ну, не прогорел совсем, просто партнёры кинули. Сейчас суды, разборки. Нужна сумма, чтобы откупиться.
— Партнёры кинули, — повторила Дарья медленно. — Как и в прошлый раз. И в позапрошлый.
— Ты что-то имеешь против? — Ксения оторвалась от телефона, сверля её взглядом накрашенных до безобразия глаз. — Мой муж в беде, а ты тут языком чешешь. Семью надо поддерживать, а не ныть.
— Твой муж постоянно в беде! — Дарья почувствовала, как внутри закипает. — Два года назад Валентина Петровна отдала ему деньги на «бизнес», который закрылся через три месяца. Год назад Стас одолжил ему на машину, которую он разбил пьяным. А теперь вы хотите продать мою квартиру?!
— Не твою! — гаркнула Валентина Петровна, и на кухне стало тихо. — Сколько раз тебе повторять? Не твою! Моя квартира, моё решение. И вообще, ты тут кто такая? Жена? Жена должна поддерживать мужа, а не устраивать истерики.
— Правильно, мам, — кивнул Денис. — Братан, ты бы объяснил своей супруге, как себя вести нужно. А то совсем распустилась.
Дарья смотрела на них — на эти наглые, самодовольные лица. На Дениса, который всю жизнь сидел на шее у матери и брата. На Ксению, которая щеголяла в брендовых шмотках, при этом не работая ни дня в жизни. На Валентину Петровну, которая всегда считала невестку помехой. И на Станислава, который предал её просто потому, что так было удобнее.
— Всё, — тихо сказала она. — Я ухожу.
— Куда это ты собралась? — Валентина Петровна приподняла бровь.
— Отсюда. Из этой квартиры. Из вашей жизни.
— Да ладно, не дури, — Денис затушил сигарету. — Стас, угомони её.
Но Дарья уже шла в спальню. Достала из шкафа сумку, начала бросать туда вещи. Руки дрожали, перед глазами всё плыло, но она продолжала собирать — джинсы, свитера, нижнее бельё, косметику. За спиной появился Станислав.
— Ты чего творишь? — он схватил её за руку. — Остановись.
— Отпусти, — она вырвалась. — Отпусти меня!
— Даша, не будь ребёнком. Ну поживёшь у матери пару месяцев, пока я не сниму нам что-нибудь. Это не навсегда.
— Нет, — она обернулась, и он отшатнулся от того, что увидел в её глазах. — Это навсегда, Стас. Я ухожу от тебя. Понял? Развод.
Из кухни донёсся голос Валентины Петровны:
— Стас! Иди сюда, нам нужно договор обсудить!
Он посмотрел на дверь, потом на жену.
— Даш, давай потом поговорим...
— Иди к маме, — она застегнула сумку. — Она тебя зовёт. Беги.
И он пошёл. Развернулся и пошёл на кухню, оставив её одну.
Дарья вытащила телефон, нашла в контактах подругу Свету.
— Привет... можно я к тебе приеду? Мне нужно переночевать... Нет, всё нормально... то есть, не нормально совсем... расскажу при встрече.
Она оделась, накинула куртку, взяла сумку. В коридоре столкнулась с Ксенией, которая выходила из туалета.
— О, сваливаешь? — та ухмыльнулась. — Правильно. Всё равно Стасу нормальная жена нужна, а не такая... — она окинула Дарью презрительным взглядом, — ...серая мышь.
— Зато я не живу на чужие деньги, — ровно ответила Дарья, открывая входную дверь.
Последнее, что она услышала, выходя из квартиры:
— Стас, твоя баба ушла! Ну и пусть, мать права была — дура она. Давай договор подписывай, пока нотариус не закрылся!
Дверь захлопнулась. Дарья стояла на лестничной площадке, сжимая ручку сумки, и слушала, как внутри бешено стучит сердце.
Она ушла. Просто взяла и ушла. И самое страшное — никто даже не попытался её остановить.
Света встретила её на пороге своей однушки на окраине, одна взглянула на лицо подруги и молча обняла. Дарья так и стояла, не в силах пошевелиться, пока Света не затащила её внутрь, не усадила на диван и не сунула в руки кружку горячего какао.
— Рассказывай, — коротко бросила она.
И Дарья рассказала. Всё. Про квартиру, про Валентину Петровну, про Дениса с его долгами, про Станислава, который даже не попытался за неё заступиться. Слова лились сами, как прорвало плотину, и вместе с ними накатывали слёзы — горячие, злые, давно накопившиеся.
— Тварь, — выдохнула Света, когда Дарья замолчала. — Извини, но он полная тварь. И семейка его — тоже.
— Я четыре года... — Дарья вытерла глаза. — Четыре года старалась, терпела, молчала. Думала, что это любовь требует жертв. А оказалось...
— Оказалось, что тебя просто использовали, — жёстко закончила Света. — Слушай, а ты помнишь, как мы с тобой в университете мечтали открыть студию дизайна? Ты тогда такие проекты делала — все преподаватели в восторге были.
Дарья кивнула. Конечно помнила. Только это было так давно, будто в другой жизни.
— Так вот, — Света придвинулась ближе, — у меня знакомая открыла агентство недвижимости. Ей нужен дизайнер для оформления квартир перед продажей. Хорошие деньги, интересные проекты. Я могу тебя порекомендовать.
— Света, я четыре года не работала по специальности...
— И что? Талант никуда не делся. Даш, это шанс. Не упусти его.
Дарья молчала, обхватив кружку обеими руками. В голове роились мысли — страшные, тревожные, но где-то глубоко пробивался огонёк надежды. Может быть... может быть, это действительно шанс?
На следующий день позвонил Станислав. Дарья долго смотрела на высветившееся имя на экране, прежде чем ответить.
— Алло.
— Даша, хватит дурить. Возвращайся домой. — Голос был усталым, раздражённым.
— Нет.
— Как это нет? Мы же семья. Нельзя просто взять и уйти из-за какой-то ссоры.
— Это не ссора, Стас. Это конец.
Пауза. Потом он вздохнул:
— Слушай, ну я понимаю, что ты обиделась. Мать иногда резкая бывает, Денис тоже не подарок... Но мы же можем всё обсудить. Снимем квартиру отдельно, я обещаю.
— После того, как продашь нашу?
— Это был не мой выбор! — он повысил голос. — Мать поставила передо мной выбор: либо помогаем Денису, либо она сама продаёт свою долю кому попало. Ты хотела, чтобы чужие люди стали нашими соседями?
Дарья усмехнулась горько.
— Знаешь, что самое смешное? Ты даже сейчас не понимаешь, что сделал не так. Ты не защитил меня, Стас. Даже не попытался. Просто молча согласился на всё, что сказала твоя мать.
— Я не могу идти против матери! Она столько для меня сделала!
— А я? Я что для тебя сделала? Четыре года готовила, убирала, терпела твою мать, отказалась от карьеры ради тебя... Но это ничего не значит, да?
— Ты опять преувеличиваешь. Всегда так делаешь, раздуваешь из мухи слона!
Она положила трубку. Просто нажала отбой и выключила звук. Пусть звонит, пусть пишет. Ей больше не важно.
Через неделю Дарья вышла на новую работу. Первый проект оказался сложным — двушка на Петроградской, хозяева хотели продать быстро и дорого. Она работала не покладая рук: замеры, чертежи, подбор мебели, декор. И когда через месяц квартира была продана на двадцать процентов дороже начальной цены, хозяйка агентства лично поблагодарила её.
— Дарья, вы настоящий профессионал, — сказала она, пожимая руку. — У меня для вас ещё три объекта. И зарплату поднимаем.
Первый раз за долгие годы Дарья почувствовала, что что-то получается. Что она не бесполезна, не обуза, а человек, который умеет делать своё дело хорошо.
Станислав звонил ещё несколько раз. Писал сообщения. Один раз даже пришёл к Свете, но та выставила его за дверь.
— Скажи ей, что я всё понял, — кричал он через закрытую дверь. — Я снял квартиру, мы можем жить отдельно! Даша, выходи, поговорим!
Но она не вышла. Сидела в комнате, слушала его голос и понимала: возвращаться некуда. Тот мир, в котором она жила четыре года, рухнул. И это к лучшему.
В конце декабря, за три дня до Нового года, Света притащила из почтового ящика письмо.
— Тебе. Официальное.
Дарья вскрыла конверт. Внутри лежало уведомление о продаже квартиры. Сделка состоялась двадцать третьего декабря. Восемь миллионов разделены между Валентиной Петровной и Станиславом. Дарье — ноль.
Она смотрела на эту бумагу и ничего не чувствовала. Ни злости, ни боли. Просто пустоту. А потом засмеялась — тихо, почти беззвучно.
— Что смешного? — удивилась Света.
— Они думали, что сломают меня. Что я вернусь на коленях, буду умолять взять обратно. — Дарья встала, подошла к окну. За стеклом кружил снег, город готовился к празднику. — А я просто ушла. И знаешь что? Мне лучше. Намного лучше, чем было.
Света обняла её за плечи.
— Ты молодец. Правда.
Тридцать первого декабря они встречали Новый год вдвоём, с шампанским и самодельным салатом оливье. В полночь Дарья загадала желание: начать жизнь заново. По-настоящему.
А через два дня, второго января, пришло сообщение от Станислава: «Мать сказала, что Денис опять влип. Денег не хватило. Теперь продаём дачу. Даш, прости меня. Я всё понял. Можем встретиться?»
Она прочитала, усмехнулась и удалила. Некоторые двери нужно закрывать навсегда — чтобы открылись новые.
Дарья посмотрела на свой телефон, где в календаре стояла отметка: «Встреча с клиентом, большой проект». Взяла портфолио, надела новое пальто, которое купила на первую зарплату, и вышла на улицу.
Январское утро встретило её морозным воздухом и ослепительным солнцем. Впереди была целая жизнь — её собственная, без чужих указаний и унижений. И это было прекрасно.