— Слушай, Игорь, мы же договаривались! Я записалась на курсы графического дизайна, они начинаются двадцать седьмого...
— Да плевать мне на твои курсы! — Он даже не поднял глаз от телефона. — Маму нужно будет сопроводить в санаторий и точка!
Катя замерла с тарелкой в руках. Вода из крана продолжала шуметь, а она стояла и пыталась переварить услышанное. Курсы. Те самые, на которые она копила три месяца из своей зарплаты продавца. Те, о которых мечтала по ночам, представляя, как наконец-то вырвется из этого замкнутого круга работы в магазине и домашних дел.
— Но я же заплатила... пятнадцать тысяч. Невозвратная предоплата.
— Ничего, вернут. Или перенесешь на другие даты.
Он так просто это сказал. Будто речь шла о паре сотен рублей, а не о ее деньгах, ее планах, ее будущем.
Елена Петровна — так звали свекровь — появилась в дверях кухни как раз вовремя. У нее был этот дар: материализоваться в самый неподходящий момент, когда напряжение достигало пика.
— Игорёк, ты ей сказал? — В голосе свекрови звучала притворная слабость, которую Катя научилась распознавать еще год назад. — Я так волнуюсь... Одной мне страшно ехать, вдруг давление поднимется в дороге...
Катя повернулась к мойке. Если сейчас посмотрит на эту женщину, не сдержится. Год назад Елена Петровна была вполне бодрой дамой шестидесяти двух лет, которая три раза в неделю ходила на аквааэробику и танцы. Но стоило Кате переехать к Игорю, как начались «приступы», «слабость» и бесконечные жалобы на здоровье.
— Мама, все будет хорошо, — послушно отозвался Игорь. — Катюша съездит с тобой, устроит, посмотрит, чтобы все было нормально.
«Катюша». Он называл ее так только при матери, придавая голосу особую ласковость. В остальное время она была просто Кать.
— Игорь, — Катя старалась говорить спокойно, хотя внутри все кипело. — Твоя мама взрослый человек. Санаторий — это не больница, там персонал, медсестры. Зачем мне ехать?
— Затем! — рявкнул он, и телефон полетел на стол. — Потому что я так решил! Семья должна быть на первом месте, а не твои курсы!
— Деточка, не ссорьтесь из-за меня... — Елена Петровна прижала руку к сердцу. — Я же не хочу никого обременять... Просто я так плохо себя чувствую последнее время...
Вчера вечером Катя видела, как свекровь таскала из кладовки банки с соленьями. Три трехлитровые банки. Без всякой одышки и слабости.
— Когда ехать? — глухо спросила Катя.
— Двадцать шестого, — ответил Игорь, уже спокойнее. — На три дня. Как раз вернешься к Новому году.
Двадцать шестого. День, когда начинались курсы. Конечно.
Катя вышла из кухни, чувствуя, как к горлу подступает что-то горячее и едкое. В спальне она закрыла дверь и достала телефон. Написала куратору курсов, объясняя ситуацию. Ответ пришел быстро: «К сожалению, переносы не предусмотрены. Можете попробовать продать место другому студенту на нашем форуме».
Пятнадцать тысяч. Три месяца экономии. Бесконечные «нет» самой себе: нет новой куртке, нет походу с подругами в кафе, нет такси, когда так хотелось не стоять в переполненном автобусе после смены.
Она легла на кровать и уставилась в потолок. За стеной слышался довольный голос Елены Петровны:
— Игорёк, ты такой молодец, что женился на Катеньке. Она такая хозяйственная, добрая... Всегда поможет...
«Хозяйственная», — горько усмехнулась Катя. Удобная. Вот правильное слово.
Дальше события развивались по отработанному сценарию. Игорь сидел в своей комнате — да, у них были отдельные комнаты, хотя они женаты всего год, — и играл в какую-то онлайн-игру. Елена Петровна хлопотала на кухне, периодически вздыхая так громко, чтобы все слышали, какая она несчастная и больная.
А Катя сидела и думала. Думала о том, как полтора года назад Игорь казался совсем другим. Внимательным, заботливым. Он дарил ей цветы просто так, среди недели. Слушал ее рассказы о работе, не отвлекаясь на телефон. Говорил, что она красивая, даже когда она приходила с работы уставшая, с растрепанными волосами.
Все изменилось после свадьбы. Нет, не сразу. Сначала были мелочи: он забывал о ее просьбах, стал чаще раздражаться, проводил больше времени с матерью. А потом они переехали в эту квартиру — двухкомнатную, где одну комнату занимала Елена Петровна.
«Временно», — говорил тогда Игорь. «Пока не встанет на ноги после развода с отцом».
Год прошел. Елена Петровна никуда не собиралась.
— Кать, иди сюда! — крикнул Игорь из комнаты.
Катя поднялась. В зеркале отразилось ее лицо — бледное, с темными кругами под глазами. Двадцать семь лет, а выглядит на все тридцать пять.
— Что?
— Мама сказала, что в санаторий нужно взять ее лекарства. Целый список. Съездишь завтра в аптеку, купишь все.
Не «можешь съездить». Не «пожалуйста». Просто приказ.
— У меня завтра смена до семи.
— Ну и что? Успеешь после работы.
Катя посмотрела на него. На этого человека, с которым она связала жизнь. Который сейчас даже не поднял глаз от экрана, отдавая ей распоряжения, как прислуге.
— Знаешь что, Игорь...
— Что «что»? — теперь он посмотрел на нее, и в этом взгляде было раздражение.
— Ничего, — Катя развернулась и вышла.
Еще рано. Еще не время. Но что-то внутри нее дрогнуло, сместилось. Какая-то незримая точка опоры, на которой держалось ее терпение.
Вечером Елена Петровна устроила представление за ужином. Села за стол, охнула, прижалась к спинке стула:
— Ох, сердце... Совсем плохо стало...
Игорь вскочил, побежал за каплями. Катя продолжала есть макароны, не отрываясь от тарелки.
— Катенька, милая, — свекровь посмотрела на нее затуманенным взглядом. — Ты такая невнимательная... Даже не спросила, как я себя чувствую...
— Как вы себя чувствуете, Елена Петровна? — монотонно произнесла Катя.
— Ужасно! Давление скачет, сердце колотится... Хорошо, что скоро в санаторий. Может, там врачи помогут...
Игорь вернулся с каплями, растворил их в воде, подал матери. Та выпила, всхлипнула:
— Спасибо, сыночек. Ты у меня один. Один на всем свете...
Катя встала из-за стола, не доев. В кухне она прислонилась лбом к холодильнику и закрыла глаза.
Двадцать седьмого декабря начинаются курсы. Ее курсы. Ее шанс. А она будет сидеть в каком-то санатории под Тверью и следить, чтобы у свекрови все было «хорошо».
Телефон завибрировал. Сообщение от подруги Ольги: «Как дела? Созвонимся на выходных?»
Катя начала печатать ответ, но пальцы замерли над экраном. Что она скажет? Что у нее все замечательно? Что она счастлива?
Она удалила набранный текст и написала коротко: «Потом созвонимся».
За окном падал снег. Скоро Новый год. Праздник, надежды, новая жизнь. Но Катя почему-то не чувствовала ничего, кроме пустоты.
Санаторий «Волжские зори» встретил их запахом хлорки и старых ковров. Советская постройка, отремонтированная для приличия, но сохранившая тот особый дух казенности.
— Это что, номер? — Елена Петровна остановилась на пороге, оглядывая комнату с двумя кроватями, тумбочкой и шкафом. — Я думала, будет люкс!
— Мама, это стандартный номер, — Катя поставила сумку на пол. — В путевке так и написано.
— Игорь говорил, что закажет люкс! — голос свекрови стал выше. — Ты что, специально взяла похуже?
Катя медленно выдохнула. Четыре часа в машине. Четыре часа, пока Елена Петровна жаловалась на все подряд: на дорогу, на водителя такси, на то, что Катя взяла не ту сумку.
— Я ничего не заказывала. Путевку оформлял Игорь.
— Вот именно! А ты должна была проконтролировать! — свекровь плюхнулась на кровать и поморщилась. — Матрас жесткий. У меня спина больная, я на таком спать не могу.
— Елена Петровна, давайте я схожу на ресепшен, узнаю, можно ли...
— Не надо! Уже все равно. Буду мучиться. — Она отвернулась к стене. — Иди, раскладывай вещи.
Катя начала доставать из сумки одежду свекрови. Три платья, пять кофт, брюки, юбка. На три дня. Будто собиралась на месяц.
— Осторожнее! Это новая блузка, не мни! — одернула ее Елена Петровна, хотя лежала спиной и не видела, что делает Катя.
К вечеру список претензий вырос. Ужин в столовой был «несъедобный». Медсестра «грубая». Врач «некомпетентный, даже не послушал толком». Соседка по столу в столовой «странная, все время пялилась».
— Я не останусь здесь! — заявила Елена Петровна, когда они вернулись в номер после процедур. — Это не лечение, а издевательство!
— Но вы же хотели в санаторий. Игорь специально искал, выбирал...
— Он выбирал, а ты должна была проверить! — свекровь схватила телефон. — Сейчас позвоню Игорьку, пусть заберет меня отсюда немедленно!
Катя вышла в коридор. Прислонилась к стене, достала свой телефон. В чате курсов шло обсуждение первого занятия. Преподаватель выкладывал примеры работ, студенты восторженно комментировали. А она здесь.
— Катерина! — из номера донесся крик. — Где ты? Иди сюда немедленно!
Когда она вернулась, Елена Петровна сидела на кровати с трясущимися руками.
— Игорь не отвечает! Представляешь? Сыну звоню, а он трубку не берет!
— Может, занят...
— Занят! — передразнила свекровь. — Всегда он занят, когда мне плохо! А все из-за тебя! До тебя он всегда отвечал, всегда был рядом!
Катя молчала. Спорить бесполезно. Любое слово обернется против нее.
Утром началось по-настоящему. Елена Петровна отказалась идти на завтрак — «готовят отвратительно». Отказалась от процедур — «эта медсестра хамка, не пойду к ней». Легла на кровать и начала тихо всхлипывать.
— Никому я не нужна... Сына нет рядом, одна в этом кошмарном месте...
— Я же рядом, — устало сказала Катя.
— Ты? — свекровь даже приподнялась. — Ты здесь из-за своих курсов! Думаешь, я не понимаю? Ты злишься, что приехала со мной вместо учебы!
Это было так абсурдно, что Катя даже рассмеялась. Нервно, почти истерически.
— Что смешного? — Елена Петровна вскочила с кровати. — Ты надо мной смеешься?
— Нет, я просто... Елена Петровна, успокойтесь...
— Не могу я здесь! Не буду! — свекровь начала судорожно запихивать вещи в сумку. — Уезжаю! Сейчас же!
— Но как? У нас обратные билеты только послезавтра...
— Мне все равно! Вызывай такси!
Катя попыталась остановить ее, но Елена Петровна была непреклонна. Она собрала сумку — кое-как, комкая вещи — и направилась к выходу.
— Подождите, я с вами...
— Не надо! Я сама! — свекровь резко обернулась. — Ты только все портишь! Оставайся здесь, раз тебе так нравится!
И она ушла. Просто взяла сумку и вышла из номера, хлопнув дверью.
Катя стояла в оцепенении несколько секунд, потом бросилась следом. Коридор был пуст. Она сбежала вниз по лестнице — лифт слишком медленный. В холле у ресепшена спросила:
— Женщина не проходила? Пожилая, в синем пальто?
— Только что вышла, — кивнула администратор.
Катя выбежала на улицу. Декабрьский воздух обжег легкие. Она была без куртки, в одной кофте. Огляделась — нигде ни души. Территория санатория большая, несколько корпусов, парк.
Она позвонила Игорю. Конечно, он не ответил. Еще раз. И еще.
— Алло? — наконец раздался сонный голос.
— Твоя мать ушла! Я не знаю, куда! Она собрала вещи и...
— Что значит ушла? — голос сразу стал трезвым.
— Ушла! Устроила скандал, что ей здесь все не нравится, и ушла! Я не успела за ней!
— Как ты могла ее отпустить?! — заорал Игорь. — Ты в своем уме?
— Я не отпускала! Она сама...
Но он уже сбросил звонок.
Следующий час превратился в кошмар. Охрана санатория начала обход территории. Катя обегала все корпуса, заглядывала в столовую, в процедурные кабинеты. Звонила Игорю каждые десять минут — он не брал трубку, но слала сообщения: «Ищи!», «Позвони в полицию!», «Если с ней что-то случится, это на твоей совести!»
Наконец администратор предложила:
— А вы на набережную сходите. Там многие гуляют, может, она туда пошла.
Катя схватила куртку и побежала. Набережная была в пятнадцати минутах ходьбы по заснеженной дорожке. Ноги скользили, сердце колотилось.
И вот она, сидящая на скамейке у самой воды. Елена Петровна. В синем пальто, с сумкой рядом. Спокойная, даже умиротворенная.
— Елена Петровна! — Катя подбежала, задыхаясь. — Вы где были?! Мы вас искали!
Свекровь медленно повернула голову.
— А, это ты. Гуляю вот. Красиво здесь.
— Красиво?! Вы же собирались уезжать! Сказали, что ненавидите это место!
— Передумала, — пожала плечами Елена Петровна. — Воздух тут хороший. Решила остаться.
Катя смотрела на нее и не верила собственным ушам.
— Вы... передумали?
— Ну да. Чего ты встала? Замерзла? Иди в корпус, я еще посижу.
Что-то внутри Кати щелкнуло. Как выключатель. Или как лопнувшая струна.
— Знаете что, Елена Петровна? — она села рядом на скамейку, не обращая внимания на снег. — Хватит.
— Что «хватит»? — свекровь нахмурилась.
— Хватит этого театра. Я поняла вашу игру. Весь этот спектакль — и сборы, и истерика, и побег. Вы просто хотели устроить переполох, чтобы все вокруг вас бегали и волновались.
Елена Петровна открыла рот, но Катя не дала ей вставить слово.
— Я год терпела. Год подстраивалась, извинялась, старалась. Думала, что это я что-то делаю не так. Но знаете что? Вам никогда не будет достаточно. Потому что дело не во мне. Дело в том, что вам нравится контролировать всех вокруг.
— Как ты смеешь...
— Я смею, — Катя встала. — И знаете, что я еще сделаю? Завтра уеду отсюда. Одна. Вы — взрослый человек, разберетесь с путевкой сами. А я вернусь домой, соберу вещи и съеду от вас с Игорем. Может, к подруге на время. Может, сниму комнату. Но жить с вами в одной квартире я больше не буду.
Она развернулась и пошла прочь. Ноги дрожали, но она шла, не оглядываясь.
— Катерина! — окрикнула ее свекровь. — Ты куда? Катерина!
Но Катя не остановилась.
В номере она достала телефон и написала Игорю длинное сообщение. Без эмоций, без упреков. Просто факты. Что она устала. Что так жить невозможно. Что ему нужно выбрать: либо они начинают жить отдельно от его матери, либо она уходит.
Ответ пришел через час. Неожиданный:
«Приезжай. Поговорим».
Утром Катя собрала свои вещи. Елена Петровна вернулась поздно вечером, молчаливая и какая-то сдувшаяся. Легла спать, не сказав ни слова. А утром, когда Катя собиралась уезжать, вдруг произнесла:
— Может, я действительно перегнула.
Катя остановилась, застегивая молнию на сумке.
— Я просто... — свекровь отвернулась к окну. — Я боялась, что Игорь забудет про меня. Что ты заберешь его совсем. У меня только он один остался после развода.
Впервые за год Елена Петровна говорила с ней по-человечески. Без яда, без манипуляций.
— Я никогда не хотела забирать у вас сына, — тихо сказала Катя. — Но мне нужно пространство. Нам с Игорем нужно пространство. Чтобы быть семьей.
Свекровь кивнула, не поворачиваясь.
— Может, ты и права. Может, мне пора жить своей жизнью, а не цепляться за Игорька.
Это не было извинением. Но это было признанием.
Катя приехала домой к обеду. Игорь ждал ее на кухне. Выглядел он неважно: не брился, глаза красные.
— Прости, — сказал он сразу, как только она вошла. — Я был полным идиотом.
Катя молча прошла мимо, поставила сумку.
— Я серьезно, — он встал, подошел ближе. — Я звонил маме вчера. Она рассказала, что ты ей сказала. И она... она согласилась съехать. Нашла квартиру через знакомую, однушку недалеко отсюда. Переедет в январе.
— Правда? — Катя не верила.
— Правда. Катюш, я не понимал, как тебе было тяжело. Мама всегда была... требовательной. И я привык. Но ты не должна была это терпеть.
Он обнял ее, и Катя вдруг почувствовала, как внутри что-то отпускает. Та пружина, которая была сжата весь этот год.
— А курсы? — спросил Игорь тихо.
— Пропустила первое занятие. Деньги, скорее всего, потеряны.
— Нет, — он покачал головой. — Я сегодня созвонился с организаторами. Объяснил ситуацию. Они согласились перевести тебя на следующий поток. Начало в феврале. Я оплатил разницу за перенос.
Катя отстранилась, посмотрела на него.
— Ты это сделал?
— Я должен был сделать это еще тогда, когда ты записывалась. Поддержать тебя. Вместо этого я заставил бросить все ради мамы.
Они стояли на кухне, обнявшись, и за окном продолжал падать снег. До Нового года оставалось три дня.
— Знаешь, — сказала Катя, — может, это хорошо, что все так получилось.
— Почему?
— Потому что я поняла, что могу постоять за себя. И ты понял... ну, тоже многое понял, надеюсь.
Игорь кивнул.
— Понял. Обещаю, что буду лучше. Не идеальным, но лучше.
Вечером позвонила Елена Петровна. Голос был сухим, но в нем не было прежней агрессии:
— Катя, я хотела сказать... В санатории, в общем-то, неплохо. Процедуры помогают. Спасибо, что привезла.
Это было странное, неуклюжее «спасибо». Но это было что-то.
— Не за что, Елена Петровна. Поправляйтесь.
Новый год они встретили вдвоем. Елена Петровна осталась в санатории доделывать курс процедур. Игорь готовил салаты — криво, неумело, но старался. Катя накрывала на стол и думала о том, что жизнь странная штука. Иногда нужно взорваться, чтобы что-то изменилось.
В полночь, когда за окном взрывались салюты, Игорь обнял ее и прошептал:
— С Новым годом. И с новой жизнью.
— С новой жизнью, — повторила Катя и улыбнулась.
Впервые за много месяцев — по-настоящему.